Владимир Высоцкий - Я не верю судьбе
1962
Весна еще в начале
Весна еще в начале,Еще не загуляли,Но уж душа рвалася из груди, —И вдруг приходят двое
С конвоем, с конвоем:«Оденься, — говорят, — и выходи!»
Я так тогда просил у старшины:«Не уводите меня из Весны!»
До мая пропотели —Всё расколоть хотели, —Но — нате вам — темню я сорок дней.И вдруг — как нож мне в спину —Забрали Катерину, —И следователь стал меня главней.
Я понял, я понял, что тону, —Покажьте мне хоть в форточку Весну!
И вот опять — вагоны,Перегоны, перегоны,И стыки рельс отсчитывают путь, —А за окном — в зеленомБерезки и клены, —Как будто говорят: «Не позабудь!»
А с насыпи мне машут пацаны, —Зачем меня увозят из Весны!..
Спросил я Катю взглядом:«Уходим?» — «Не надо!»«Нет, хватит, — без Весны я не могу!»И мне сказала Катя:«Что ж, хватит так хватит». —И в ту же ночь мы с ней ушли в тайгу.
Как ласково нас встретила она!Так вот, так вот какая ты, Весна!
А на вторые сутки На след напали суки —Как псы на след напали и нашли,И завязали суки И ноги и руки —Как падаль по грязú поволокли.
Я понял: мне не видеть больше сныСовсем меня убрали из Весны…
1962
«У меня было сорок фамилий…»
У меня было сорок фамилий,У меня было семь паспортов,Меня семьдесят женщин любили,У меня было двести врагов.Но я не жалею!
Сколько я ни старался,Сколько я ни стремился —Все равно, чтоб подраться,Кто-нибудь находился.
И хоть путь мой и длинен и долог,И хоть я заслужил похвалу —Обо мне не напишут некрологНа последней странице в углу.Но я не жалею!
Сколько я ни стремился,Сколько я ни старался —Кто-нибудь находился —И я с ним напивался.
И хотя во все светлое верил —Например, в наш советский народ, —Не поставят мне памятник в сквереГде-нибудь у Петровских ворот.Но я не жалею!
Сколько я ни старался,Сколько я ни стремился —Все равно я спивался,Все равно я катился.
Сочиняю я песни о драмахИ о жизни карманных воров, —Мое имя не встретишь в рекламахПопулярных эстрадных певцов.Но я не жалею!
Сколько я ни старался,Сколько я ни стремился —Я всегда попадался —И все время садился.
Говорят, что на место все встанет.Бросить пить? Видно, мне не судьба,Все равно меня не отчеканятНа монетах заместо герба.Но я не жалею!
Так зачем мне стараться?Так зачем мне стремиться?Чтоб во всем разобраться —Нужно сильно напиться!
<1962 или 1963>
«Сколько лет, сколько лет…»
Сколько лет, сколько лет —Всё одно и то же:Денег нет, женщин нет,Да и быть не может.
Сколько лет воровал,Столько лет старался, —Мне б скопить капитал —Ну а я спивался.
Ни кола ни двора —И ни рожи с кожей,И друзей — ни хера,Да и быть не может.
Только — водка на троих,Только — пика с червой, —Комом — все блины мои,А не только первый.
<1962>
Правда ведь, обидно
Правда ведь, обидно — если завязал,А товарищ продал, падла, и за все сказал:За давнишнее, за драку — все сказал Сашок, —Двое в синем, двое в штатском, черный воронок…
До свиданья, Таня, а может быть — прощай!До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!Но все-таки обидно, чтоб за просто такВыкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!
На суде судья сказал: «Двадцать пять! До встречи!»Раньше б горло я порвал за такие речи!А теперь — терплю обиду, не показываю виду, —Если встречу я Сашка — ох как изувечу!
До свиданья, Таня, а может быть — прощай!До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!Но все-таки обидно, чтоб за просто такВыкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!
<1962>
Зэка Васильев и Петров зэка
Сгорели мы по недоразумению —Он за растрату сел, а я — за Ксению, —У нас любовь была, но мы рассталися:Она кричала и сопротивлялася.
На нас двоих нагрянула ЧК,И вот теперь мы оба с ним зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.
А в лагерях — не жизнь, а темень-тьмущая:Кругом майданщики, кругом домушники,Кругом ужасное к нам отношениеИ очень странные поползновения.
Ну а начальству наплевать — за что и как,Мы для начальства — те же самые зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.
И вот решили мы — бежать нам хочется,Не то все это очень плохо кончится:Нас каждый день мордуют уголовники,И главный врач зовет к себе в любовники.
И вот — в бега решили мы, ну а покаМы оставалися всё теми же зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.
Четыре года мы побег готовили —Харчей три тонны мы наэкономили,И нам с собою даже дал половничекОдин ужасно милый уголовничек.
И вот ушли мы с ним в руке рука, —Рукоплескали нашей дерзости зэка —Зэка Петрову, Васильеву зэка.
И вот — по тундре мы, как сиротиночки, —Не по дороге всё, а по тропиночке.Куда мы шли — в Москву или в Монголию, —Он знать не знал, паскуда, я — тем более.
Я доказал ему, что запад — где закат,Но было поздно: нас зацапала ЧК —Зэка Петрова, Васильева зэка.
Потом — приказ про нашего полковника:Что он поймал двух крупных уголовников, —Ему за нас — и деньги, и два ордена,А он от радости все бил по морде нас.
Нам после этого прибавили срока,И вот теперь мы — те же самые зэка —Зэка Васильев и Петров зэка.
1962
«— Эй шофер, вези — Бутырский хутор…»
— Эй шофер, вези — Бутырский хутор,Где тюрьма, — да поскорее мчи!— Ты, товарищ, опоздал, ты на два года перепутал —Разбирают уж тюрьму на кирпичи.
— Очень жаль, а я сегодня спозаранкуПо родным решил проехаться местам…Ну да ладно, что ж, шофер, тогда вези меня в «Таганку», —Погляжу, ведь я бывал и там.
— Разломали старую «Таганку» —Подчистую, всю, ко всем чертям!— Что ж, шофер, давай назад, крути-верти свою баранку, —Так ни с чем поедем по домам.
Или нет, шофер, давай закурим,Или лучше — выпьем поскорей!Пьем за то, чтоб не осталось по России больше тюрем,Чтоб не стало по России лагерей!
<1963>
«За меня невеста отрыдает честно…»
За меня невеста отрыдает честно,За меня ребята отдадут долги,За меня другие отпоют все песни,И, быть может, выпьют за меня враги.
Не дают мне больше интересных книжек,И моя гитара — без струны.И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,И нельзя мне солнца, и нельзя луны.
Мне нельзя на волю — не имею права, —Можно лишь — от двери до стены.Мне нельзя налево, мне нельзя направо —Можно только неба кусок, можно только сны.
Сны — про то, как выйду, как замок мой снимут,Как мою гитару отдадут,Кто меня там встретит, как меня обнимутИ какие песни мне споют.
<1963>
Про Сережку Фомина
