Расул Гамзатов - Берегите матерей!
Мамина колыбельная, как она запомнилась:
Спи, туренок, спи, сынок!Там, за далью снежных гор,Жизнь сплела в один клубокЧесть, и славу, и позор.
Но тебя я родилаДля добра, а не для зла.И не зря тебе далаДва орлиные крыла.
Спи! В горах уже темно.Там, где тучи видят сны,Там давным-давно в одноПравда с ложью сплетены.
Но тебя я родилаНа высокие делаИ не зря тебе далаСердце гордое орла.
Спи спокойно, мой родной!Там, за далью синих вод,Мир тягается с войной.Кто осилит? Чья возьмет?
Жизнь тебе я, сын, далаЛишь для мира, не для зла!Не отдам тебя войне!..Спи, мой мальчик, в тишине!
* * *… — Да будет мир над цепью гор!Да не коснется зло родного края! —Так, заклиная, ты ткала ковер,За нитью нить в раздумье выбирая.
В узор вплетались горы и снега,Крик журавлей и облачные перья,Цветущие альпийские луга,Старинные преданья и поверья.
И расцветал ковер — к цветку цветок,Как Дагестан родной в разгаре лета.За нитью нить…Так из прекрасных строкРождается творение поэта.
Вот что пела мама, когда ткала ковер:
Сыночек, смотри: весела и стройнаВ долину с вершины сбежала весна.Смотри: и платок, и рубашка на нейТравы зеленейИ листвы зеленей.Зеленый — надежды и радости цвет.Зеленую нитку безгорестных летВплету я, сынку подарю моему.А черную? Черная нам ни к чему!
Ты видишь, июнь — и беспечен и юн —Несет на плече ярко-красный хурджун.Багряную нить, огневую зарюВ ковер я вплету и сынку подарю,Ему подарю, чтоб привольно жилось!А черную ниткуПодальше отбрось!
Сынок мой!В бешмете своем золотомКрасуется осень на склоне крутом.О цвет золотистый!Окраска мечты!Любимый мой цвет…Полюби его ты…Чтоб солнце твой дом пронизало насквозь.А черную, мрачную нитку отбрось!
Сыночек!Снежок забелел на стогах,В горах поприбавилось белых папах.Сверкая, белея, приходит зима.О белый! О цвет седины и ума!Да будешь ты мудрым,Коль станешь седым.
А черное? Черное мы отдадимНа бурки — пусть будут плотны и черны!На женские косы, где нет седины!Лишь буркам и косам нужна чернота…
А все остальные шерстинки-цветаВплету я в ковер, ваша старая мать,Чтоб детям веселье и счастье раздать,Чтоб детям добром обо мне вспоминать!
* * *Журчала песня эта, как родник.Из-за станка вставала мать усталоИ, отдыхая от трудов своих,На шали камушки перебирала.
Бывало, я подсяду ближе к ней,Спрошу — я это помню и доныне:— Скажи, чего ты хочешь от камней?О чем с камнями говоришь немыми?
— Немые? Нет, и камни говорят!Они меня, случалось, утешали.Вот видишь, девять камушков подрядНашиты вдоль каймы старинной шали.
Вот этот длинный, с желтой головойСулит любовь и борется с напастью.Сулит беду обветренный, кривой.А снежно-белый обещает счастье.
Он выпадет — и вот я весела,Во всех работах ждет меня удача.А черная ракушка — вестник зла.Я, глядя на нее, порою плачу.
Гадаю, милый, о твоей судьбе,Пойдет ли путь твой и светло, и прямо…Учили бабки этой ворожбе,И ты запомни, как гадала мама.
Вот какую песню пела мама, гадая на камушках:
Сядь ко мне, сыночек, на колени.Нынче я — твоя ворожея.Это — горы, это — лес осенний.И тропинка эта — жизнь твоя.
Пред тобой широкая дорога,Так шагай ты этим большаком…Погадаем, счастье иль тревогуПринесет сыночек маме в дом.
Не дари мне лалов и жемчужин,Не хочу я дорогих даров.Маме лишь один подарок нужен,Чтобы сын был счастлив и здоров.
Сядь ко мне, сыночек, на колени,Нынче я — твоя ворожея.Это — солнце, а вот это — тени…Будет ли судьба светла твоя?
Осенью становятся плодамиНа деревьях нежные цветы.Как плоды, и ты растешь… С годамиЧем родимый край одаришь ты?
Маме нужен лишь один подарок,Лишь одно от сына мама ждет,Чтобы счастлив был ты,Был бы ярокКаждый год твой, слышишь, каждый год!
Сядь, мой милый, к маме на колени.Камушки нам говорят не зря.Это — частый лес, в лесу — олени,Беркут в небе кружится, паря.
Молит мама, чтоб под облакамиСын парил, чтоб был высок полет.Песнь какую, вы скажите, камни,Милый сын для Родины споет?
У судьбы прошу я неустанноСладостного дара одного,Чтобы полюбилась ДагестануЭта песня сына моего!
* * *Так пела мама, на камнях гадая,И множество таких же матерейМолили, чтоб в родимом нашем краеЖилось их детям легче и светлей.
Чтоб молния не поджигала крова,Чтоб множились стада и табуны.Чтоб дети были сыты и здоровы.И, главное, чтоб не было войны!
А там, вдали, на западной границеГотовятся войска не на парад.Там блещут каски, сапоги скрипят…А может быть, тебе все это снится?..
2
Растут сыны. Их у тебя четыре.Ты охраняешь мирный наш очаг,Не зная, что в чужом, далеком миреВзят на прицел давно наш каждый шаг.
О мама! Камушки спроси скорей ты,Как дом родной, как сыновей сберечь?Там, в Мюнхене, взбесившийся ефрейтор,Скрипя зубами, изрыгает речь…
Я первоклассник… Клятвой пионерскойНароду в верности поклялся я.А там — в Берлине — вой и гогот мерзкий,Там брызжет ядом свастика-змея.
Пишу стихи… И больно, и отрадноОгонь поэзии открылся мне…А там костры уже пылают чадноИ книги Гейне корчатся в огне.
Я полюбил впервые… Я вознессяВ мечтах своих превыше наших гор.А там, в железном плане «Барбаросса»,Любви и жизни пишут приговор…
О мама, мама! Ты сынов растила.Мечтала ты о радости в дому,Не думая, что ранняя могилаГотовится уже не одному…
Сын Магомед. Он педагог.Он учитВ Буйнакском педучилище ребят…Какую враг ему готовит участь.Того не знает он — мой старший брат.
Что враг шипит: «Нам не преграда — горы!Дадут приказ — мы их взорвем, сотрем!„Родной язык!..“ Мы с вами горцы, скороПоговорим на языке своем!..»
Сын Ахильчи… Он будущий географ.Над картою склонился Ахильчи.Не слышит брат мой шорохов недобрых,Угроз, уже таящихся в ночи.
Не думает, что где-то спозаранокТерзают карту, мир перекроив.Кружком кровавым обведен Майданек.Освенцим назревает, как нарыв…
Пока еще все тихо в нашем крае,И горе словно далеко от нас.Здесь пашут, строят, землю украшая,Растят сады…Но фюрер дал приказ…
Но фюрер дал приказ.И на рассветеОбрушился с небес ревущий град.Дома взлетают…Матери кричат…И погибают маленькие дети.
И завертелся мир, и полетелВниз, под откос поломанной арбою…О мама, мама!.. Что стряслось с тобою?В полях растут стога кровавых тел.
…Растут, растут стога кровавых тел.Все множатся они за лихолетье.И будет ли тоске твоей предел?Черным-черны, беззвездны ночи эти,Что — ночи?! Дни и те черным-черны,И летом мерзнешь, словно бы зимою…Все реже вести от живых с войны.Все больше писем с траурной каймою…
И если почтальон стучится в дверь,Мать открывает дверь, чуть-чуть помешкав:Не верит мама камушкам теперь —Их обещанья были злой насмешкой.
Ты различаешь белый свет едва,В усталом сердце отдаются взрывы,Но поднята высоко голова.И это знак, что сердце мамы живоИ защищать готово сыновей…И ты поешь.
Вот песня этих дней:
Вы, оставившие дом,Вы — птенцы, вы — сыновья.Через грохот, через громПесня к вам летит моя.
Если в поле вспыхнет свет,Обернитесь на закат:Это мама шлет привет,К вам мечты мои спешат.
Вам легко, и мне легко.С вами я — сто раз на дню.И сыночка своегоЯ от пули заслоню.
…Но раненые падают птенцы.Но падают в сражениях бойцы.Приходит похоронка в чей-то дом…И наша мама так поет о том:
«Что двое дерутся, я часто видала.Случается им тесновато меж скал.Но как же все люди взялись за кинжал?..Неужто Земли человечеству мало?!
Кончались все драки по первому знаку:Я брошу платок — пресекается драка.Неужто покончить с войной не могли,Сорвав свои шали, все мамы Земли?!»
Вздыхает мама, причитает, просит,Но дымом горизонт заволокло.Беда все ближе… Холодает. Осень.И помню я, как горе к нам пришло.
Как нас оно настигло, наше горе.О мама! До тебя дошел черед:Под Севастополем упал он в море —Пылающий, как факел, самолет.
Что думал экипаж в тот миг, не знаю!Заскрежетали волны, как мечи.И птица рукотворная, стальнаяПошла на дно…А с нею Ахильчи.
Об этом, плача, рассказали маме.Но мама не поверила словам:— Не умер он!.. Над мертвым ставят камень!Наш Ахильчи еще вернется к нам!
Меня, себя не мучайте напрасно!Я верю, рассекая толщу вод,Он выплывет… Ведь он пловец прекрасный!Наш Ахильчи не умер… Он придет!..
Но горе в двери постучало снова —Беда одна не ходит, говорят,Пришло известие из Балашова:Там раненый лежит мой старший брат.
И мы с отцом в дорогу поспешили.Но поездов быстрей бежит беда.И мы прочли на братниной могиле:«Здесь — Магомед Гамзатов из Цада»…
Мы возвратились… Мама онемела.Качнулась. Губы стиснула в тоске.И крупная слезинка искрой белойБлеснула на морщинистой щеке.
Но мама тотчас поднялась проворно.Сказал ей кто-то: — Черное надень!..— Нет, нет! Я не надену шали черной.Работать буду в скорбный этот день!..
И, стисну зубы, подавив страданья,Весь день трудилась ты до темноты…Так о горянках гордое преданьеСвоим примером подтвердила ты.
А много позже, разведя очагЗапела тихо, гневен был напев:
«Слез моих ты жаждал, враг!Но тебя спалит мой гнев!С неба шлешь огонь, злодей.Смерть полям и селам шлешь,Но от мести сыновей,Душегуб, ты не уйдешь!»
Терпения и кротости царица,Кто силу гнева робкой лани дал?Нежнейших в мире песен мастерица,Откуда в голосе твоем металл?
…Подумать! Грамоте не обучалиГорянок старых — наших матерей,Но в дни народной скорби и печалиОни предстали мудрецов мудрей.
О матери! Красавицы ущелий!Достойно лик ваш не запечатлен,Ни Рафаэли и ни БоттичеллиНе возвели горянок в сан мадонн.
Хоть ваши очи — два потока светаИ благороден смуглых щек овал.Нигде в музеях вашего портретаЯ не встречал… А где я не бывал!
Вам служат рамой горы снеговые.Ваш колорит — рассвета колдовство.О Моны Лизы наши, о Марии,Вы ждете Леонардо своего!
Что знает мир большой о нашей маме,Хоть скромных подвигов ее не счесть?Какой художник красками, словамиЕе опишет и воздаст ей честь?
Часть третья
