Хаким Фирдоуси - Шах-наме
Об этом же свидетельствует и другой пример: во время похода в Малую Азию шах Хосров Ануширван велел казнить воина, посмевшего отобрать у земледельца мешок соломы. И поэт-гуманист видит в подобном поступке правителя факт величайшей справедливости.
В своей социальной утопии Фирдоуси призывает властелинов заботиться о нетрудоспособных членах общества, о сиротах и вдовах, стариках и инвалидах. И опять-таки подобные сцены, где шахи проявляют о своих подданных заботу, надо воспринимать не как отражение действительного положения вещей, а лишь как выражение воззрений самого автора. Взгляды Фирдоуси находят воплощение, например, в речах Бахрама Гура:
Кто стар, трудиться не способен боле,Кто молод, но иссох от тяжкой боли,
Кто весь в долгах, кто беден, слаб, убог,От зла заимодавцев изнемог,
Сироты, чья одежда вся в заплатах,—Пусть хлеб и кров получат от богатых.
Есть женщины, родившие детей,Скрывающие бедность от людей.
Умрет богач, оставив деток малых,О боже, кто б обидеть пожелал их?
Но опекун является тудаИ грабит их без страха и стыда.
Иной дела такие втайне прячет,—Кто втайне прячет, пусть потом не плачет!
В богатых превращу я бедняков,В безгрешных превращу еретиков,
От горя должников освобожу я,Невинных от оков освобожу я,
Несчастных, втайне терпящих нужду,К врагам своей казны я приведу.
А если, позабыв о благородстве,Детей, что жизнь свою влачат в сиротстве,
Обокрадет распорядитель-вор,То виселицей будет приговор!
Таков Фирдоуси — великий человеколюбец, сумевший, оставаясь сыном своей суровой эпохи, создать строки, полные благородного негодования, искреннего сострадания, неподдельной доброты и понимания человеческих нужд, забот надежд и стремлений.
Герои и персонажи «Шах-наме» стали впоследствии знаменем революционной борьбы и освободительных войн. Ведь недаром гилянские революционеры Ирана в 1921 году изображали на своих знаменах кузнеца Каву, и не случайно поэт Таджикистана лауреат Ленинской премии Мирзо Турсун-заде на антифашистском митинге народов Средней Азии читал стихи из «Шах-наме».
Много можно сказать об этой великой поэме. Я, помню, еще ребенком наблюдал, как простые крестьяне с любовью слушали чтеца «Шах-наме» в моем родном кишлаке в Таджикистане. Чтение «Шах-наме» проводилось в чайхане, в чайном доме, и всюду, где собирались люди и где находился чтец. И сейчас «Шах-наме», или, как называют ее в народе, «Книга о Рустаме», исключительно популярна среди широчайших народных масс. В Иране и в Афганистане Фирдоуси остается величайшим поэтом. Почти в каждом населенном пункте в Иране можно найти людей, которые зовутся «Шах-намехон» (то есть чтец «Шах-наме»), с большим успехом декламирующие эту поэму. Полностью поэма «Шах-наме» на русский язык еще не переведена, однако отдельные, ранее переведенные, отрывки пользуются огромной популярностью среди советских любителей литературы. В этой связи я позволю себе процитировать строки, написанные выдающимся деятелем современной иранской культуры, профессором Саидом Нафиси более четверти века назад, в дни празднования тысячелетия со дня рождения Фирдоуси:
«Он повсюду — этот певец Ирана. Всюду, где Гомер, Вергилий, Шекспир, Мольер, Дайте, Сервантес, Шиллер и Лермонтов, — всюду он рядом с ними. Тысячу лет назад, оставаясь в своем деревенском углу, в окрестностях Туса, он направился на завоевание мира. Но среди всех стран, через которые он прошел, в ряду горячих встреч, которые ему были оказаны, ость страна, где он был понят лучше, чем где-либо, почти так же хорошо, как на своей родине… Кто лучше русского уловит это состояние спокойного блаженства, это великолепие отречений, эту тишину мучений и захватывающую гиперболичность, присущую гению таких поэтов, как Рудаки, Дакики, Фирдоуси…»
Это справедливые слова. Фирдоуси — слава и гордость всей мировой культуры — близок и дорог всем народам нашей страны. Национальная гордость иранского народа, он является и великим поэтом таджиков, входящих в братскую семью народов СССР. Все народы, населяющие нашу страну, знают и любят гениального создателя образов Рустама, Сухраба, кузнеца Кавы, зачитываются волнующими эпизодами «Шах-наме». Любовь к Фирдоуси и его творчеству стала в нашей стране ярким проявлением дружественных и сердечных чувств к нашему южному соседу — иранскому народу, внесшему бесценный и неповторимый вклад в сокровишницу всемирной цивилизации.
Б. Гафуров
Вступление
Слово в похвалу разума
Перевод С. Липкина
Пришла пора, чтоб истинный мудрецО разуме поведал наконец.
Яви нам слово, восхваляя разум,И поучай людей своим рассказом.
Из всех даров что разума ценней?Хвала ему — всех добрых дел сильней.
Венец, краса всего живого — разум,Признай, что бытия основа — разум.
Он — твой вожатый, он — в людских сердцах,Он с нами на земле и в небесах.
От разума — печаль и наслажденье,От разума — величье и паденье.
Для человека с чистою душойБез разума нет радости земной.
Ты мудреца слыхал ли изреченье?Сказал он правдолюбцам в поученье:
«Раскается в своих деяньях тот,Кто, не подумав, действовать начнет.
В глазах разумных — дураком он станет,Для самых близких — чужаком он станет».
Друг разума — в почете в двух мирах,Враг разума — терзается в цепях.
Глаза твоей души — твой светлый разум,А мир объять ты можешь только глазом.
Был первым в мире создан разум наш,Он — страж души, трех стражей верных страж,
Те трое суть язык, глаза и уши:Чрез них добро и зло вкушают души.
Кто в силах разуму воздать почет?Воздам почет, но кто меня поймет?
Не спрашивай о первых днях твореньяДо нашего с тобою появленья,
Но, созданный всевышним в некий миг,Ты явное и тайное постиг.
Иди же вслед за разумом с любовью,Разумное не подвергай злословью.
К словам разумных ты ищи пути,Весь мир пройди, чтоб знанья обрести.
О том, что ты услышал, всем поведай,С упорством корни знания исследуй:
Лишь ветви изучив на древе слов,Дойти ты не сумеешь до основ.
Далее Фирдоуси рассказывает о сотворении мира, человека, Солнца и луны. Затем следуют похвала пророку, разделы о том, как писалась книга, о поэте Дакики, который первым пытался создать «Шах-наме».
Восхвалением султану Махмуду завершается та часть эпопеи, которая носит название «Начало книги», после которой следует описание царствования древних царей.
Легендарные цари
Перевод С. Липкина
Каюмарс
Что сказывает нам дихкан-сказительО том, кто первым молвил: «Я властитель»,
О том, кто первый на свое челоНадел венец? Все было и прошло…
Поведал так старинных книг пытатель,О богатырских днях повествователь:
Принес престола и венца законЦарь Каюмарс, и начал править он.
К созвездью Овна солнце устремилось,[1]Мир получил закон, и власть, и милость.
В созвездье солнце начало блистать,Весна вселенной расцвела опять.
Стал Каюмарс вселенной властелином.Он обитал сперва в краю вершинном.[2]
Себя и всех людей, для новых дел,Он шкурами звериными одел.
Довольство он людскому дал жилищу —Людей он научил готовить пищу.
Тридцатилетье длилась власть царя,Сверкавшего на троне, как заря.
Возликовали твари, — все живое,Все люди зажили тогда в покое.
Склонялось человечество пред ним,Сияло счастье над царем земным.
Был сын отважный у царя державы,Красавец, жаждавший борьбы и славы.
Счастливый Сиямак пленял сердца,Он был отрадой славного отца.
Минуло времени с тех пор немало.Держава Каюмарса процветала.
Был у царя один лишь тайный враг —Бес Ахриман, чья сила — зло и мрак.
Был сын у Ахримана — волк-воитель,Бесовских полчищ лютый предводитель.
Владыки блеск, царевича расцвет,—Стал из-за них для беса темен свет.
Собрал он войско, на царя пошел он,Отнять хотел и царство и престол он.
Открыл он замысел коварный свой,Вселенную наполнил волчий вой.
Когда услышал Сиямак правдивый,Что вышли, сея гибель, злые дивы,
Вскипела у царевича душа,Полки собрал он, яростью дыша,
И вышел, тигра шкурою покрытый:Тогда не знали панцирной защиты.
Сошлись две рати; Сиямак вступилОтважно в бой с исчадьем адских сил.
Взмахнул косматой лапой див жестокий,Переломил героя стан высокий,
Ударил витязя о гребни скал,Потом когтями сердце разодрал.
Услышал Каюмарс о смерти сына,И черным стало солнце властелина.
Зверье и птицы собрались толпой,Ушли, стеная, горною тропой,
Ушли, вопя и плача, в скорби жгучей,Над царским троном пыль вздымалась тучей.
Оплакивали сына целый год.Но вот прислал посланца небосвод.
Сказал Суруш с отрадою во взоре:«Сдержи себя, забудь на время горе,
Ты войско снаряди, — вот мой приказ,—И племя бесов уничтожь тотчас.
Очисти лик вселенной от злодея,Иди на битву, местью пламенея».
Властитель поднял к небесам чело,На головы врагов призвал он зло,
Восславил господа и свет денницыИ осушил от слез свои ресницы.
Не знала сна и отдыха душа,За Сиямака отомстить спеша.
Оставил сына Сиямак пригожий,При деде он верховным был вельможей,
Хушангом звался Каюмарса внук,Он был — ты скажешь — кладезем наук.
Ужасна с сыном вечная разлука,—Дед на своей груди взлелеял внука.
Царь, в жажде мщенья, торопясь к борьбе,Призвал Хушанга юного к себе.
Открылась внуку боль его живая,Царь молвил, тайну сердца раскрывая:
«Сбирать войска вселенной буду я,И клич кричать военный буду я,
А ты веди войска на бой суровый,Я отхожу, а ты — вожатый новый».
В том войске — пери, птицы, дикий зверь,И юный вождь их поведет теперь.
Явился черный бес, исполнен страха,Взметнул, взрывая, к небу комья праха.
Сошлись две рати, сдвинулись тесней,—И бесы побежали от зверей.
Хушанг ударил беса дланью львинойИ умертвил злодея в миг единый.
Он бесу отомстил за смерть отца,С презреньем растоптал он мертвеца.
Царь Каюмарс насытил сердце местью,—Пришла к нему кончина с этой вестью.
Прежде чем перейти к «Сказанию о Заххаке», одному из важнейших в «Шах-наме» по глубине мысли и яркости изображения, Фирдоуси сжато, но с огромной поэтической силой описывает царствования Хушанга, внука Каюмарса, Тахмураса, сына Хушанга, и Джамшида, сына Тахмураса.
