Давид Самойлов - Избранное
Пушкин по радио
Возле разбитого вокзалаНещадно радио оралоВороньим голосом. Но вдруг,К нему прислушавшись, я понял,Что все его слова я помнил.Читали Пушкина.
ВокругСновали бабы и солдаты,Шел торг военный, небогатый,И вшивый клокотал майдан.Гремели на путях составы.«Любви, надежды, тихой славыНедолго тешил нас обман».
Мы это изучали в школеИ строки позабыли вскоре —Во времена боев и ран.Броски, атаки, переправы…«Исчезли юные забавы,Как сон, как утренний туман».
С двумя девчонками шальнымиЯ познакомился. И с нимиГотов был завести роман.Смеялись юные шалавы…«Любви, надежды, тихой славыНедолго тешил нас обман».
Вдали сиял пейзаж вечерний.На ветлах гнезда в виде терний.Я обнимал девичий стан.Ее слова были лукавы.«Исчезли юные забавы,Как сон, как утренний туман».
И вдруг бомбежка. Мессершмитты.Мы бросились в кювет. УбитыФугаской грязный мальчуганИ старец, грозный, величавый.«Любви, надежды, тихой славыНедолго тешил нас обман».
Я был живой. Девчонки тоже.Туманно было, но погоже.Вокзал взрывался, как вулкан.И дымы поднялись, курчавы.«Исчезли юные забавы,Как сон, как утренний туман».
«Год рождения не выбирают…»
Год рождения не выбирают,легче выбрать свой последний год,потому что люди умираютне от старости, не от невзгод,даже не от хворей. Просто строчкудописав, устало ставят точку —я уверен,— сами выбрав час.Ну и пуля выбирает нас.
«Я слышал то, что слышать мог…»
Я слышал то, что слышать мог:Баянов русских мощный слог,И барабанный бой эпох,И музы мужественный вздох.
Мы шли, ломая бурелом,Порою падая челом.Но долго будет слышен громИ гул, в котором мы живем.
«Да, мне повезло в этом мире…»
Да, мне повезло в этом мире —Прийти и обняться с людьмиИ быть тамадою на пиреУма, благородства, любви.
А злобы и хитросплетенийПочти что и не замечать.И только высоких мгновенийНа жизни увидеть печать.
«Мне выпало счастье быть русским поэтом…»
Мне выпало счастье быть русским поэтом.Мне выпала честь прикасаться к победам.
Мне выпало горе родиться в двадцатом,В проклятом году и в столетье проклятом.
Мне выпало все. И при этом я выпал,Как пьяный из фуры, в походе великом.
Как валенок мерзлый, валяюсь в кювете.Добро на Руси ничего не имети.
«Что за странная забота…»
Что за странная забота —Судьбы мира,Где невзгоды Дон КихотаИли Лира?
Что за странное волненье —Утро сада?Почему любовь полнее,Сердце радо?
Что за странная тревога —Вечер моря,Где простора ветровогоШум и воля?
Что за странность все же этоСостраданье!В поле отзвук, в роще — эхо,В нас — рыданье.
«Начать сначала! Боже мой!…»
Начать сначала! Боже мой!Нет, невозможно начинать сначала.О, добрый путь отплывшим от причалаИ не вернувшимся домой!
О, добрый путь светилам Магеллана!Пусть паруса подставят ветру грудь.Путь добрый всем, которым смерть желанна,Чей неизведан путь…
«Рассчитавшись с жаждою и хламом…»
Рассчитавшись с жаждою и хламом,Рассчитавшись с верою и храмом,Жду тебя, прощальная звезда.Как когда-то ждал я вдохновенья,Так теперь я жду отдохновеньяОт любви и горького труда.
Но, видать, не спел последний кочетИ душа еще чего-то хочет,Своего никак не отдает.Жаждет с веком и толпою слиться.Так стремятся птицы в стаю сбиться,Собираясь в дальний перелет.
«И вот я встал, забыл, забылся…»
И вот я встал, забыл, забылся,Устал от вымысла и смысла,Стал, наконец, самим собойНаедине с своей судьбой.
Я стал самим собой, не зная,Зачем я стал собой. Как стаяЛетит неведомо кудаВ порыве вещего труда.
«Перестрадаю, переболею…»
Перестрадаю, переболею,А может, все же преодолею.Своею болью, своей печальюСебя от прочих я отличаю,Как отличает любой из прочихСебя в печалях своих полночных.Мы все на этом, стоим на этомИ существуем лишь по приметамСвоих волнений, своей тревогиИ споткновений в своей дороге.
«В последний раз со старым другом…»
А. Ш.
В последний раз со старым другомСижу и пью вино.Тепло. Поет над вешним лугомПчелы веретено.
О, пойте, пчелы, пойте, пчелы,Носите вешний мед.Вы в этой жизни новоселы,И вас работа ждет.
А мы с товарищем бесстрашны,Мы пьем в последний раз.И вскорости уйдем, безгласны,Покинем, пчелы, вас.
«Сплошные прощанья! С друзьями...»
Сплошные прощанья! С друзьями,Которые вдруг умирают.Сплошные прощанья! С мечтами,Которые вдруг увядают.
С деревней, где окна забиты,С долиной, где все опустело.И с пестрой листвою ракиты,Которая вдруг облетела.
С поэтом, что стал пустословом.И с птицей, что не возвратится.Навеки — прощание с кровом,Под коим пришлось приютиться.
Прощанье со старой луною,Прощанье с осенними днями.Прощание века со мною.Прощание времени с нами.
«Здесь, вдали, неизвестно — кто умер, кто жив…»
Здесь, вдали, неизвестно — кто умер, кто жив.Просто письма не пишут.Здесь всегда перед окнами дышит Залив.А друзья уж не дышут.
Пусть дыханье Залива сольется с моим.Его ветром объяты,Вместе с ним океанской слезой утолимГоречь каждой утраты.
«Я устарел, как малый юс…»
Я устарел, как малый юс,В сырой тени воспоминаний.Многоглаголанья боюсьИ грубых жизнеописаний.
Ведь так изменчиво живу —Подобно очертаньям дыма…Хотелось бы по существу,Но существо неуловимо…
На смерть кузнечика
Ах, любезный мой кузнечик!Я расплакаться готов.Сколько, сколько в чет и нечетПромотали вы годов!
Ах, как звонко вы ковалиЗолотые пустяки!Ах, как звонко распевалиЗолоченые стихи!
Ваше горлышко шальноеНе могло не заболеть.Ваше горлышко больноеНе могло не умереть.
В каждой вашей оговорке —У кого их только нет! —Вы оказывались зорки,Недогадливый поэт.
Смерть случилась до кончины.И за рюмочкой винцаВы справляли годовщиныНезаметного конца.
Ах, любезный мой кузнечик!Я расплакаться готовИз-за ваших узкоплечихМоложавых пиджачков,
Оттого, что песни вашиСтали вдруг седей волос,Оттого, что полной чашиВам испить не удалось.
«Я был не слишком добрым…»
