Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

34. ПЛАЧ И СМЕХ

Когда жестокий сплин[87] мне ночью спать претит,То, вставши поутру с тяжелой головою,Бываю я всегда печален и сердит,                              Бранюсь с своей судьбою;Все бедствия людей я вижу пред собою.              Мне мнится, слышу смертных стон;Зло лезет мне в глаза тогда со всех сторон.Явятся предо мной огнем дыша́щи горы,                              Страданья, смерть, чума —И словом, я тогда куда ни взвел бы взоры,Несчастий и злодейств мне всюду зрится тьма.              Потом изыскиваю средства,Нельзя ль чем облегчить несносны смертных бедства!Но видя, что никак нельзя помочь томуИ что напрасно я на то лишь время трачу,                              Нахмурюсь и — заплачу.

Когда же с умными людьми я где сижуИль книгу новую читаю и лежу,                              Притом здоров бываю,Тогда все горести свои позабываю              И ни о чем я не тужу.Тогда и то себе на память привожу,              Что от драгой моей КлименыНе зрел и, кажется, не буду зреть измены.И что несча́стливой судьбы моей пременыАвось-либо когда-нибудь я и дождусь.              Авось-либо велико дело!Я без него давно оставил бы сей свет;Несчастный только им одним лишь и живет,                              Скажу я это смело.Хоть сим авось-либом я тщетно, скажут, льщусь,Но от него всегда я вмиг развеселюсь                              И — засмеюсь.

35. ОДА

В ГРОМКО-НЕЖНО-НЕЛЕПО-НОВОМ ВКУСЕ[88]

«Croyez moi, résistez à vos tentations,Dérobez au public vos occupations,Et n’allez point quitter, de quoi que            l’on vous somme,Le nom, que dans la cour vous avez           d’honnete homme,Pour prendre de la main d’un avide                                      imprimeurCelui de ridicule et misérable auteur».

Сафиро-храбро-мудро-ногий,Лазурно-бурный конь Пегас!С парнасской свороти дорогиИ прискочи ко мне на час.Иль, дав в Кавказ толчок ногамиИ вихро-бурными крыламиРассекши воздух, прилети.Хвостом сребро-злато-махровымИль радужно-гнедо-багровымСледы пурпурны замети.

Жемчужно-клюковно-пожарнаВыходит из-за гор заря;Из кубка пламенно-янтарнаБрусничный морс льет на моря.Смарагдо-бисерно светило,Подняв огнем дышаще рылоИз сольно-горько-синих вод,Усо-подобными лучамиЗлатит, как будто бы руками,На полимент небесный свод.

Сквозь бело-черно-пестро-красныхБулано-мрачных облаковЛуна, стыдясь гостей толь ясных,Не кажет им своих роговИ, мертво-бело-снежным цветомПокрывшись перед солнца светом,На небе места не найдет.Ветр юго-западно-восточныйИль северо-студено-мочныйЕрошит гладкий вод хребет.

Октябро-непогодно-бурнаДико-густейша темнота,Сурово-приторно сумбурнаСбродо-порывна глухотаМерцает в скорбно-желтом слухе,Рисует в томно-алом духеТуманно-светлый небосклон.В уныло-мутно-кротки водыГлядятся черны хороводыПунцово-розовых ворон.

Но вдруг картина пременилась:Услышал стон я голубка,У Клары слезка покатиласьИз левого ее глазка;Катилась по лицу, катилась,На щечке в ямке поселилась,Как будто в лужице вода.Не так-то были в прежни векиНа слезы скупы человеки;Но люди были ли тогда?

Коль девушке тогда случалосьВ разлуке с милым другом быть,То должно, дуре, ей казалось,О том реками слезы лить.Но в наши веки просвещенныКак могут люди огорченныТак слезы проливать рекой?Ведь ныне слезы дорогие,Сравнятся ль древние простыеС алмазной нынешней слезой?

Теперь посмотрим мы, как вьетсяГолубушка над голубком;А сердце бьется, жмется, рветсяИ в грудь стучит, как молотком.Голубчик выпустил, знать, душку,Нет жизни в нем ни на полушку,Уж носик съежился его.Овсянки, ласточки, синички,Варакушки и прочи птичкиРоняют слезки на него.

От этой жалостной картины,Читатель, если ты не взвыл,А от начальной пиндарщиныВ восторг когда не приходил,То сердца твоего тон низок,Умом ты к готтентотам близокИ так, как лютый тигр, жесток.Ты б должен на стену бросатьсяИли в лоскутья истерзатьсяОт сих громко-прискорбных строк.

36. К ЧЕЛОВЕКУ

Игрушка счастья и судьбины,С дурным посредственного смесь,Кусок одушевленной глины,Оставь свою смешную спесь!Почто владыкой ты себя природы ставишь?Сегодня гордою пятойТы землю, презирая, давишь,Но завтра будешь сам давим землею той.

37. ЧУДЕСА

Видал я на своем веку чудес немало,И мне великое желание припалоЧитателям об них здесь вкратце рассказать.За это многие дадут себя мне знать!..Но так и быть! пущусь. Извольте же послушать:Во-первых, видел я таких богатырей,Которы годовой доход пяти семейИзволили втроем за ужином прокушать.              Видал таких я лекарей,Которые не всех больных своих морили.Видал таких господ, которые кормили                          Подвластных им людей                          Не хуже лошадейИ их не походя бранили или били.Видал подьячего, который трезв был так,Что в сутки хаживал лишь два раза в кабак.              Я видел старую девицу,Которая себе не убавляла лет!              Клеон, покойный мой сосед,Имел хоть много книг, читал и был уж сед,              Но Африку считал за птицу;Однако ж, так как сей многопочтенный муж                          Имел шесть тысяч душ,То с Лейбницем его в учености равняли.Хоть дурен был он так собой, как смертный грех,Но все его в глаза с божбою уверяли,Что за́ пояс заткнет он херувимов всех.Индейских петухов боялся он и раков;Но утверждали все, что этот господин                          Легко бы мог один                          Взять в пять минут ОчаковИ рать турецкую побить всю кулаком,А если бы его кто на́звал дураком,Важнее всякого то было б святотатства!..Как после этого не пожелать богатства!..Но мало ли еще каких видал я штук!Видал я русских дам, охотниц до наук;Видал, что с кошкою дружна была собака;                          Видал я жен таких,                          Которые мужей своих                          Любили с месяц после брака!Видал, что сельский поп на свадьбе был не пьян.Видал богатых я и молодых дворян,Которые всегда в большом хоть свете жили,Однако ж иногда по-русски говорили.                          Они ж по нескольку недель                          Верст за пять от Москвы живалиИ там, о чудеса! с тоски не умирали!Видал я чудаков, которые езжали                          За тридевять земельСмотреть, как солнышко заморское садится,Иль слушать, как шумит заморский ветерок,Иль любоваться, как заморский ручеекПо камням и песку заморским же струится.Как будто на Руси не стало ручейков!Иль будто ветерок шуметь у нас не смеетИ солнце русское садиться не умеет!..Таких несчастных я писателей видал,                          Которым никаких похвал                          В газетах даже не сплетали!Видал российских я ученых бедняков,                          Которы площади топтали!В учители ж не их бояре к деткам брали,                          А иностранных кучеров.Но этого, знать, мне не видывать вовеки,Чтоб в Волге не было белуг и стерлядей;Чтобы злословить Фирс не стал честных людей;Чтоб перестали грызть друг друга человеки;Чтобы цыгане красть не стали лошадей;Чтобы жеманиться Климена перестала;Чтобы Москва-река через Иркутск течь стала;Пугать не стали чтоб боярами робят;Чтобы в Гренландию переселились музы;                          Чтобы премудрые французыУзнали наконец, чего они хотят!О богословии чтоб споры прекратились.……………………………………………Чтоб денег кто взаймы мне без процентов далИли чтоб, наконец, когда богат я стал.

38–54. ЭПИГРАММЫ