Евгений Долматовский - Товарищ мой

У ЗЕЛОВСКИХ ВЫСОТ

Спит Воронеж, и спит Ленинград,Спит Смоленск, и тиха Украина.Лишь в Кремле и в окопах не спятПеред штурмом Берлина.Голубая апрельская ночь.На плацдармах кипит нетерпенье,И как в Киеве, в Курске, точь-в-точьСоловьиное пенье.Час настал!Батарейцы, огонь!Из-за сказочно темного лесаВ небесах, словно огненный конь,Пролетают «эрэсы».Артиллерия, грохоча,Рвется в логово вражье.Путь к Берлину рукою лучаНам прожектор укажет.Путь к Берлину...Он начат давноУ несломленной волжской твердыни,Нам солдатское счастье даноЗавершить его ныне.Начался штурм последних высотНа берлинском прямом направленье.Из России к нам солнце идет,Освещая сраженье.Мы советского солнца лучи.Путь был долог, опасен и труден.Грохот пушек в немецкой ночиСлышат русские люди.Мы идем,Мы идем,Мы идем,Мы спасем их из рабства.Час настал расквитаться с врагом.На Берлин, сталинградцы!

БЕРЛИН, 2 МАЯ

Идут гвардейцы по БерлинуИ вспоминают Сталинград.Так вот предел дороги длинной,Скопленье сумрачных громад.

Окаменевшее сраженье,Колонны пленных под дождем...Но словно солнца отраженьеСияет на штыке твоем.

Друзья молчат. Какую фразуНам должно здесь произнести,Чтоб охватить всем сердцем сразуВеличье нашего пути?

Замолкли пушки и «катюши»,Спокойно дышит тишина.Мы утолили наши души,Германия побеждена.

Мечте такой не просто сбыться,Мы начинали тяжело,Пришлось четыре года биться,И столько славных не дошло.

Их волей, их предсмертной жаждойВ бою овеяло живых, —Вот почему сражался каждыйИ за двоих и за троих.

Идет счастливая пехота,С седых громад не сводит глаз.В Берлин открыли мы ворота,Был ключ от них давно у нас;

Не тот, что сохранен в музееСуровой памятью веков,А тот, что горечью взлелеянУ переправ и у костров.

ДЕЛО О ПОДЖОГЕ РЕЙХСТАГА

Ты помнишь это дело о поджоге

Рейхстага?Давний тридцать третий год...Огромный Геринг, как кабан двуногий,На прокурорской кафедре встает.Еще не взят историей к ответу,Он хочет доказать неправду свету:«Рейхстаг большевиками подожжен!»

Но вот пред всеми — смуглый, чернобровыйВстал подсудимый. Чистый и суровый,Он в кандалах, но обвиняет — он!Он держит речь, неистовый болгарин.Его слова секут врагов, как жгут.А воздух так удушлив, так угарен, —На площадях, должно быть, книги жгут.

...В тот грозный год я только кончил школу.Вихрастые посланцы комсомолаВели метро под утренней Москвой.

Мы никогда не видели рейхстага.Нас восхищала львиная отвагаБолгарина с могучей головой.

Прошло немало лет.А в сорок пятомТем самым, только выросшим, ребятамПришлось в далеких побывать местах,Пришлось ползти берлинским Зоосадом...«Ударим зажигательным снарядом!»«Горит рейхстаг! Смотри, горит рейхстаг!»Прекрасный день — тридцатое апреля.Тяжелый дым валит из-за колонн.Теперь — не выдумка — на самом делеРейхстаг большевиками подожжен!

ПОБЕДИЛИ ВСЕ...

Победили все...И тот, кто не былВ окруженье и в госпиталях,Кто не помнит, как валилось небоБомбами на приднепровский шлях,

Кто не видел, как пылала Волга,От огня горячая совсем,Кто не испытал разлуки долгойИ гораздо позже слышал толькоО приказе 227.

Победили все, я с тем не спорю,Нас теперь несметное число,Невозможно разобраться морю,Сколько рек и струй в него втекло.

...Не забыть мне ни за что на свете,Хоть и нету в том моей вины,Юношу, которого я встретил,Кажется, на пятый день войны.

Шли мы на восток.А он — на западПоредевший вел стрелковый взвод.— Ты куда, товарищ?— Я вперед! —И потупился, чтоб не заплакать.И пошел, винтовку прижимаяК школьнически хрупкому плечу.

Что случилось с ним потом — не знаю,В смерть его поверить не хочу.Вот бы встретить мне его в Берлине,Вспомнить вместе сорок первый год,Наш короткий разговор в долине:— Ты куда, товарищ?— Я вперед!

НА ЭЛЬБЕ

Я видел Волги непреклонный бег,Днепра и Нарева седые воды.А это — Эльба.Вспомни, сколько рекФорсировать пришлось за эти годы!

Последняя военная рекаСтруилась, как беседа меж друзьями, —Бойцы американского полкаПерекликались через волны с нами,

За их плечами строились в ряды,Толкаясь и галдя от нетерпенья,Рабы и пленники большой беды,Дожившие до счастья возвращенья.

Мост вырос на понтонах. По немуПошла толпа. В рядах нестройно пели.У нас, давно привыкших ко всему,Совсем некстати веки повлажнели.

«Страна моя, Москва моя...»ПоютИ утирают слезы рукавами,Быть может, я знакомых встречу тут,С кем породнился уманскими рвами?

Страдальческая армия идетПо свежим доскам, мокрым и покатым,На Эльбе горький сорок первый годВстречается с победным сорок пятым.

ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА ПОСЛЕ ВОЙНЫ

СНОВА НА РОДИНЕ

Снова цветут при дорогах ромашки,Тихие ивы стоят у реки.Снова зеленые с синим фуражки,Словно в траве васильки.В долгом пути, как страницы тетрадки,Перелистал я четыре страны,Перечитал я в обратном порядкеГоды великой войны.Вспомнил я тех, с кем шагали мы вместе,Тех, кто победы увидеть не смог.Трубку набил я махоркою в Бресте —Сладок и горек дымок.Снова на родине, снова я дома,Сердце щемит долгожданный наш вид:Темные избы под бурой соломой,Аист на крыше стоит...Как материнские любят морщины,Каждый из нас полюбил навсегдаЭти овраги, болота, равнины,Где громыхала беда.Много я видел красот за границей —Гладкие реки шоссейных дорог,Дачи стеклянные под черепицей,Чистенький, жадный мирок.В стройке заводов была наша слава.Труден был путь нашей светлой судьбы:Самая сильная в мире державаС аистом возле трубы.Не пригибаясь и не потакая,Горе любое встречая без слез,Правдою ты победила, —СвятаяРодина белых берез.Стало дышаться легко и широко.Бее превозмог наш великий народ.И не на версты — далеко-далекоВидно, на годы вперед.Время на крыльях стремительных мчится, Горы сдвигает родная страна,А черепица — да что черепица, —Будет у нас и она!

«Одному поколенью на плечи...»

Одному поколенью на плечи —Не слишком ли много?Испытаний и противоречийНе слишком ли много?

Я родился в войну мировую,Зналось детство с гражданской войною,И прошел полосу моровую,И макухаЗнакома со мною,И разрухаЗнакома со мною.Старый мир напоследок калечил,Но убить нас не смог он.Одному поколенью на плечи —Не слишком ли много?

А считалось, что только одноюМировою войноюВся судьба одного поколеньяОграничена строго.Сколько дней я сгоралВ окруженье,Сколько лет я бежалВ наступленье —Не слишком ли много?

Так дымились Освенцима печи,Что черны все тропинки до бога.Одному поколенью на плечи —Не слишком ли много?

Путешественнику полагалосьДва — от силы — кочевья,Борзый конь, и натянутый парус,И восторг возвращенья.Нам — транзитные аэродромы,Вновь и снова дорога.И разлук, и моторного громаНе слишком ли много?

Одиссею — одна Одиссея...Нам и этого мало.Раз в столетие землетрясеньеНа планете бывало.Трижды видел, как горы качались,Дважды был я в цунами.(А ведь жизнь —Только в самом начале,Говоря между нами.)

Это б в прежнее время хватилоБиографий на десять.Если вихрем тебя закрутило,На покой не надейся.Только мы не песчинками былиВ этом вихре,А ветром,Не легендою были,А былью,И не тьмою —А светом.Равнодушные с мнимым участьемСоболезнуют, щурясь убого.Только думают сами —Поменяться бы с нами местами.Одному поколению счастьяНе слишком ли много?

ДЕВУШКА БЕЗ ПОГОН