Николай Клюев - Сочинения. В 2-х томах
Виктору Шимановскому
Будет брачная ночь, совершение тайн,Все пророчества сбудутся, камни в пляску пойдут,И восплачет над Авелем окровавленный Каин,Видя полночь ресниц, виноград палых уд.
Прослезится волчица над костью овечьей,Зарыдает огонь, что кусался и жег,Станет бурей душа, и зрачок человечийВознесется, как солнце, в небесный чертог.
И Единое око насытится зреньемБрачных ласк и зачатий от ядер миров,Лавой семя вскипит, изначальным хотеньемДастся солнцу — купель, долу — племя богов.
Роженица-земля, охладив ложесна,Улыбнется Супругу крестильной зарей…О пиры моих уд, мрак мужицкого сна, —Над могилой судеб бурных ангелов рой!
224
Октябрьское солнце, косое, дырявое,
Октябрьское солнце, косое, дырявое,Как старая лодка, рыбачья мерда,Баюкает сердце незрячее, ржавое,Как якорь на дне, как глухая руда.
И очап скрипит. Пахнет кашей, свивальником,И чуется тяжесть осенней земли:Не я ли — отец, и не женским ли сальникомСтал лес-роженица и тучи вдали?
Бреду к деревушке мясистый и розовый,Как к пойлу корова — всещедрый удой;Хозяйка-земля и подойник березовый —Опалая роща лежит предо мной.
Расширилось тело коровье, молочное,И нега удоя, как притча Христа:«Слепцы, различаете небо восточное.Мои же от зорь отличите ль уста!»
Христос! Я — буренка мирская, страдальная, —Пусть доит Земля мою жизнь-молоко…Как якорь на дне, так душа огнепальнаяТоскует о брачном, лебяжьем Садко.
Родить бы предвечного, вещего, струнного,И сыну отдать ложесна и сосцы…Увы! От октябрьского солнца чугунногоЛишь кит зачинает, да злые песцы.
225
Эта девушка умрет в родах…
Аннушке Кирилловой
Эта девушка умрет в родах…Невдогад болезной повитухе,Что он был давяще-яр в плечахИ с пушком на отроческом брюхе,
Что тяжел и сочен был приплод —Бурелом средь яблонь белоцветных…Эта девушка в пространствах межпланетныхРодит лирный солнечный народ.
Но в гробу, червивом как валежник,Замерцает фосфором лобок.Огонек в сторожке и подснежник —Ненасытный девичий зрачок.
Есть в могилах роды и крестиныВ плесень — кровь и сердце — в минерал.Нянин сказ и заводи периныВспенит львиный рыкающий шквал.
И в белках заплещут кашалоты,Смерть — в моржовой лодке эскимос…Эту девушку, душистую как соты,Приголубит радужный Христос.
226
Улыбок и смехов есть тысяча тысяч
Улыбок и смехов есть тысяча тысяч.Их в воск не отлить и из камня не высечь,Они как лучи, как овечья парха,Сплетают то рай, то мережи греха.
Подснежная озимь — улыбка ребенка,В бесхлебицу рига — оскал старика,Издевка монаха — в геенну воронка,Где дьявола хохот — из трупов река.
Стучит к потаскухе скелет сухопарый,(А вербы над речкой как ангел белы),То Похоть смеется, и души-гагарыНыряют как в омут, в провалы скулы.
Усмешка убийцы — коза на постели.Где плавают гуси — пушинки в крови,Хи-хи роженицы, как скрип колыбели,В нем ласточек щебет, сиянье любви.
У ангелов губы — две алые птицы,Их смех огнепальный с пером не случить:Издохнут созвучья, и строки-веприцыПытаются в сердце быдлом угодить.
Мое ха-ха-ха — преподобный в ночлежке,Где сладостней рая зловонье и пот,Удавленник в церкви, шпионы на слежке…Провижу читателя смех наперед.
О борозды ртов и зубов миллионы,Пожар языков, половодье слюны,Вы ярая нива, где зреют законыСтиха миродержпа и струнной весны!
227
О скопчество — венец, золотоглавый град,
О скопчество — венец, золотоглавый град,Где ангелы пятой мнут плоти виноград,Где площадь — небеса, созвездия — базар,И Вечность сторожит диковинный товар:Могущество, Любовь и Зеркало веков,В чьи глуби смотрит Бог, как рыбарь на улов!
О скопчество — страна, где бурый колчеданБуравит ливней клюв, сквозь хмару и туман,Где дятел-Маята долбит народов стволИ Оспа с Колтуном навастривают кол,Чтобы вонзить его в богоневестный задВселенной матери и чаше всех услад!
О скопчество — арап на пламенном коне,Гадательный узор о незакатном дне,Когда безудный муж, как отблеск Маргарит,Стокрылых сыновей и ангелов родит!Когда колдунью-Страсть с владыкою-БлудомМы в воз потерь и бед одрами запряжем,Чтоб время-ломовик об них сломало кнут.
Пусть критики меня невеждой назовут.
228
Всё лики в воздухе, да очи,
Всё лики в воздухе, да очи,В пустынном оке снова лик….Многопудовы, неохочи,Мы — за убойным пойлом бык.
Объемист чан, мучниста жижа,Зобатый ворон на хребтеБуравит клювом войлок рыжий —Пособье скотской красоте.
Поганый клюв быку приятен,Он песня, арфы ворожба.И от пометных, смрадных пятенДымится луг, ручья губа.
И к юду, в фартуке кровавом,Не раз подходит смерть-мясник,Но спит душа под сальным сплавомГеенских лакомок балык.
Убойный молот тяжко-сладок —Обвал в ущельях мозговых…О, сколько в воздухе загадок,Очей и обликов живых!
229
В зрачках или в воздухе пятна,
В зрачках или в воздухе пятна,Лес башен, подобье горы?Жизнь облак людям непонятна,Они для незрячих — пары.
Не в силах бельмо телескопаНебесной души подглядеть.Драконовой лапой ЕвропаСплетает железную сеть:
Словлю я в магнитные вершиГромовых китов и белуг!Земля же чешуйкой померкшейВиляет за стаей подруг.
Кит солнце, тресковые луныИ выводку звезд-осетровПлывут в океанах, где шхуныИных, всемогущих ловцов.
Услышат Чикаго с КалугойПредвечный полет гарпуна,И в судоргах, воя белугой,Померкнет на тверди луна.
Мережи с лесой осетровойПротянут над бездной ловцы:На потрохи звездного ловаСвежатся кометы-песцы.
Пожрут огневую вязигу,Пуп солнечный, млечный гусак.Творец в Голубиную книгуЗапишет: бысть воды и мрак.
И станет предвечность понятна,Как озими мать-борозда.В зрачках у провидца не пятна,А солнечных камбал стада.
230
Полуденный бес, как тюлень,
Полуденный бес, как тюлень,На отмели греет оплечья.По тяге в сивушную леньУзнаешь врага человечья.
Он в тундре оленем бежит,Суглинком краснеет в овраге,И след от кромешных копытБолотные тряские ляги.
В пролетье, в селедочный лов,В крикливые гагачьи токи,Шаман заклинает бесов,Шепча на окуньи молоки:
«Эй, эй! Юксавель, ай-наши!»(Сельдей, как бобровой запруды),Пречистей лебяжьей душиШамановы ярые уды.
Лобок — желтоглазая рысь,А в ядрах — по огненной утке, —Лишь с Солнцевой бабой любись,Считая лобзанье за сутки.
Чмок — сутки, чмок — пять, пятьдесят —Конец самоедскому маю.На Солнцевой бабе заплат,Как мхов по Печенгскому краю.
Шаману покорствует бесВ раю из оленьих закуток,И видит лишь чума навесКолдующих, огненных уток.
231
