Александр Полежаев - Стихотворения и поэмы
60. Гальванизм, или Послание к Зевесу
Le monde est plein detrompeurs et de trompés.
N. M.[54]Итак, узнал я наконецТебя, Зевес самодержавный![55]Узнал, что мир — большой глупец,А ты — проказник презабавный!
Два металлических кружкаДа два телятины кускаС цепочкой медной за ушами —
Вот тайна молний и громов,Которыми, как чудесами,Ты нас стращал из облаков.
Гальвани с мертвою лягушкойВ лаборатории своейНам доказал, что ты людейВсегда считал одной игрушкой!
Сын праха, слабый и глухой,Под руководством гальванизмаЕдва ль, Зевес почтенный мой,Я не сойду до атеизма!К чему мне ты? Я сам Зевес!
Перуны, молнии и громыМне без обмана и чудесТеперь торжественно знакомы!Огонь и блеск в моих очах,И гром и треск в моих ушах!
Я весь — разгульный шум СодомаИ мусульманский вертоград,С тех пор как дивный препаратИз мяса, шелку и металлаУснувших сил моих начала
Электризует и живитИ всё вокруг меня нестройно,Разнообразно, беспокойно,Но гармонически звенит!
Итак, Зевес, мое почтенье!Тебе я больше не слуга!Я сам велик — еще мгновенье…И — вознесусь на облака!
Тогда, как вздорного соседа,Тебя порядочно уйму,А молодого Ганимеда,Орла и Гебу отниму.
После 183361. «Судьба меня в младенчестве убила…»
Судьба меня в младенчестве убила! Не знал я жизни тридцать лет,Но ваша кисть мне вдруг проговорила «Восстань из тьмы, живи, поэт!»И расцвела холодная могила, И я опять увидел свет…
Июль 183462. Божий суд
Есть духи зла — неистовые чада Благословенного отца;Удел их — грусть, отчаянье — отрада, А жизнь — мученье без конца!
В великий час рождения вселенной, Когда извлек всевышний перстИз тьмы веков эфир одушевленный Для хора солнцев, лун и звезд;
Когда творец торжественное слово В премудрой благости изрек:«Да будет прах величия основой!» — И встал из праха человек…
Тогда ему, светлы, необозримы, Хвалу воспели небеса,И юный мир, как сын его любимый, Был весь — волшебная краса…
И ярче звезд и солнца золотого, Как иорданские струи,Вокруг его, властителя святого Вились архангелов рои!
И пышный сонм небесных легионов Был ясен, свят перед творцомИ на скрижаль божественных законов Взирал с трепещущим челом.
Но чистый огнь невинности покорной В сынах бессмертия потух —И грозно пал с гордынею упорной Высокий ум, высокий дух.
Свершился суд!.. Могущая десница Подъяла молнию и гром —И пожрала подземная темница Богоотверженный Содом!
И плач, и стон, и вопль ожесточенья Убили прелесть бытия,И отказал в надежде примиренья Ему Правдивый Судия.
С тех пор враги прекрасного созданья Таятся горестно во мгле,И мучит их, и жжет без состраданья Печать проклятья на челе.
Напрасно ждут преступные свободы: Они противны небесам,Не долетит в объятия природы Их недостойный фимиам!
8 июля 1834 Село Ильинское63. К Е…… И…… Б……й
Таланты ваши оценить Никто не в силах, без сомненья! Возможно ли о том судить, Что выше всякого сужденья? Того ни с чем нельзя сравнить, Что выше всякого сравненья! Вы рождены пленять сердца Душой, умом и красотою, И чувств высоких полнотою Примерной матери и редкого отца.
О, тот постигнул верх блаженства, Кто вышней цели идеал, Кто все земные совершенства В одном созданье увидал. Кому же? Мне, рабу несчастья, Приснился дивный этот сон — И с тайной силой самовластья Упал, налег на душу он! Я вижу!.. Нет, не сновиденье Меня ласкает в тишине! То не волшебное явленье Страдальцу в дальней стороне! Не гармоническая лира Звучит и стонет надо мной И из вещественного мира Зовет, зовет меня с собой К моей отчизне неземной!.. Нет! Это вы! Не очарован Я бредом пылкой головы… Цепями грусти не окован Мой дух свободный… Это вы! Кто, кроме вас, творящими перстами,Единым очерком холодного свинца —Дает огонь и жизнь с минувшими страстями Чертам бездушным мертвеца?
Чья кисть назло природе горделивой Враждует с ней на лоске полотна И воскрешает прихотливо, Как мощный дух, века и времена?
Так это вы!.. Я перед вами… Вы мой рисуете портрет — И я мирюсь с жестокими врагами, Мирюсь с собой! Я вижу новый свет!
Простите смелости безумной Певца, гонимого судьбой, Который после бури шумной В эмали неба голубой Следит звезду надежды благосклоннойИ, сча́стливый, в тени приветливой садов Пьет жадно воздух благовонный Ароматических цветов!
11 июля 1834 Село Ильинское64. «Зачем хотите вы лишить…»
Зачем хотите вы лишить Меня единственной отрады — Душой и сердцем вашим быть Без незаслуженной награды?
Вы наградили всем меня — Улыбкой, лаской и приветом, И если я ничто пред целым светом, То с этих пор — я дорог для себя.
Я не забуду вас в глуши далекой,Я не забуду вас в мятежной суете; Где б ни был я, везде с тоской глубокой Я буду помнить вас — везде!..
Июль 183465. Черные глаза
О, грустно мне!.. Вся жизнь моя — гроза!Наскучил я обителью земною!Зачем же вы горите предо мною,Как райские лучи пред сатаною,Вы — черные волшебные глаза?
Увы! Давно печален, равнодушен,Я привыкал к лихой моей судьбе,Безжалостный, неистовый к себе,Презрел ее в отчаянной борьбеИ гордо был несчастию послушен!..
Старинный раб мучительных страстей,Я испытал их бремя роковое,И буйный дух, и сердце огневое —Я всё убил в обманчивом покое,Как лютый враг покоя и людей!
В моей тоске, в неволе безотрадной,Я не страдал, как робкая жена:Меня несла противная волна,Несла на смерть — и гибель не страшнаКазалась мне в пучине беспощадной.
И мрак небес, и гром, и черный валЛюбил встречать я с думою суровой,И свисту бурь под молнией багровойВнимать, как муж, отважный и готовыйИспить до дна губительный фиал.
И, погрузясь в преступные сомненьяОб цели бытия… кляня,Я трепетал, чтоб истина меня,Как яркий луч внезапно осеня,Не извлекла из тьмы ожесточенья.
Мне страшен был великий переходОт дерзких дум до света провиденья;Я избегал невинного творенья,Которое могло без сожаленьяМоей душе дать выспренний полет.
И вдруг оно, как ангел благодатный…О нет! Как дух, карающий и злой,Светлее дня явилось предо мнойС улыбкой роз, пылающих веснойНа мураве долины ароматной.
Явилось… Всё исчезло для меня:Я позабыл в мучительной невзгодеМою любовь и ненависть к природе,Безумный пыл к утраченной свободеИ всё, чем жил, дышал доселе я…
В ее очах, алмазных и приветных,Увидел я с невольным торжествомЗемной эдем!.. Как будто существомДругих миров, как будто божествомИсполнен был в мечтаниях заветных.
И дева-рай и дева-красотаЛила мне в грудь невыразимым взоромНевинную любовь с таинственным укором,И пела в ней душа небесным хором:«Лобзай меня… и в очи, и в уста
Лобзай меня, певец осиротелый,Как мотылек лилею поутру!Люби меня как милую сестру,И снова я и к небу, и к добруНаправлю твой рассудок омертвелый!»
И этот звук разгаданных речей,И эта песнь души ее прекраснойВ восторге чувств и неги сладострастнойГремели в ней, волшебнице опасной,И врезались в огонь ее очей!..
Напрасно я мой гений горделивый,Мой злобный рок на помощь призывал:Со мною он как друг изнемогал,Как слабый враг пред мощным трепетал,—И я в цепях пред девою стыдливой!
В цепях!.. Творец!.. Бессильное дитяИграет мной по воле безотчетной,Казнит меня с улыбкой беззаботной,И я как раб влачусь за ним охотно,Всю жизнь мою страданью посвятя!..
Но кто она, прелестное созданье?Кому любви, беспечной и живой,Приносит дар, быть может, роковой?Увы! Где тот, кто девы молодойВопьет в себя невинное дыханье?..
Гроза и гром!.. Ужель мои устаПроизнесут убийственное слово?Ужели всё в подсолнечной готовоЛишить меня прекрасного земного?..Так! Я лишен, лишен — и навсегда!..
Кто видел терн, колючий и бесплодный,И рядом с ним роскошный виноград?Когда ж и где равно их оценя́тИ на одной гряде соединят?..Цветет ли мирт в Лапландии холодной?..
Вот жребий мой! Благие небеса!Быть может, я достоин наказанья,Но я с душой — могу ли без роптаньяСносить мои жестокие страданья?Забуду ль вас, — о черные глаза?
Забуду ль те бесценные мгновенья,Когда с тобой, как друг, наедине,Как нежный друг, при солнце и лунеЯ заводил беседы в тишинеИ изнывал в тоске, без утешенья!
Когда между развалин и гробовБлуждали мы с унылыми мечтами,И вечный сон над мирными крестами,И смерть, и жизнь летали перед нами,И я искал покоя мертвецов,—
Тогда одной рассеянною думойПитали мы знакомые сердца…О, как близка могила от венца!О, что любовь — не прах ли мертвеца?..И я склонял к могилам взор угрюмый.
И ты, бледна, с потупленной главой,Следила ход мой, быстрый и неровный;Ты шла за мной, под тению дубровнойБыла со мной… И я наш пир духовныйНе променял на сча́стливый земной!..
И сколько раз над нежной ЭлоизойЯ находил прекрасную в слезах,Иль, затая дыханье на устах,Во тьме ночей стерег ее в волнах,Где иногда под сумрачною ризой,
Бела как снег, волшебные красыОна струям зеркальным предавала,А между тем стыдливо обнажалаИ грудь, и стан, и ветром развевалоИ флер ее, и черные власы…
Смертельный яд любви неотразимойМеня терзал и медленно губил;Мне снова мир, как прежде, опостыл…Быть может… Нет! Мой час уже пробил,Ужасный час, ничем не отвратимый!
Зачем гневить безумно небеса?Ее уж нет!.. Она цветет и ныне…Но где?.. Для чьей цветет она гордыни?Чей фимиам курится для богини?..Скажите мне, о черные глаза!
183466. Негодование
