Давид Самойлов - Избранное
«Тебя мне память возвратила…»
Тебя мне память возвратилаТакой, какою ты была,Когда: «Не любит!» — говорилаИ слезы горькие лила.
О, как мне нужно возвращеньеИз тех невозвратимых лет,Где и отмщенье и прощенье,Страстей непроходящий след.
И лишь сегодня на колениПаду. Ведь цену знаю самСвоей любви, своей измене.Твоей любви, твоим слезам.
«Пахло соломой в сарае…»
Пахло соломой в сарае,Тело — травою и ветром,Губы — лесной земляникой,Волосы — яблоней дикой.
Были на раннем рассветеЛегкие свежие грозы.Мы просыпались. И сноваСном забывались, как дети.
Утром она убегала,Заспанная и босая,С крупных ромашек сбиваяЮбкой раскосые капли.
Да! Уже было однаждыСказано: остановиться!Сказано: остановиться!Остановиться мгновенью!
Воспоминание
Как тяжесть спелых яблок клонит веткуИли ломает, если нет подпоры,Так до земли сгибаютИ ломают насСозревшие воспоминанья.
Блажен лишь тот, кто памяти лишен.Зато какая устремленность в небоУ необремененного побега,Когда мы близ травы вкушаем сон!
«Эта плоская равнина…»
Эта плоская равнина,Лес, раздетый догола,Только облачная мнимоВозвышается гора.
Гладко море, берег гладок,Гладки травы на лугах.И какой-то беспорядокТолько в горних облаках.
«Чайка летит над своим отраженьем…»
Чайка летит над своим отраженьемВ гладкой воде.Тихо, как перед сраженьем.Быть беде.
«У меня пред тобою вина…»
У меня пред тобою вина.И ее не смывает волна.Не смывает прошедшего горяБлагодать полунощного моря.У меня пред тобою вина,Что осталась на все времена,Времена, что белей и короче,Чем короткие белые ночи.
«Тот же вялый балтийский рассвет…»
Тот же вялый балтийский рассвет.Тяжело размыкание век.Тяжело замерзание рек.Наконец, наконец выпал снег.Я по снегу уже доберусьИз приморского края на Русь,Где морозы звончей и синей.И опять, может быть, научусьНе бояться свободы своей.
«Свежо кричат вороны…»
Свежо кричат вороныВо славу тишины.Подстриженные кроныЕще обнажены.
В засохших травах дудкиУтиной перелив.И, видно, через суткиОчистится залив.
Но надо, чтобы ветерДул с севера на югИ холодом бессмертьяПовеяло у губ…
Серебряные чайкиПромчались — вот их нет.И лучшего не чайте,Ведь, может быть, вослед
Весне простой и легкойСобытия не стольПростые, с подоплекойСовсем уж не простой…
Картина с парусами
Яхт шелковые ветрила…Легкокрылые ладьиРасположены, как лира,На поверхности воды.
Там, подсвеченная снизу,Воздух утренний прожглаМоря выпуклая линзаСеребристого стекла.
В полотне своем высотномВоздух выпуклый неся,Друг за другом к горизонтамУплывают паруса.
Горделиво и степенно,Белые на голубом,Исчезают постепенноЗа водой, как за бугром.
«Какой-то ветер нынче дул…»
Какой-то ветер нынче дул,Однообразный, безутешный,И моря равномерный гулМешался с ним во тьме кромешной.
Так без начала и конца,В однообразии усталом,Как колыбельная вдовцаНад сиротою годовалым.
«Что за радость! Звуки шторма…»
Что за радость! Звуки штормаВозле самого окна.Ночь безумна и просторна,Непонятна и черна.
Море — тыща колоколен,Ветер — пуще топораИ готов валить под кореньВековые тополя.
Что за радость! Непогоды!Жизнь на грани дня и тьмы,Где-то около природы,Где-то около судьбы.
«Забудь меня и дни…»
Забудь меня и дни,Когда мы были вместе.На сердце не храниНи жалости, ни мести.
Но вспомни об одном —Как в это время годаХодила ходуномНочная непогода.
И гром деревья тряс,Как медная десница…Ведь это все для насКогда-то повторится.
Пярнуские элегии
Г. М.
IКогда-нибудь и мы расскажем,Как мы живем иным пейзажем,Где море озаряет нас,Где пишет на песке, как гений,Волна следы своих волненийИ вдруг стирает, осердясь.
IIКрасота пустынной рощиИ ноябрьский слабый свет —Ничего на свете прощеИ мучительнее нет.
Так недвижны, углубленныСреди этой немотыСосен грубые колонны,Вязов нежные персты.
Но под ветром встрепенетсяНетекучая вода…Скоро время распадетсяНа «сейчас» и «никогда».
IIIКруг любви распался вдруг.День какой-то полупьяный.У рябины окаяннойПокраснели кисти рук.
Не маши мне, не маши,Окаянная рябина,Мне на свете все едино,Коль распался круг души.
IVИ жалко всех и вся. И жалкоЗакушенного полушалка,Когда одна, вдоль дюн, бегом —Душа — несчастная гречанка…А перед ней взлетает чайка.И больше никого кругом.
VЗдесь великие сны не снятся,А в ночном сознанье теснятсяЛица полузабытых людей —Прежних ненавистей и любвей.Но томителен сон про обманы,Он болит, как старые раны,От него проснуться нельзя.А проснешься — еще больнее,Словно слышал зов ЛорелеиИ навек распалась стезя.
VIДеревья прянули от моря,Как я хочу бежать от горя —Хочу бежать, но не могу,Ведь корни держат на бегу.
VIIКогда замрут на зимуРастения в садах,То невообразимо,Что превратишься в прах.
Ведь можно жить при снеге,При холоде зимы.Как голые побеги,Лишь замираем мы.
И очень долго снится —Не годы, а века —Морозная ресницаИ юная щека.
VIIIКак эти дали хороши!Залива снежная излука.Какая холодность душиК тому, что не любовь и мука!
О, как я мог так низко пасть,Чтобы забыть о милосердье!..Какое равнодушье к смертиИ утомительная страсть!
IXЛюбить не умею,Любить не желаю.Я глохну, немеюИ зренье теряю.И жизнью своеюУже не играю.Любить не умею —И я умираю.
XПройти вдоль нашего квартала,Где из тяжелого металлаИзлиты снежные кусты,Как при рождественском гаданье.Зачем печаль? Зачем страданье,Когда так много красоты?
Но внешний мир — он так же хрупок,Как мир души. И стоит лишьНевольный совершить проступок:Задел — и ветку оголишь.
XIВ Пярну легкие снега.Так свободно и счастливо!Ни одна еще ногаНе ступала вдоль залива.
Быстрый лыжник пробежитСиней вспышкою мгновенной.А у моря снег лежитСвежим берегом вселенной.
XIIКогда тайком колдует плоть,Поэзия — служанка праха.Не может стих переборотьТщеславья, зависти и страха.
Но чистой высоты умаДостичь нам тоже невозможно.И все тревожит. Все тревожно.Дождь. Ветер. Запах моря. Тьма.
XIIIУтраченное мне дороже,Чем обретенное. ОноТак безмятежно, так погоже,Но прожитому не равно.Хотел мне дать забвенье, боже,И дал мне чувство рубежаПреодоленного. Но все жеТомится и болит душа.
XIVВдруг март на берегу залива.Стал постепенно таять снег.И то, что было несчастливо,Приобрело иной разбег.
О этот месяц непогожий!О эти сумрачные дни!Я в ожидании… О боже,Спаси меня и сохрани…
XVРасположенье на листеПечальной строчки стихотворной.И слезы на твоем лице,Как на иконе чудотворной.И не умею передатьТо, что со мною происходит:Вдруг горний свет в меня нисходит,Вдруг покидает благодать.
XVIЧет или нечет?Вьюга ночная.Музыка лечит.Шуберт. Восьмая.
Правда ль, нелепыйМаленький Шуберт,Музыка — лекарь?Музыка губит.
Снежная скатерть.Мука без края.Музыка насмерть.Вьюга ночная.
Из юношеских стихов
