Не отрекаются любя. Полное собрание стихотворений - Вероника Михайловна Тушнова
рука в руке,
щека к щеке,
насквозь измочены дождем,
скользя спускаемся к реке.
Кричат грачи,
закат погас,
окрестности в дыму…
А та, наверно, ждет сейчас,
одна, в пустом дому…
И отчего-то я о ней
не помнить не вольна,
и все грустней мне,
все больней,
как будто я – она.
Мне что-то сдавливает грудь,
как будто знаю я –
когда-нибудь,
когда-нибудь
обманет он меня.
Голуби
Тусклый луч блестит на олове,
мокрых вмятинах ковша…
Чуть поваркивают голуби,
белым веером шурша.
Запрокидывают голову,
брызжут солнечной водой,
бродят взад-вперед по желобу
тропкой скользкой и крутой.
Бродят сонные и важные,
грудки выгнуты в дугу,
и блестят глаза их влажные,
как брусника на снегу.
Сад поник под зноем па́рящим,
небо – синьки голубей…
– Ты возьми меня в товарищи,
дай потрогать голубей. –
Верно, день тот был удачливым –
ты ответил: – Ладно, лезь… –
Дребезжать ступеньки начали,
загремела гулко жесть…
Мне расти мальчишкой надо бы –
у мальчишек больше льгот…
А на крыше – пекло адово,
сквозь подошвы ноги жжет.
Целый час с тобой стояли мы
(неужели наяву?),
птицы в небо шли спиралями,
упирались в синеву…
Воркованье голубиное,
смятый ковш, в ковше – вода…
А часы-то в детстве длинные –
и такие же года.
Кто их знал, что так прокатятся,
птичьей стайкой отсверкав…
Я ли это – в белом платьице,
с белым голубем в руках?
«Нынче детство мне явилось…»
Нынче детство мне явилось,
приласкало на лету.
Свежим снегом я умылась,
постояла на ветру.
Надышалась,
нагляделась, –
ну какая красота!
Дня бессолнечного белость,
далей хвойная черта…
Снежно-снежно.
Тихо-тихо.
Звон в ушах – такая тишь.
В темных сенцах пахнет пихтой,
у порога – пара лыж.
Пара струганых дощечек,
самоделье детских рук.
Сколько вещих и не вещих
снов скитается вокруг…
Где таилось,
где хранилось?
Вдруг припомнил человек:
хлебным квасом пахнет силос,
спелой клюквой пахнет снег.
«На допотопных лапах…»
На допотопных лапах
ржавые якоря,
острый, терпкий запах
мокнущего корья.
Ветер низовый, свежий,
дождь моросит…
Вдали
в шкуре своей медвежьей
мглистые Жигули.
Сходней перила волглые,
буксира сиплый гудок,
окруженный Большою Волгою
детства крохотный островок.
«В альбомчике школьном снимки…»
В альбомчике школьном снимки:
Сосны. Снега. Стога.
В рыже-лиловой дымке
давние берега.
Все, что тогда любила, –
выцвело, отошло.
Помнится только – было.
Ну, было – и хорошо!
Вечером на закате, в особый июньский день,
девочки в белых платьях
в школу несут сирень.
Прошлое на закате
солнцем озарено.
Девочки в белом платье
нет на земле давно.
Это не боль, не зависть, –
юности милой вослед
смотрит не отрываясь
женщина средних лет.
Давнее теплое счастье
мимо нее прошло.
Кивнуло ей, усмехнулось
и скрылось… И хорошо!
И хорошо, что годы
изменчивы, как река.
Новые повороты,
новые берега.
«Всплески мерные…»
Всплески мерные
за бортами,
посвист свежего ветерка,
смутно дизелей бормотанье
долетает изглубока.
Берега обступают тесно
темным ельником и сосной,
удивительны и прелестны
тишиною своей лесной.
После долгих просторов моря,
где и берега не видать,
очень ласковы
эти взгорья,
сел прибрежная благодать.
И на нашем пути пройденном
представляется это мне
часом праздничным,
проведенным
с кем-то близким
наедине.
«Чтоб не катилась бесполезно…»
Чтоб не катилась бесполезно,
по вековой повадке рек,
грядой бетонной и железной
разрезал реку человек.
Он к жизни вызвал море света,
речное русло изменя,
но я хотела не про это, –
другое мучает меня:
мы со стихией в поединке,
а в нашей собственной судьбе
живем как бог даст,
по старинке,
струимся сами по себе.
Мы струйки мыслей катим, катим,
за мигом миг, за часом час…
Что добываем – тут же тратим,
не оставляя про запас.
А там, глядишь, и обнаружим:
мелеем! Долго ль до беды…
Поэтам он особо нужен –
высокий уровень воды.
Здесь не простое совпаденье –
глубокий смысл и правда в нем:
лишь в миг отвесного паденья
вода становится огнем.
Судьба России
Грачи галдели,
было половодье,
светились ветлы пухом золотым…
Его назвали ласково
Володей
и любовались лобиком крутым.
Ночами в окнах
вздрагивали стекла,
в них барабанил ветер озорно.
Ребенок спал,
тяжеленький и теплый,
как спит до срока
в борозде зерно.
Уже в нем силы зрели
и бродили,
готовые пласты веков
поднять.
А в гости сослуживцы приходили,
хвалили сына,
поздравляли мать.
И, постояв у колыбели чинно,
по вежливой традиции гостей
вновь говорили –
о делах мужчины,
а женщины
про жизнь и про детей.
Как дальше будет? –
думали-гадали,
предполагали, спорили…
А там
чай допивали, пироги съедали,
спохватывались:
надо по домам!
«Нет, нет, не провожайте нас!» –
просили
и уходили в суетные дни,
не понимая,
что судьбу России
уже воочью
видели они.
Куйбышевская ГЭС
Она предстала мне в сиянье лета,
сперва ничем не поражая глаз, –
так гармонично,
так великолепно
она с рельефом
