Геометрическая поэзия - Софья Бекас
Прощайте, цветущие маков поля,
Вы время своё золотое
Отжили, о сне благодарном моля.
В утопии Карского моря
Слагали легенды. Суровый народ
Про северный ветер могучий
Сынам, дочерям колыбельные спев,
Заснул под заснеженной кручей.
И только несёт одинокую песнь,
Морозит сиреневый клевер,
Как гордый орёл, парит над землёй
Мой северный, северный ветер.
А у меня уж третья ночь…
«А у меня уж третья ночь –
Никто не сможет мне помочь…
Любовь и ваша доброта
Мне не помогут никогда,
Но я запомню навсегда
И ту любовь, и те невзгоды».
Бежали в небе облака,
И на земле журчали воды.
Через земные города
Летел мой демон сквозь года.
Смотря на небо свысока,
Он ад свой возносил высо́ко,
И прожигало строчки лавой
Испепеляющее око.
Рассвет сжигал ночную тьму.
Святую развязал войну
Мой демон, погружаясь в мглу,
Где место лишь для вечной боли.
Над городом висит скала.
На ней сидящий Сатана
В людскую смотрит третью ночь –
Никто не сможет им помочь.
«Любовь и ваша доброта
Нам не поможет никогда,
Но мы запомним навсегда
И ту любовь, и ту надежду…»
Порок
О да, я знаю твой порок:
Я вечерами наизусть его учила.
Увы, был прав низвергнутый пророк.
Я твой недуг навечно зазубрила.
Прости меня за эту прямоту,
Как я тебя прощала вечерами
За твой порок под именем любовь,
Ведь так назвали это чувство сами.
Тогда сказал мне, что пути назад
Мне не сыскать от проклятой болезни.
Зачем ты запугал тогда меня?
Я своим чувствам до конца останусь верной.
Наверно, мы боимся ошибиться,
Раз за недуг мы приняли момент,
Когда слепое счастье ослепило,
И на престол взошёл глухой реге́нт.
Прошу, прими свою ошибку –
Ты вечерами снова ждёшь меня.
Услышь слова, которые не слышишь:
Я вечерами тоже жду тебя.
Пожар
Однажды шла по улице ночной.
Свернув на площадь, пламя осветило
Дорогу мне, как будто возвестило
О своей жажде под давящей темнотой.
Метались люди, словно мотыльки,
Об огонёк смертельный обжигаясь,
По сторонам пугливо озираясь,
Сжигали крылья в обгоревшие угли.
Заворожённая игрой опасного огня,
Стояла и смотрела на фасады.
Оставив позади горящие громады,
Своею дикостью пленил пожар меня.
Стояли люди рядом на манеже,
На догорающий смотрели особняк.
Внутри гулял бушующий сквозняк,
Благое пламя раздувая до предела.
Кицунэ
Я расскажу историю о том,
Как некогда стоял прекрасный дом
Среди лесов, полей и синих рек,
Среди измученных уродливых калек,
Деревьями зелёными представших,
И ярких звёзд в ночи сиявших.
Ну а пока стоит и смотрит вниз
У дома гордый и надменный кипарис.
Когда-то жило в доме существо,
И, тщательно скрывая естество,
Оно, как мы, и в радость, и в печали
Впадало. Тополя молчали
О том, как через сеть корней
Под легкомысленной прохладою теней
Уходит и приходит сквозь леса
Красивая и рыжая лиса.
Но каждый вечер, лишь взойдет луна
И озарит поля, во время сна
Вновь превратится девушка в лису.
Отчёркивая в небе полосу,
Комета упадёт за чёрный небосвод.
Круги пуская в волнах здешних вод,
Осины листья, будто бы ладьи,
Плывут в просторах местного судьи.
Осветит солнце клевера луга
И там растопит вешние снега.
Вновь пролетит над лесом соловей,
Напомнив о лучах весенних тёплых дней.
Зажглась на небе первая звезда.
Сидит лиса, и вниз на города
Её глаза, прикрытые во тьме,
С блаженством смотрят, словно бы в мольбе.
Я рассказал историю о том,
Как на холме стоит прекрасный дом.
Волшебная краса хранит ещё тот мир,
Где дикая природа — мой кумир.
Майский ливень
Когда на улице идёт холодный дождь,
И не хватает времени согреться,
Мы остаёмся ждать под крышами домов,
И лишь теплее мы стараемся одеться.
А ты увидь всю красоту мостов,
Блестящих под луной и фонарями,
И мокрых, влажных от дождя стволов,
Пригретых под весенними лучами.
Скажи, как много раз гуляла,
Или гулял, читатель равнодушный,
Оставив дома плед и одеяла,
Под ливневым потоком? Улиц душный
Воздух, скажи мне, сколько раз тебя
Своей горячей ласковой рукою
Лелеял, с нежностью вторя
Последним каплям сладкой похвалою.
Когда на улице идёт холодный дождь,
Прошу тебя, не прячься от природы,
А подойди и обними коварный гром
И радуги прекрасные разводы…
Дом на Липовой улице
В старом доме на Липовой улице,
За немытым чердачным окном,
Под скрипучими половицами,
Под поломанным старым веслом,
Лежит ключ, открывающий двери,
В этот райский, чудной уголок,
Но сейчас уж никто не поверит,
Что когда-то здесь жил пастушок.
Он с несвойственным людям терпением
Стриг своих тонкошкурых овечек,
И с каким-то своим сожалением
Он расчёсывал шерсти колечки.
Но вот умер пастух благоверный,
И остался в пустой тишине
Старый домик на Липовой улице,
На своей одинокой волне.
Прошла осень, а следом зима.
Поселилась вновь жизнь в этом доме.
Старый пастырь заехал сюда,
Чтоб найти утешение горю.
И питал старый дом, как родной,
Все печали унылого гостя,
Что молитвы священные нёс
Омывать священные кости.
Но и пастырь печальный ушёл,
Лишь оставив церковные чётки.
И опять отбивают в окне
Дождя капли угрюмой чечёткой.
В старом доме на Липовой улице,
Среди тусклых унылых аллей,
Висит ключ на поломанной ключнице
До оставшихся солнечных дней.
Ель
Одна, на вершине высокой горы,
Стоит средь снегов и метелей,
В печальном величии ветви склонив,
Прекрасное дерево ели.
И много рассветов встречала она,
И множество раз пробуждала
Землю сырую от крепкого сна,
От жаркого зноя спасала.
И зимы суровые гордая ель,
Совсем лишь чуть-чуть наклоняясь,
Терпела в пучине холодных метель,
На пике горы оставаясь.
Но сколько людей проходило тропой,
Что мимо той ели прекрасной
Вела промеж гор на самый покой
К поляне с муравой атласной,
Никто не сказал о величье её,
Не восхитился той силе,
Которою ель ещё держит скалу
И ждёт лишь простого «спасибо».
Перед вечерей
Я шёл. Луна светила в небе,
И плавно плыли в небе облака.
Такое безмятежное волнение
Вдруг душу охватило мне слегка.
Сияли тихо звёзды во вселенной,
И где-то там, на страшной высоте
Зажглась комета веры неизменной,
Светясь в своей душевной чистоте.
Деревья зеленевшими ветвями
Шептались на окраине лесов
