Владимир Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

[1926]

Долг Украине*

Знаете ли вы      украинскую ночь?Нет,  вы не знаете украинской ночи!Здесь   небо     от дыма         становится черно́,и герб   звездой пятиконечной вточен.Где горилкой,         удалью          и кровьюЗапорожская      бурлила Сечь,проводов уздой       смирив Днепровье,Днепр    заставят       на турбины течь.И Днипро́     по проволокам-усамэлектричеством       течет по корпусам.Небось, рафинадаи Гоголю надо!

Мы знаем,     курит ли,         пьет ли Чаплин;мы знаем     Италии безрукие руины;мы знаем,     как Ду́гласа          галстух краплен…А что мы знаем       о лице Украины?Знаний груз      у русского          тощ —тем, кто рядом,       почета мало.Знают вот     украинский борщ,знают вот     украинское сало.И с культуры      поснимали пенку:кроме   двух     прославленных Тарасов —Бульбы    и известного Шевченка, —ничего не выжмешь,         сколько ни старайся.А если прижмут —         зардеется розойи выдвинет      аргумент новый:возьмет и расскажет         пару курьезов —анекдотов     украинской мовы.Говорю себе:      товарищ москаль,на Украину      шуток не скаль.Разучите    эту мову        на знаменах —             лексиконах алых, —эта мова    величава и проста:«Чуешь, сурмы заграли,час расплаты настав…»Разве может быть        затрепанней             да тишеслова   поистасканного          «Слышишь»?!Я    немало слов придумал вам,взвешивая их,       одно хочу лишь, —чтобы стали      всех        моих           стихов словаполновесными,       как слово «чуешь».

Трудно    людей       в одно истолочь,собой   кичись не очень.Знаем ли мы украинскую ночь?Нет,  мы не знаем украинской ночи.

[1926]

Октябрь. 1917–1926*

Если   стих     сердечный раж,если  в сердце       задор смолк,голосами его будоражькомсомольцев       и комсомолок.Дней шоферы       и кучерагонят   пулей      время свое,а как будто     лишь вчерабыли   бури     этих боев.В шинелях,     в поддевках идут…Весть:   «Победа!»       За Смольный порог.Там Ильич и речь,        а тутпулеметный говорок.Мир  другими людьми оброс;пионеры    лет десятизадают про Октябрь вопрос,как про дело      глубоких седин.Вырастает     времени мол,день — волна,       не в силах противиться;в смоль-усы      оброс комсомол,из юнцов     перерос в партийцев.И партийцы      в годах борьбыпротив всех      буржуазных лиснатрудили     себе       горбы,многий    стал      и взросл          и лыс.А у стен,    с Кремля под уклон,спят вожди     от трудов,          от ран.Лишь колышет       камни          поклоното ста    подневольных стран.На стене    пропылен         и немкалендарь, как календарь,но в сегодняшнем         красном дневоскресает     годов легендарь.Будет знамя,      а не хоругвь,будут   пули свистеть над ним,и «Вставай, проклятьем…»            в хорубудет бой       и марш,        а не гимн.Век промчится       в седой бороде,но и десять      пройдет хотя б,мы     не можем      не молодеть,выходя    на праздник — Октябрь.Чтоб не стих      сердечный раж,не дряхлел,     не стыл         и не смолк,голосами    его      будоражькомсомольцев       и комсомолок.

[1926]

Не юбилейте!*

Мне б хотелось       про Октябрь сказать,               не в колокол названивая,не словами,      украшающими            тепленький уют, —дать бы    революции         такие же названия,как любимым       в первый день дают!Но разве     уместно         слово такое?Но разве    настали        дни для покоя?Кто галоши приобрел,          кто зонтик;радуется обыватель:         «Небо голубо̀…»Нет,  в такую ерунду         не расказёньтебоевую    революцию — любовь.

В сотне улиц      сегодня          на вас,             на меняупадут огнем знамена̀.Будут глотки греметь,          за кордоны катяогневые слова про Октябрь.

Белой гвардии       для меня           белейимя мертвое: юбилей.Юбилей — это пепел,          песок и дым;юбилей —     это радость седым;юбилей —     это край         кладбищенских ям;это речи    и фимиам;остановка предсмертная,           вздохи,              елей —вот что лезет      из букв         «ю-б-и-л-е-й».А для нас     юбилей —          ремонт в пути,постоял —      и дальше гуди.Остановка для вас,         для вас            юбилей —а для нас     подсчет рублей.Сбереженный рубль —             сбереженный заряд,поражающий вражеский ряд.Остановка для вас,         для вас            юбилей —а для нас —      это сплавы лей.Разобьет    врага       электрический ходлучше пушек      и лучше пехот.Юбилей!А для нас —      подсчет работ,перемеренный литрами пот.Знаем:   в графиках        довоенных нормкоммунизма одежда и корм.Не горюй, товарищ,         что бой измельчал:— Глаз на мелочь! —          приказ Ильича.Надо   в каждой пылинке           будить уметьбольшевистского пафоса медь.

Зорче глаз крестьянина и рабочего,и минуту     не будь рассеянней!Будет:   под ногами        заколеблется почвапочище японских землетрясений.Молчит    перед боем,         топки глуша,Англия бастующих шахт.Пусть   китайский язык          мудрен и велик. —знает каждый и так,         что Кантонтот же бой ведет,        что в Октябрь велинаш  рязанский       Иван да Антон.И в сердце Союза        война.           И дажекиты батарей       и полки́.Воры   с дураками        засели в блинда̀жирастрат    и волокит.И каждая вывеска:         — рабкооп —коммунизма тяжелый окоп.Война в отчетах,        в газетных листах —рассчитывай,      режь и крои́.Не наша ли кровь        продолжает хлестатьиз красных чернил РКИ?!И как ни тушили огонь —           нас трое!Мы  трое     охапки в огонь кидаем:растет революция        в огнях Волховстроя,в молчании Лондона,          в пулях Китая.Нам  девятый Октябрь —           не покой,               не причал.Сквозь десятки таких девятимозг живой,      живая мысль Ильича,нас  к последней победе веди!

[1926]