Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

109. ПТАШКА

Колючей проволоки частоколомОкружены бараки и пески.Вот здесь и копошимся мы в неволе,Как будто мы навозные жуки.

Восходит солнце за оградой где-то,Поля в лучах купаются давно,Но почему-то кажется, что светомНас солнце не коснулось всё равно.

Недальний лес, луга…                                  И то и делоОтбивка кос поблизости слышна.Оттуда прилетев, вчера нам пелаС ограды нашей пташечка одна.

Коль и позвать, неведомая птаха,Ты не влетишь по доброй воле к нам.И не влетай!                    Как здесь в крови и прахеСгораем мы, ты видишь по утрам.

Но пой нам, пой, хотя б через ограду,Вот через эту, проклятую, — пой!Ведь даже в том для нас уже отрада,Что души напоишь нам песней той.

Ты, может, в край мой полетишь прекрасный:В свободных крыльях столько быстроты!Но лишь скажи мне: не в последний раз лиКо мне, певунья, прилетаешь ты?

Коль это так, то слушай, непоседа,Последнюю мечту моей души:Лети в отчизну!                           Пленного поэтаЛюбви и гнева песнею спеши!

По песне-зорьке и по крыльям-стреламТебя легко узнает мой народИ скажет:                   «Это, погибая, пел он,Из битвы песнь последнюю нам шлет».

И скажет:               «Хоть колючие оковыСмогли поэта по рукам связать,Но нет еще таких оков суровых,Чтоб думы сердца жгучего сковать!»

Лети же, пташка, песней полнокровной,В которой сила прежняя звучит.Пусть плоть моя останется тут, — что в ней? —Но сердце пусть на родину летит!

110. НЕОТВЯЗНЫЕ МЫСЛИ

Шальною смертью, видно, я умру:Меня прикончат стужа, голод, вши.Как нищая старуха, я умру,Замерзнув на нетопленной печи.

Мечтал я по-солдатски умеретьВ разгуле ураганного огня.Но нет! Как лампа, синим огонькомМерцаю, тлею… Миг — и нет меня.

Осуществления моих надежд,Победы нашей не дождался я.Напрасно я писал: «Умру, смеясь».Нет! Умирать не хочется, друзья!

Уж так ли много дел я совершил?Уж так ли много я на свете жил?Ох, если б дальше жизнь моя пошла,Прошла б она полезней, чем была.

Я прежде и не думал, не гадал,Что сердце может рваться на куски,Такого гнева я в себе не знал,Не знал такой любви, такой тоски.

Я лишь теперь почувствовал вполне,Что может сердце так пылать во мне, —Не мог его я родине отдать,Ах, как обидно это сознавать!

Не страшно знать, что смерть к тебе идет,Коль умираешь ты за свой народ.Но смерть от голода… Нет, нет, друзья,Позорной смерти не желаю я.

Я жить хочу, чтоб родине отдатьПоследний сердца движущий толчок,Чтоб я и умирая мог сказать,Что умираю за отчизну-мать.

111. ПОЭТ

Всю ночь не спал поэт, писал стихи,Слезу роняя за слезою.Ревела буря за окном, и домДрожал, охваченный грозою.

С налету ветер двери распахнул,Бумажные листы швыряя,Назад отпрянув, яростно завыл,Тоскою сердце надрывая.

Идут горами волны по реке,И молниями дуб расколот.Смолкает гром.                         В томительной тишиК селенью подползает холод.

А в комнате поэта до утраКлубились грозовые тучи,И падали на белые листыЖивые молнии созвучий.

В рассветный час поэт умолк и встал.Собрал и сжег свои твореньяИ дом покинул.                     Ветер стих. ЗаряАлела нежно в отдаленьи.

О чем всю ночь слагал стихи поэт?Что в этом сердце бушевало?Какие чувства высказав, он шел,Обласканный зарею алой?

Пускай о нем расскажет бури шум,Ваш сон вечерний прерывая,Рожденный бурей чистый луч зариДа в небе тучка огневая…

112. ЗВОНОК

Однажды на крыльце особнякаСтоял мальчишка возле самой двери,А дотянуться пальцем до звонкаНикак не мог — и явно был растерян.

Я подошел и говорю ему:«Что, мальчик, плохо? Не хватает роста?..Ну, так и быть, я за тебя нажму.Один звонок иль два? Мне это просто»,

— «Нет, пять!» — Пять раз нажал я кнопку.А мальчик мне: «Ну, дяденька, айда!Бежим! Хоть ты большой смельчак, а трепкуТакую нам хозяин даст, — беда!»

113. ВОЛКИ

Люди кровь проливают в боях:Сколько тысяч за сутки умрет!Чуя запах добычи, вблизиРыщут волки всю ночь напролет.

Разгораются волчьи глаза:Сколько мяса людей и коней!Вот одной перестрелки цена!Вот ночной урожай батарей!

Волчьей стаи вожак матерой,Предвкушением пира хмелен,Так и замер:                    его пригвоздилЧуть не рядом раздавшийся стон.

То, к березе припав головой,Бредил раненый, болью томим,И береза качалась над ним,Словно мать убивалась над ним.

Всё, жалеючи, плачет вокруг,И со всех стебельков и листковОседает в траве не роса,А невинные слезы цветов.

Старый волк постоял над бойцом,Осмотрел и обнюхал его,Для чего-то в глаза заглянул,Но не сделал ему ничего…

На рассвете и люди пришли;Видят: раненый дышит чуть-чуть,А надежда-то всё-таки естьЭту искорку жизни раздуть.

Люди в тело загнали сперваРаскаленные шомпола,А потом на березе, в петле,Эта слабая жизнь умерла…

Люди кровь проливают в боях:Сколько тысяч за сутки умрет!Чуя запах добычи вблизи,Рыщут волки всю ночь напролет.

Что там волки! Ужасней и злей —Стаи хищных двуногих зверей.

114. ВАРВАРСТВО

Они с детьми погнали матерейИ яму рыть заставили, а самиОни стояли, кучка дикарей,И хриплыми смеялись голосами.

У края бездны выстроили в рядБессильных женщин, худеньких ребят.Пришел хмельной майор и медными глазамиОкинул обреченных… Мутный дождьГудел в листве соседних рощИ на полях, одетых мглою,И тучи опустились над землею,Друг друга с бешенством гоня…

Нет, этого я не забуду дня,Я не забуду никогда, вовеки!Я видел: плакали, как дети, реки,И в ярости рыдала мать-земля.

Своими видел я глазами,Как солнце скорбное, омытое слезами,Сквозь тучу вышло на поля,В последний раз детей поцеловало,В последний раз…Шумел осенний лес. Казалось, что сейчасОн обезумел. Гневно бушевалаЕго листва. Сгущалась мгла вокруг.Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,Он падал, издавая вздох тяжелый.Детей внезапно охватил испуг, —Прижались к матерям, цепляясь за                                                               подолы.

И выстрела раздался резкий звук,Прервав проклятье,Что вырвалось у женщины одной.Ребенок, мальчуган больной,Головку спрятал в складках платьяЕще не старой женщины. ОнаСмотрела, ужаса полна.Как не лишиться ей рассудка!Всё понял, понял всё малютка.«Спрячь, мамочка, меня! Не надо                                                             умирать!» —Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.Дитя, что ей всего дороже,Нагнувшись, подняла двумя руками мать,Прижала к сердцу, против дула прямо…«Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?»И хочет вырваться из рук ребенок,И страшен плач, и голос тонок,И в сердце он вонзается, как нож.«Не бойся, мальчик мой. Сейчас                              вздохнешь ты вольно.Закрой глаза, но голову не прячь,Чтобы тебя живым не закопал палач.Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно».И он закрыл глаза. И заалела кровь,По шее красной лентой извиваясь.

Две жизни наземь падают, сливаясь,Две жизни и одна любовь!

Гром грянул. Ветер свистнул в тучах,Заплакала земля в тоске глухой.О, сколько слез, горячих и горючих!Земля моя, скажи мне, что с тобой?

Ты часто горе видела людское,Ты миллионы лет цвела для нас,Но испытала ль ты хотя бы разТакой позор и варварство такое?

Страна моя, враги тебе грозят,Но выше подними великой правды знамя,Омой его земли кровавыми слезами,И пусть его лучи пронзят.

Пусть уничтожат беспощадноТех варваров, тех дикарей,Что кровь детей глотают жадно,Кровь наших матерей…

115. НЕ ВЕРЬ!