Евгений Евтушенко - Счастья и расплаты (сборник)

Появление в этой книге нового, изменившегося Бориса Гребенщикова немножко навело меня на грустные мысли, но они уступили чувству благодарности этому поэту-певцу за то, что он после стольких перетурбаций все-таки сохранил свою, хотя и трансформированную временем, единственность.

Б.Г.

Стал Борис Гребенщиков,блудный сын большевиков,при колечках, при серьге,при кокетливой косичке,чуть мятежный по привычке,но уже и дегустатор,ощущающий устаток,боль артритную в ноге,утонченно безнакальный,но все тот же уникальный,чуть вертинистый Б.Г.

У Зураба Церетели много завистников и недоброжелателей. Я их не люблю гораздо больше, чем его некоторые неудачные проекты. Мне далеко не все нравится в том, что он делает. Но меня мои недоброжелатели называют самовлюбленным человеком, а между тем я сам признался, что 70 процентов написанного мной – это искренний хлам. Когда человек работает буквально на износ, то высокий процент шлака неизбежен. Тем не менее нельзя забывать, как Зураб изначально талантлив и трудолюбив, как он некогда изменил все Черноморское побережье своими мозаиками, которыми все когда-то наперебой восхищались, и некоторыми его монументами и картинами тоже. Портрет его безвременно ушедшей жены, – это, по-моему, шедевр. У него есть одна лучше другой на грузинские темы и картины в музее на Пречистенке, и своеобразнейший барельеф Андрею Вознесенскому. Я до сих пор считаю, что самым лучшим проектом памятника Окуджавы был именно церетелевский, где так ностальгически использованы мотивы тбилисских улиц, переходящих в арбатские, но члены жюри проголосовали против него – бьюсь об заклад – только потому, что автором был Церетели. А сколько он сделал для других художников – за это ему самому памятник надо поставить при жизни. Его широта и щедрость по отношению к другим неисчерпаемы, и это тоже надо ценить. Так, например, он по первому моему полуслову подарил для моего музея авторскую копию памятника Булату. Но далеко не всегда ему платили благодарностью. Его дом в Гульрипше (Абхазия) был варварски разрушен и разграблен, как, впрочем, и мой, хотя он делал все, чтобы абхазцы и грузины нашли все-таки общий язык и помирились.

Никогда не забуду, что когда я никого не мог уговорить сделать выставку павлодарского самородка Александра Бибина, чьи картины вы можете увидеть в моем переделкинском музее-галерее, то только Зураб, отложив все дела, взялся за это. Альгимантас многого, о чем я говорю, не знал, но почувствовал это с фотоаппаратом в руках.

С какою тайной целью в телеон так подвижен, Церетели,одновременно тут и там?Chercher, но и не только дам!Не создан он для оскуденийталанта или кошелька —ведь кормит столько академийего щедрейшая рука.Завистники бы помолчали,хоть слово доброе сказав.Все больше вижу я печалив сверхжизнерадостных глазах.Но что-то в нем чуть надломилось.Он живчик тот же и не тот,И кто ему окажет милостьи Грузию ему вернет?

А вот тут Альгимантас догадался, что внутри главного режиссера Театра Ленинского комсомола Марка Захарова прячется до сих пор не раскрывшийся великий актер.

Какой актер потерян на Земледля роли кардинала Ришелье!

Добрый фотоаппарат Альгимантаса уловил и лучащуюся доброту композитора Андрея Петрова.

Андрей Петров нам подарил мелодии,которых лучше в жизни не найду,и старенькие все, и все молоденькиеих напевали даже на ходу.И помнят те, кто стали нынче дедушками,как неподвластный тусклым временамПапанов закричал «Свободу Деточкину!»,а поняли мы все: «Свободу нам!»Шестидесятых поколенье кепочное,ты создало мелодии любви,а ново-пепсикольное и кетчуповое,где песни задушевные твои?

Альгимантас почувствовал Даниила Гранина так, как будто он не меньше лет, чем я, был его другом.

Я люблю Даниила Гранина,потому что он с чувством стыдажил всю жизнь, состраданием раненный,ну а это уже навсегда.

Есть один режиссер, физиологической талантливостью которого я давно восхищаюсь. А вот с его совестливостью большие проблемы. Как хорошо, что у Эльдара Рязанова все совпало.

Эльдар Рязанов

Все требуют с художника,стать вумными успев,чтоб делал все похоженькона прежний свой успех.

Есть диктатура зрителя,и вкус ее дурной.Эльдар, тебя не злит она?Я в бешенстве порой.

Так проморгали радостносо вкусом простофильо сказочнике Андерсенетвой самый лучший фильм.

Да, яд впитался в почву,где снобы-королиСнобятину, как порчу,с ухмылкой навели.

И песенки перронныев Кремле лабают лбы.Как ты сказал – ирония.Ирония судьбы.

Альгимантас снял Михаила Калашникова без иконостаса регалий, по-домашнему. Я разговаривал с Калашниковым несколько лет назад и был приятно поражен его личной скромностью и тем, с каким уважением и знанием он говорил о русской поэзии.

Я задал ему всего один вопрос и насколько мог точно зарифмовал его ответ:

«Скажите, а вам сны какие снятся?» —«Мир на Земле, для шарика всего…И всюду «калаши» мои пылятся,не убивая больше никого…»

По-моему, это хороший конец для предисловия, Альгимантас?

Если даже самый знаменитый оружейник на Земле все-таки такой идеалист, – а я это слово люблю, именно потому что оно происходит не от слова «идеология», больше подходящего к понятию зооклетки, а от слова «идеалы», воплощающего достоинство и свободу, то нам и Бог велел, не правда ли?

А может быть, после этой книги о знаменитостях сделаем когда-нибудь или вдвоем или втроем с Антанасом книгу и одновременно всемирную фотовыставку-путешественницу «Те, кого фотографировали только для паспортов»?

Я ножом ничьих икон не раскрошу

Когда-нибудь какой-нибудь поэт

создаст и антологию газет.

Он выцарапает изо всех подшивок,

из всех страниц пошлейших и фальшивых,

из оскорблений или скользкой льстинки

неистребленной совести светинки.

У меня свои законы.

Люди – вот мои иконы.

Но и даже перед ними

так любимыми, родными

не распластан с бодунка

как цыпленок табака.

«Я ножом ничьих икон не раскрошу…»

Я ножом ничьих икон не раскрошу,как дед Ермолай, давно в двадцатом.Жаль, что в прошлом я его не воскрешу,чтоб тогда не стал он виноватым.

Озлобленность

Нам в кровь озлобленность вошлаи неужели стала генами?Она мелка, она пошла —от злобы не родятся гении.

И даже справедливый гнев,круша живых людей и статуи,в озлобленности освинев,перерождается в растаптывание.

Мы не родились в палачах,но приучились получатьпостыдный кайф от сплетен гаденькихо знаменитеньких, богатеньких.

Живет в нас древняя озлобленность,как из родных осин оглобленность —зачем нам ближним помогать —оглоблей легче помахать.

Во всех искусствах и наукемы с болью видим, как на грех,умельцев связанные рукиозлобленностью неумех.

«Тот, кто счел, – все средства хороши…»

Тот, кто счел, – все средства хороши,чтоб не слишком совести пугаться,платит за хвастливое богатствовыпендрежной нищетой души.

«Книжки мои от меня разбежались…»

Книжки мои от меня разбежались,Может, за что-то разобижались.Книжки мои – беззащитные сироты,Так потеряешь и дочку и сына ты,если у сердца ты их не удержишь,не защитишь от обид, не утешишь,но и не выживут книжки, как дети,в этом, не для беззащитных,столетьи, —не защитив себя сами на свете.

«Не до поэзии поэтам…»