Эдуард Багрицкий - Стихотворения и поэмы

Можайское шоссе («По этому шоссе на восток он шел…»)

По этому шоссе на восток он шел,Качались шапок медведи;Над шапками рвался знаменный шелк,Над шелком — орлы из меди…Двадцать языков — тысячи полков,Набор амуниций странных.Старая гвардия ледышками штыковСверкала на русских курганах.И русские сосны и русская траваСлушали вопли:«Виват! Виват!»И маршалы скакали, дразня копен:Даву, Массена, Берпадот, Ней…И впереди, храпя, как олень,Целого медведя сбив набекрень,Этим сияющим соснам рад,Весь в бакенбардах летел Мюрат…Москва перед глазами —Неаполь позади!Победе виват!Не изменявшей никогда!Чудо космографии на его груди:Южный Крест и Полярная звезда…А в старом тарантасе,Который пропахЦирюльннчьим мылом и потом,На твердых подушках сидит БонапартИ смотрит, как тихо качается парВдали — над шоссе и болотом…И серый сюртук, и белый жилет(Скромна полководцев порода),И круглый живот дрожит, как желе,И вздрагивает подбородок…Хозяйственным скрипом скрипит тарантасИ вот над шоссе пропыленном —Москва, как огромный иконостас,Встает за горой Поклонной.Она неприступна:Приди и возьми(Он слышит: не кони ль заржали?) —Булыжником грохнет, укусит дверьми,Грошовой свечой ужалит.И сабля вырастет из ветвей(Он слышит: не ветры ли кличут?),Недаром ему купола церквейВ глаза кукишами тычут…Москва придавит периной снеговПростор, что пушками оран, —И вместо французских медных орловПрокаркает русский ворон!..И в снежной и в одичалой красеСнова пустынным станет шоссе…Мы чествуем нежную почесть травы,Покрывшую честные гробы.Гремя по ухабам, на приступ МосквыИдет покоритель — автобус.Он ливнем промыт, он ремонтом пропах,Он движется с ветром вместе:Ведет он, как некогда вел Бонапарт,Людей из веселых предместий.Нас двадцать языков — мы рядом сидим,За нами лесов зацветающий дым.Мы знаки окраин приносим в Москву:На кузове — пыль,На колесах — траву.Шипучим ознобом стучит по ногамБензин, разогнавший колеса;Ломятся в окна под грохот и гамСтада, озера, покосы.И легкие наши полны до краевСтуденою сыростью лугов…Пусть рыбы играют в заросших прудах,Пусть птицы стрекочут на проводах, —За крышей трактира постылогоМы видим Дорогомилово…И щучьим веленьем встают по бокамСвинец нефтебаков и фабрик бакан…Нам город готовит добротный уют,Трамвайных алфавитов пляски,Распахнуты рынки,И церкви встают,Как добрые сырные пасхи…Бензиновый ветер нас мчит по Москве,С разлета выносит на площадь,Где, нашим разведчиком выбежав, скверШумит подмосковною рощей…И в сброде зеркал и слоновых ниш,В расхлестнутом масляном студне,Казарма автобусов, лагерь машин,Кончает солдатские будни.

Можайское шоссе (Автобус) («В тучу, в гулкие потемки…»)

В тучу, в гулкие потемки,Губы выкатил рожок,С губ свисает на тесемкеЗвука сдавленный кружок.Оборвется, пропыленный, —И покатится дрожаНа Поклонную, с Поклонной,Выше. Выше. На Можайск.Выше. Круглый и неловкий,Он стремится наугад,У случайной остановкиПокачнется — и назад.Через лужи, через озимь,Прорезиненный, живой,Обрастающий навозом,Бабочками и травой —Он летит, грозы предтеча,В деревенском блеске бус,Он кусты и звезды мечетВ одичалый автобус;Он хрипит неудержимо(Захлебнулся сгоряча!),Он обдаст гремучим дымомВороненого грача.Молния ударит мимоПереплетом калача.Матерщинничает всуе,Взвинчивает в пыль кусты.Я за приступ голосую!Я за взятие! А ты?И выносит нас кривая,Раскачпувшпсь широко!Над шофером шароваяМолния, как яблоко.Всё открыто и промыто,Камни в звездах и росе,Извиваясь, в тучи влитоДыбом вставшее шоссе.Над последним косогоромНикого.Лишь он один —Тот аквариум, в которомЛюди, воздух и бензин.И, взывая, как оратор,В сорок лошадиных сил,Входит равным радиаторВ сочетании светил.За стеклом орбиты, хорды,И, пригнувшись, сед и сер,Кривобокий, косомордый,Давит молнию шофер.

Новые витязи

Нездешняя тишь проплыла на закат,Над скалами, над ледоколом.Гористые льды неоглядно лежатПустынным стеклянным заводом.Какая студеная ясная лень…И в холод полярных наследий,В чудовищный и нескончаемый деньГолодные воют медведи.Иголками тлеет морозная пыль;Обрывы острее, чем сабли…Найдешь ли в просторах, где морок и штиль,Бездомных людей с дирижабля?..Мороз их кусает, иссякла вода,В подсумке зарядов не стало.И мерзлое небо стоит, как слюда,И синие стынут провалы.О голод, о белая смерть, твой полетНад этой безумной ледыньюЗвериною лапой по сердцу скребет,И сердце от ужаса стынет…Полярною чайкой тревожится леньСтуденых оскалов и пастей;И воют в огромный сияющий деньМедведи невиданной масти.Но птицы взлетают, и прячется зверь,Трещит леденистое сало…Какие певцы нам расскажут теперьПро новую Калсвалу?Как путник, заброшенный в мертвые льды,В угодья полярной лисицы,Увидел пылающий очерк звездыНа крыльях рокочущей птицы.Советских пилотов внимательный глазИ крыльев разлет ястребиныйВойдут ли опять в героический сказ,В певучую повесть былины?..Не витязи нынче выходят на бой,Броней громыхая тяжелой,То в солнце дымит пароходной трубойУтробная мощь ледокола.Пред взятыми на борт опять бытиеСвои развернуло страницы……Простая еда и простое — питье,Простые веселые лица…И люди, прошедшие тысячу миль,Видавшие гибель и вьюгу,Расскажут о том, как в трагический штильОни увидали друг друга.Быть может, спасенный, всегдашний наш враг,Увидит над морем ужаснымГорящий на мачте пурпуровый флаг,Летающий пламенем ясным…И в мертвых морях, где туманы легли,Где полдень невиданно долог,Их встретит обломок Советской Земли,Советского края осколок…И птицы летят, и скрывается зверь,Трещит леденистое сало…Какие певцы нам расскажут теперьПро новую Калевалу?..

Cyprinus carpio

Романс карпу Закованный в бронзу с боков,Он плыл в темноте колен,Мигая в лесах тростниковКопейками чешуи.Зеленый огонь на щеке,Обвисли косые усы,Зрачок в золотом ободкеВращается, как на осп.Он плыл, огибая пруды,Сражаясь с безумным ручьем,Поборник проточной воды —Он пойман и приручен.Лягушника легкий кружокОткинув усатой губой,Плывет на знакомый рожокЗа крошками в полдень и зной.Он бросил студеную глубь,Кустарник, звезду на зыбях,С пушистой петрушкой в зубах,Дымясь, проплывая к столу.

Ода Настали времена, чтоб одеПотолковать о рыбоводе.Пруды он продвинул болотам в тыл,Советский водяной.Самцов он молоками палилИ самок набил икрой.Жуки на березах.Туман. Жара.На журавлей урожай.Он пробует воду:«Теперь пора!Плывите и размножайтесь!»(Ворот скрипит: стопорит ржа;Шлюзы разъезжаются визжа.)Тогда запевает во все концы.Вода, наступая упрямо,И в свадебной злостиПлывут самцыНа стадо беременных самок…О ты — человек такой же, как я,Болезненный и небритый,Которому жить не дает семья,Пеленки, тарелки, плиты,Ты сделался нынче самим собой —Начальник столпотворенья.Выходят самцы на бесшумный бой,На бой за оплодотворенье.Распахнуты жабры;Плавник зубчат;Обложены медью спины…В любви молчат.В смерти молчат.Молча падают в тину.Идет молчаливая игра;Подкрадыванье и пляски.…И звездами от взмаха пераВзлетает и путается икраВ зеленой и клейкой ряске.Тогда, закурив, говорит рыбовод:«Довольно сражаться! Получен приплод!»

Стансы Он трудится не покладая рук,Сачком выгребая икру.Он видит, как в студне точка растет:Жабры, глаза и рот.Он видит, как начинается рост;Как возникает хвост;Как первым движением плывет малекНа водяной цветок.И эта крупинка любви дневной,Этот скупой осколокВ потемки кровей, в допотопный стройВводит тебя, ихтиолог.Над жирными водами встал туман,Звезда над кустом косматым —И этот малек, как левиафан,Плывет по морским закатам.И первые ветры, и первый прибой,И первые звезды над головой.

Эпос До ближней деревни пятнадцать верст,До ближней станции тридцать…Утиные стойбища (гнойный ворс).От комарья не укрыться.Голодные щуки жрут мальков,Линяет кустарник хилый,Болотная жижа промежду швовВъедается в бахилы,Ползет на пруды с кормовых болотДушительница-тина,В расстроенных бронхахБронхит поет,В ушах завывает хина.Рабочий в жару.Помощник пьян.В рыборазводне холод.По заболоченным полямРассыпалась рыбья молодь.«На помощь!» —Летит телеграфный зудСквозь морок болот и тлеиье,Но филином гукает УЗУНад ящиком заявленийИз черной куги,Из прокисших водЛуна вылезает дыбом.…Луной открывается ночь. ПлыветЧудовищная Главрыба.Крылатый плавник и сазаний хвост:Шальных рыбоводов ересь.И тысячи студенистых звездЕе небывалый нерест.О, сколько ножей и сколько багровЕе ударят под ребро!В каких витринах, под звон и вой,Она повиснет вниз головой?Ее окружает зеленый лед,Над ней огонек белесый.Перед ней остановится рыбовод,Пожевывая папиросу.И в улиц булыжное бытиеОна проплывет в тумане.Он вывел ее.Он вскормил ее.И отдал на растерзанье.

Исследователь