Сахалин-господин - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
А на моей сторонушке
льётся, льётся кровушка
не за батюшку царя.
Эх, революция!
А тут хоронят:
никто слезы не обронит.
Кровь студёная, как лёд,
народ к могилушкам нейдёт.
Как помру, закопают
и родня не узнает.
Даже Клавка-воровка
не уронит головку:
мужиков ей и так хватает,
не такой уж завидный я парень.
Эх, Александровск-Сахалинский,
ты как берег румынский
для жены и сына.
Вот так и уйду безвинный.
— И тут кружок собирают! —
привезли мужика из рая,
с материка, значит,
вон тужуркой новой маячит.
— А нас то скоро отсюда?
— И не мечтай, забудут!
Забытьём позабыто племя,
думать о нём не время,
думать о нём не резон,
в революцию мир влюблён!
И миру никак не спится:
лица мелькают, лица
и сгорают дотла!
Кому ж ты тут, челядь, нужна?
Разойдутся каторжане печально
по баракам, по лавкам спальным,
накроют мослы сюртуком:
— Вспомнят о нас … потом.
Пока солнце одаривает светом,
смейтесь беззубой улыбкой, за это
о вас не напишут романов,
каторга — неприкрытая рана.
Птичка-невеличка
Каторга-жиличка.
«Птичка-невеличка»
прибежит к бараку.
Мужики до драки:
— Кому же ты досталась?
— Со всеми переспалась!
— От кого родила?
— От лысого детину,
детинку от рябого
и деточку попову.
— И что же там под рясой?
— А всё что есть, то наше!
— А где же твои дети?
— Один зарыт в кювете,
второй схоронен в море,
а с третьим одно горе:
лежит и не вздыхает,
тоже помирает.
Птичка-невеличка,
малая синичка
прилет и скажет:
— Кто с Мариной ляжет,
тому на небе честно
откусит бог то место!
Не спи, Марина, не рожай,
на кладбище не провожай!
Царь далеко,
бог высоко,
мать на облаках,
а отец в своих штанах
кабы сидел тихо,
то не родил бы лихо!
Красно море миражей
Тут каменья вековые
и столетни берега.
Что ж вы, девки молодые,
не приходите сюда:
на волну поматериться
или просто погулять.
Теплый вечер будет длиться.
Как же хочется узнать:
на миру ли мир раскрашен,
на ветру и пыль красна?
Океанский ветер слажен —
надувает паруса!
Где вы, девки? Где ты, мать?
Я пошёл бы в дом поспать,
да неведомый Кощей
не принял моих мощей.
Волны плещут у песка
мать усопшая спала,
а каменья вековые
глазы греют свои злые.
Не ходите никогда
на зовущи берега.
Эти черны корабли —
миражи, миражи.
Эти красны паруса —
лишь вода, вода, вода.
