Привык я утром двигать горизонт, или Гениальность не порок, а лишь повод для знакомства. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть III - Владимир Буев
Врать не способен я совсем.
Вот отвечаю: дарить зверей
Хищных тебе не стану я.
К пассиям остальным добрей
Станет теперь душа моя.
Лучше не звери, а бокс мужской,
Где за ударом опять удар.
Души усопших упокой.
Пассии – портящийся товар.
Мечты и грёзы
Михаил Гундарин
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ РОМАНС
Столбики сусликов, степь постепенная,
позднее детство в божбе и тоске…
Кто это смотрит, такая надменная,
В тонком колечке на левой руке?
Жизнь это, знаешь ли. Просто – без имени,
калий цианистый и забытьё
равно подходят… Смешно? Не брани меня –
так я впервые увидел её.
Только в запретном мерцает желанное,
только чужое достойно тоски.
Вот и потеряно самое главное:
просто колечко с холодной руки.
Владимир Буев
МЕЧТЫ И ГРЁЗЫ
Детство печально: игрушки чугунные,
ночью уснуть не дают грызуны.
В снах только девичьи станы подлунные
в окнах туманных, и то со спины.
Что эти станы, коль кольца из золота
блещут на пальцах у барышень всех!
Слюнки глотаю, как будто от голода.
Хочется этих, но также и тех!
То, что запретно, хоть в грёзах попробую.
(Яблок я, впрочем, сейчас не ловец).
Девы, ко мне вместе с высшею пробою!
Ужас! Проснулся! Ни дев, ни колец.
Ночь мне Апокалипсис пророчит
Михаил Гундарин
БЕССОННИЦА
Не уснуть сегодня. Многошумный
мир идёт на дно.
Кто в ночном эфире пляшет,
как безумный?
Спать пора давно.
Я сегодня болен изобильной
жизнью этих стен.
Что сказать навстречу звёздной пыли,
что спросить взамен?
Черпай, черпай полными горстями
этот сладкий сон,
забивай железными гвоздями
чёрный телефон.
Забывай иголку в тёмном стоге,
вспоминай о ней,
как она уходит по дороге,
становясь видней.
Владимир Буев
Ночь мне Апокалипсис пророчит:
шумно, хоть убей.
Не идти навстречу этой
бурной ночи –
спеть навстречу ей.
Также ей навстречу помолиться,
Ей навстречу выпить и поесть.
Ей навстречу взять и вдрызг напиться.
Ей навстречу на диван присесть.
Ей навстречу я скажу о многом.
Ей навстречу многое спрошу.
Вдруг сообразит, что с педагогом
стоит повстречаться глупышу.
Звёздам я тогда взлечу навстречу
Или побегу в ночную синь.
Если поучусь, не покалечит
мой язык язык родных осин.
Показалось, что снег…
Михаил Гундарин
горек мартовский снег
и горчит портвейн
утонувшее дерево не всплывёт
в сердцевине чёрных его ветвей
запрещённая жизнь хорошо идёт
(я об этом узнал пару дней назад
возвращаясь ночью в ничейный дом
ковыляя по улицам наугад
вспоминая себя с трудом)
Владимир Буев
показалось, что снег –
и засунул в рот.
но опасность отсутствует – это мел
это ж надо нажраться так будто кот
впрочем кот в этом случае не у дел
(я об этом и раньше слыхал от тех
кто как живность домашняя вдрызг пивал
на утеху себе впадая в грех
а потом по традиции ковылял).
То Люцифер, то Орландина
Михаил Гундарин
Осень под знаком «Орландины»,
Игры в дурака, лимонных корок.
Предчувствие войны и ангины,
Башмак прохудился и поднят ворот.
Всё обошлось. Изменились лица.
На новых ботинках – новая кожа…
Известно, что молодость повторится:
Разметит, вычислит, подытожит.
Владимир Буев
То Люцифер, то Орландина.
Глаза окосели, ног не чую.
Осенняя слякоть – вот вражина!
Монеты потратил все подчистую.
Не в чем ходить на работу нынче.
Босой – и в обутке новой нуждаюсь.
Старик – и поэтому стал я гибче:
Как сделал дело, уже не каюсь.
Амфибрахий, хорей и анапест таят тоску
Михаил Гундарин
Дактилически длиться / ямбически биться о
Повсеместное небо, рёбра его и грани,
Во Времена Империй было Большой Игрой,
А сегодня я просто иду в ларёк без названия,
Чтобы взять там бутылку белого, как снега
Той далёкой зимы, плюс золотые шпроты.
Это Солнце Атлантики, мёртвые берега,
Передышка во время Большой Работы!
Владимир Буев
Амфибрахий, хорей и анапест таят тоску,
Что имперское небо было для них закрыто.
Дактиль и ямб истерик ждали, а их к ларьку
Я сегодня отправил в отместку как фаворитов
Тех далёких времён, что растворились в прошлом.
Эта двойка теперь под латвийские шпроты
Пусть станцует изысканно, красиво, не пошло:
Исчерпалась на небо у пары квота.
Такая сильная любовь
Михаил Гундарин
Нелегко уходил – тяжелей вернулся.
Остальное – не повод для разговора.
Облака разбегаются в ритме пульса,
как хорошие люди от прокурора.
Можно стать таксистом, пойти в охрану,
повезёт раскрутиться – открыть «качалку»
Или просто видеть с большого крана
каждый день слева мэрию, справа свалку.
Уходил/увидел: одно и то же.
Даже звёзды в небе и те под током.
Он идёт по проволоке и коже
от моей вины до страны далёкой.
Владимир Буев
ТАКАЯ СИЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ
Облака разбегаются в ритме пульса -
позабыли кудрявые ритмы вальса.
Был я юным и гордым, но нынче сдулся.
На коленях приполз к тебе седовласым.
Коль не примешь обратно, то прокурору
я пожалуюсь. Он устроит взбучку.
Иль товарищу из ФСБ майору
пошепчу – он устроит тебе трясучку.
А не то напущу на тебя министра.
Озадачена? Хочешь спросить какого?
Государственных дел специалиста.
Сразу всех. Коль не выйдет, тогда любого.
Даже звёзды в небе – и те под током.
Это я за колючку их смог отправить.
Пусть побудут в неволе – тебе уроком
это станет. Люблю. К чему лукавить.
На голову болен
Михаил Гундарин
В рукав рок-н-ролла больной головой вперёд
засунута наша полночь, последняя на Земле.
Плёнка затерта к чёрту, кто её оборвёт –
тому и крутить восьмёрки по бескрайней петле.
Молодость – это один на троих стакан,
меркнущие осколки мелкой оптики дня,
беспечное небо, пошедшее по рукам,
право не быть сильней, обязанность обвинять.
Владимир Буев
На голову болен. Собрался уж помирать.
Последнюю ночь желаю напиться душой сполна.
Дьявол с какой-то плёнкой лезет напоминать
об аде: в руках петля. На то он и Сатана.
Старый я дядька. Исчерпан и мой ресурс.
Выпивка и закуска память в юность вернут.
И вот я огурчик, шаг чёток и верен курс
И не дождётесь вы, когда меня понесут!
Я всегда витаю по верхам
Михаил Гундарин
Ледяного озера ядро,
Завиток скалистого узора,
Сверху различимо как zero –
Ерунда для бдительного взора.
Если рухнуть рядом, как сосна,
То к нулю прибавишь единицу,
Вздорной арифметикой сполна
Напугав и ангела, и птицу.
Владимир Буев
Я всегда витаю по верхам.
Впрочем, нет, скачу, а не витаю.
С высоты (с грехом напополам)
По утрам окрестность озираю.
Выслежу прелестницу с небес
Зорким взором, хищный беркут словно,
И без лишних ласковых словес
Делаю добычей хладнокровно.
Если в паспорте фото
Михаил Гундарин
нелегко оставаться
одному в этом мире
где 12х9
или 3х4
но зато невозможно
одному не остаться
там где 10х10
или 30х20
Владимир Буев
если в паспорте фото,
всяк возьмёт и заглянет:
то заляпает снимок
то его подрумянит
коль портрет свой закажешь
и повесишь в гостиной
сможешь сам любоваться
ты осанкой орлиной
Коль чуждо оливье…
Михаил Гундарин
НОВОГОДНЕЕ
Мне этот оливье –
вообще чужое блюдо.
И всё ж привет семье,
невидимой отсюда.
Ещё или уже
они в 80-х
на верхнем этаже…
…В-четвертых или пятых,
не трогайте меня!
Себе оставьте сдачу!
Я сам остаток дня,
я сам себя потрачу.
Владимир Буев
Коль чуждо оливье,
ешь рыбу заливную.
Ты в явном меньшинстве.
Возьми семью любую,
увидишь, все едят
не только щи и репу:
под Новый год хотят
ещё чего-то к хлебу.
Бриоши и в Москве
на сдачу покупают.
…Покушай оливье –
от голода спасает.
Стою на сцене я, красавец хоть куда
Михаил Гундарин
Высоких этажей усталые огни
Как россыпь мелких бус не подлежат обмену
На деньги и вино, но именно они
Удачнее всего подсвечивают сцену,
Где пьяная Москва, вдыхая креозот
Безумного бомжа на грязной остановке,
То чиркнет коготком, то бодро нас лизнёт
Шершавым языком обшарпанной Покровки.
Грядущих катастроф дождливая тоска,
Провинции в огне, Калининский в тумане.
Бреду сквозь эту ночь, кончается доска,
Шажок – и я уже в заплатанном кармане
Единственной страны, на дружеском пиру
Всех павших и живых, том самом, знаменитом,
Где Неизвестный Дух нисходит на икру,
На сигареты Kent и солнце сверх лимита.
Владимир Буев
Стою на сцене я, красавец хоть куда.
Слепят мои глаза лучи любви софитов.
Теперь я на коне, сегодня я звезда
Внушительных
