Галина Таланова - Ожидание чуда

Ну не выходит быть, как все:

о взгляды пристальные режусь.

И локоть, что толкает в бок,

потом на сердце ночью давит.

И разговор, что не глубок,

осадок муторный оставит.

И юность тянет, как магнит,

воспоминанием о море:

сквозь кипарисы и самшит

бредешь в пьянящем коридоре,

присядешь — и всегда тетрадь

лежит уютно на коленях

и можно пряжу строк мотать

к седьмому небу на ступенях.

Когда еще так молода,

что море жизни — по колено,

то рыбку ловишь без труда,

себе еще не зная цену, —

иль жаждешь чуда каждый день,

а не считаешь ты потери —

и пятипалую сирень

жуешь блаженно, в сказки веря...

* * *

Имя твое сжало сердце ладошкой

нежною,

только вот трудно дышать...

Словно сумели губную гармошку

губы немые, вздохнув, пробежать...

А говорила: «И думать забыла.

Так переменчив узор облаков!..

...Каждому хочется крепкого тыла,

где понимают друг друга без слов...

Стоит ли локти кусать об уплывшем,

солнечный зайчик ловить на стене,

греться на камне, под ливнем остывшем,

солнце искать в равнодушной луне?»

Милое имя —

не солью на раны.

Так отчего же обвалом печаль?

Хилый пион заалел из бурьяна —

клумбы запущенной, кажется, жаль.

* * *

Снова милый далек,

свет не застит в оконце.

Плыть на красный буек

заходящего солнца.

Западающий шар

в бездыханное море.

Неокрепший загар.

Кожный зуд, как при кори.

Тело нежит вода,

словно милый, играя.

Растворюсь без стыда

в неге моря без края.

Кудри стянуты в пук,

и с лица смыта краска.

...Как спасательный круг

эта странная ласка...

Плыть по зыби огней,

тьмой медуз обжигаясь,

оставаясь ничьей,

с горизонтом сливаясь...

Вон, как мячик, взлетел

дельфиненок,

беснуясь.

Кувыркнулся пострел,

что ли с небом рифмуясь?

* * *

Ветреность юга.

Шуршащая галька,

что сохраняет и в полночь тепло.

Мусор в волнах отыскавшая чайка.

Битое —

в солнечных бликах! —

стекло.

Все ль, как мозоль, исчезает без шрама?

Ноет к дождям ревматичный сустав.

...Йодовый запах.

Разлука — не драма.

С юга идет пропыленный состав.

* * *

...Укороченный отпуска срок.

Разговоры в обед про болезни.

Перечерканный — в рифмах — листок,

где слова вынимаю из песни.

...Больше чуда от лета не жду.

Дождь да дождь,

в пышной плесени дача.

Лопухи и крапива в саду,

да забор повалился в придачу.

Ну а выхода все-таки нет:

ход судьбы изменить не по силам.

Старой вымерзшей вишни скелет

на расправу не отдан был пилам

(За сухими дровишками — в лес).

...Еле ходим по жизненной кромке.

А годов остается в обрез,

чтоб сушить ползунки и пеленки.

* * *

Никто не нужен больше.

Река да тишина.

И нет печали тоньше,

когда одна струна

настроена для звука,

и эхо вторит ей.

...Тоска не то, что скука:

в ней путь к себе видней...

Никто не нужен вроде.

Запущен старый сад:

на глинистой породе —

кустов, — что глаз не рад,

к малине продираться —

в царапинах загар.

Не стоит разбираться,

куда уходит дар,

что Богом был отпущен...

На рукавах пыльца.

Крапива выше, гуще

у сгнившего крыльца.

* * *

В твоем обещанье прочту:

не приедешь...

Вздохну с облегченьем:

«Ну что ж, не судьба...» —

Травою, умытой росою, не бредишь,

не снится поросшая мохом изба.

мне отпуск опять куковать в одиночку,

печалясь, что время, как поезд, летит.

На простынь листа класть корявую строчку

и в воду глядеть, что зовет, как магнит.

И слушать, как ноют соседские дети.

И думать, что жизнь стороною прошла.

...Сама я за серую повесть в ответе,

за то, что в полетах была не смела,

за то, что в начале искала развязку

и видела только печальный итог,

за то, что сгущала я серую краску,

себя на свиданье несла как оброк.

И книги глотала

как опыта кладезь.

Шуршала бумагами скрытно, как мышь,

в неверное слово часами уставясь,

как будто увидев чудесный Париж.

...Не чувствовать возраст?

Но дети подруги

напомнят, что молодость машет платком.

Вдогонку бежать? Как наивны потуги!

Душа обрастает степенно жирком.

* * *

Губы зарывались в мягкий клевер.

Из травинки в рот стекал нектар.

Птицы мыслей, умаляя север,

отвели от сердца весь удар.

Облака меняли очертанья.

Дни летели, будто ветер нес.

Как крапивы робкое касанье,

вспоминался резких фраз мороз.

* * *

Стеной стоит вода

уже который день.

Не выйти никуда

из дома за плетень.

Не ладятся стихи.

Скребется мышь в углу.

В разводах потолки,

и плесень на полу.

весь белый свет не мил.

Настырен туч полет.

Визжанье бензопил

на части душу рвет.

Вишневый валят лес,

чтоб стал причесан сад,

чтоб продавать на вес

все овощи подряд.

* * *

Не написано снова ни строчки.

Нет, не клеятся больше стихи.

Хоть и долгими стали денечки,

все барахтаюсь в тине тоски.

И запуталась, словно в малине,

непрореженной несколько лет,

в сонме образов

с флером кручины,

и в иллюзиях, сеющих свет.

Горечь в воздухе теплом разлита —

это сохнет порубленный сад.

И крыло у стрижа перебито,

что летел сквозь стекло на закат.

* * *

Здравствуй, август!

Жара отступила.

На носочках подкралась печаль.

И зубами вгрызаются пилы

в тополя,

что едва ли их жаль:

слишком застят речные просторы

и последние солнца лучи,

подпирая гнилые заборы,

почерневшие, словно грачи.

* * *

Безмятежная времени трата:

Как умеет строка засосать!

Песню лета выводит цикада.

Необъятное где же объять?

Будоражат чужие мотивы,

непонятною речью журча:

вдруг тот голос не очень счастливый

о тебе напоет сгоряча?

* * *

Закончилась вялая повесть.

Не пишутся вовсе стихи.

Пусть мышка возилась на совесть —

от планов — лишь кучка трухи.

Оборвана повесть страницей,

где ждали не скоро конца.

Бескрылою прыгаю птицей,

не выкормив даже птенца.

* * *

Эхо сгинет в безоблачной сини

иль к тебе возвратится опять?

Сенокосную горечь полыни

ты не будешь уже смаковать.

Пусть сбылись равнодушья прогнозы:

жизнь без вкуса, как капля росы...

...Занесенные снегом березы —

как начало другой полосы —

бросят свет на уставшую душу...

И зажмуришься... Скучный сюжет...

Стоит ль помнить случайную стужу,

воскрешать на песке старый след?..

* * *

Как нелепы были позы!

Как наивно и смешно

нежить старую занозу:

боли нет, а сплошь черно.

...Дожимают берег сходни.

Под водой в ракушках дно

показалось мне сегодня,

словно старое кино.

Только пристань незнакома...

И скрипит, как дверь, настил.

Как в предчувствие погрома

жизнь жила, не в меру сил...

...Лижет солнце лоб и щеки.

Бабье лето. Пар из уст.

Ржавы лезвия осоки.

Гол нахохлившийся куст.

СОДЕРЖАНИЕ

Литературно-художественное издание