Эльвира Бочкова - Лето осени
В рай вела дороженька,
Прямо, – да не та...
Глянь, душа-насмешница:
Без скворца скворешница
На щеколду-веточку
Ветром заперта.
...Ни словечка – попусту.
Нет уже и хворосту:
Догорает деревце –
Сжег его мороз.
Допылает деревце –
С плачем старой мельницы,
С плачами метелицы
Сольется звон колес.
на лыжах
Тебя, зима, благодарю
За то, что тень успокоенья
Приносишь мне: мне нежит зренье
Снег, расстелясь по январю.
Касаться снежных простыней,
Что стелишь в парках на оградах,
Глазам в пластмассовых оправах
С годами, веришь ли, нужней.
Скажи, какие лапки птиц
В подушке белой утопали?
Шелков ее не истоптали –
Шелка стихами исписали,
Как я когда-то гладь страниц.
Какую выбрать мне строку,
Что будет лучше, сердцу ближе? –
Ту, притулившуюся к лыже,
Иль ту, что вечно на слуху:
Скрип... скрип...
* * *
Все идет своим путем.
...И ни локтем, ни локтем
Не подталкивай меня
К обрубанью ночью дня,
Ибо ночь – не то, что день,
Тот, что в шапке набекрень.
Ночью полная луна
Застит глаз, и не видна
Жизнь моя мне... И снегá –
Выше крыши-головы...
Нет ни друга, ни врага?
...У луны – глаза совы.
(Как клинки-ножи, остры.
Или – бритвы лезвия.)
Развести б в степи костры
Для не битого зверья.
Развести огонь — согреть
Пальцы, сжатые в кулак...
...За вторую ты за треть,
Жизнь, зашла: и это – знак,
Что густеет в жилах кровь,
Напрягает русла вен...
И приходит тесный кров
Широте души взамен.
Превозмочь в суставах боль,
Спичку к газу поднести,
И не сахар, и не соль –
По сусекам наскрести
Чаю горького щепоть,
Кипятку в стакан плеснуть, –
И – даруй же мне, Господь,
На часок-другой заснуть.
* * *
...В январь закопана живьем?
Сквозь снег, присвоивший свободу,
Пришла, как к выходу, ко входу
В мир одиночества вдвоем.
Теперь ступаю как могу:
То ширю шаг, а то – стреножу...
И не войдет – иглой под кожу! –
Тот взгляд, которого бегу.
Хотя душа рабы повинна
В том, что не согнута в дугу, –
Бежит от взгляда господина,
Играть готового слугу.
друзьям молвы
...Да, да, – и, кажется, некстати
Стояла я вся-вся в закате.
Вся-вся, от пят до головы,
Как бы в заклятье от молвы.
Молву по воздуху носило,
Как будто перышки... А чьи?
Молва
друзей молвы бесила
Тем, что ее разоблачить
Средь бела дня не удавалось –
И голой по миру пустить...
Молва по воздуху металась,
С полетом перышек сплеталась –
И лезвиём не разделить!
Друзья молвы! Вот так – представьте! –
От головы до пят в закате
Стояла я, покамест ты,
Ценя в любви плоды разлуки,
Не протянул – моим! – ты руки
С преодолимой высоты.
* * *
Не затем прожúтыми летами
Бредила, чтоб праздничны, красны
Стали дни предзимней серой гаммы,
Напитавшись влагою весны.
Стольких зим заснеженность и дрему
Нянчила приветливой рукой,
Лишь бы сердце прибивалось к дому,
Обретало зрелость и покой.
Возопишь: «Не верю я покою!
Загубил б две жизни тусклый быт!..»
...Слов твоих, наверно, не оспорю,
Птице-песне горлышко открою –
Пусть летит...
* * *
Не заметила весны.
Не заметила и лета.
Вечно в серое одета –
О зиме лелею сны.
Белый сон – как белый вальс:
Ненадуман, ненарочен.
...Мой башмак не скособочен,
Потому что – в самый раз.
Ножку белую не жмет,
Выступаю я, как пава:
Шаг налево, шаг направо –
Непременный поворот.
Оттолкнусь от белых стен
После резкого разбега...
...Очень много света... Снега
С хрустом – только до колен.
* * *
Не в летний день – с его сюрпризами, –
Гляжу в январь, где есть покой...
...А между тем, до моря с бризами
Как бы и впрямь подать рукой.
В глубинах памяти – возврата
К страданью столько, что боюсь
Я снегиря – с мазком заката! –
Принять за розовую Русь.
Соленых волн ворвется стая
В январский сон моих берез –
Очнется воля, облитáя
Каскадом волн, пойдет вразнос –
И взгляд – под натиском желанья –
На алый парус бросит свет...
...И странной страсти разжиганье
Пойдет опять же мне во вред.
* * *
Я успокоилась. И ты
Прими покой мой как служенье
Величью горней высоты:
Там в пять домов парит селенье.
Там одиночество в чести
В глухую пору снегопада.
...Да и снегов не разгрести –
И разгребать едва ли надо.
Там дом без дыма над трубой.
В нем нет ни зернышка для мыши.
...В том доме жили мы с тобой
И полуночное затишье.
Под вздохи-скрипы половиц –
Там, лунный луч, по пóлу шаря,
Светился в поисках страниц
Моих стихов, –
не нарушая
Ее, Музыку из музык,
Что мы с тобой почти сложили...
...И был поистине велик
Тот горний мир, в котором жили.
* * *
Заторможенный апрель,
Давишь – тяжестью! – на сердце.
Нет ни сладости, ни перца
В пресной выпечке твоей.
Еле тает, еле тает,
Влажность слабая витает,
Как во сне, над сном полей.
Потому мне сон не в сон.
Череда моих бессонниц
Кружит около околиц,
Не запомнивших имен
Попригожей молодцов
Из ветрóв, что — ветры с юга...
...И не сходит время с круга:
Весь апрель – ему подпруга.
Воздух холоден, свинцов.
ровеснику
«Кто ты?» – при встрече не спрошу.
Печальный опыт поколенья
Нам дал одно – другое! – зренье:
Ты дышишь так, как я дышу.
...А опыт сердца? Боже мой,
У нас одна кардиограмма:
Рвалось, где тонко... Из кармана
Не мог бы выпасть золотой,
Поскольку не было и нет.
...И слава Богу, уж не будет.
И бессребреники – люди:
В карманах их гуляет ветр.
Гуляет ветер в головах!..
И скажут, словно дети, «ах!»
Наряду новому зазнобы.
...Пуская они высоколобы, –
Гуляет ветер в головах!..
Смотреть на розовый платок,
На челку рыжую – под хною –
Милее им, чем весь Восток
И Запад... И тюрьмы с сумою
Не зарекались избежать
Ни в том, ни в будущем столетье...
...Мы за руки взялись, как дети, –
И не пытались их разжать.
Троллейбус с пыльною дугой
Замедлил ход на повороте.
Апрель был к маю на подходе,
А поворот – крутой...
поэтическое посвящение мужчине
1
Живое в голосе
прорежется
Сквозь сон и грезы оробелые.
Так пусть тебе не померещится,
Что эти строчки шиты белыми.
Пуская и мне – в угоду робости
По пустякам не отпоется.
...Есть свет болезненной жестокости,
Свет разгулявшегося солнца.
И от него не отгородишься:
Как ни крутись – все больно глазу...
Да только все идет как водится,
Идет – и все! – как по заказу.
Пока молчать еще нам не о чем.
И не спасенье – суесловие...
Печаль-лучам –
Кромешным неучем
Не прекословлю я.
2
С этим
едва ли и час проживешь:
«День пролетел – ну и ладно...»
Свету прибавилось явно...
И все ж –
Женскому сердцу досадна
Смелость твоя нагонять облака
На белый свет без просвета,
Если в твоей обмирает рука
Женщины, а не поэта!
Милый, ответь, сердце ты по весне
Долго ль удержишь в запáхе,
Если явилась к тебе я
во сне
В образе ветреной птахи?
3
«Как смог забыть?» – спросить рискну –
И не прочту в глазах ответа.
Хоть день повернут на весну,
Дрожу, в потертый мех одета.
Дышу в цигейку, в воротник,
Что в моде лишь у женщин нищих,
Тех, что учились жить у книг
И плакать-петь на пепелищах,
Любя от крова-очага
Лишь обгорелые стропила...
...Быть может, тем и дорога
Тебе, что я тебе простила
Ожесточенное лицо
С его мужской, любовной мукой...
...И что прощу в конце концов
И озабоченность присухой
Лишь потому, что, сильный мой,
В такую даль зашла заглядом,
Где удивительной зимой
На нас пахнуло райским садом
В сплошном цвету... В сплошном!
И вот –
Мы, словно вкопанные, встали
Лицом к лицу... Потом – вразброд –
То говорили, то молчали...
И, рассуждая ни о чем,
Была я женщин всех глупее.
И... даже тех, кто обречен,
Плутая в дебрях снеговея,
К своей любви нашедши путь,
Под снеговея колыханье
Ни выдохнуть, ни продохнуть
Без придыханья.
4
Потеряла тебя. И себя не нашла.
Нахлебавшись отравы-свободы,
Оловянную тяжесть в ногах нажила
Да упавшие нá плечи годы.
И в свободной стране я одно лишь могла:
