Марина Хлебникова - Проверка слуха
МЕЙЕРХОЛЬД
Полдыханья от гневадо хлева,полдыханья от храмадо срама…Как его называла мама —Владикили Сёва?..Всеволод сын Эмиля…Макинтош изобрёл резину,а присяжные говорят — невинен,неподсуден,поскольку не знал,что кто-то изобретёт шлангили резиновую дубину…Как не знали и те, что билиВсеволода сына Эмиля…Почему?!ПО ЧЕМУ?По старческим рёбрам,по ногам желто–красно–синим(как всегда, чтоб спасти Россию!)…Полдыханья от словадо рёва…Непосильно…На-крови-ливзошли посевы —крест решеток: не рампа — рама…Как его называла мама —Владик или Сёва?..Всеволод сын Эмиля…Опускайте занавес.Всё.Убили.
* * *
Ушедших за столбик,Уставших от сказок Востока,От калейдоскопаИмперий и каганатов,Словесных потопов,Сивушного дикого стокаНе решусь осудитьОкончательно и бесповоротно,Как расстриг — протопоповНе Никону было судить —Аввакумову ветвьБессеребренных и беспокойных…На парижских кладбищахВесной зацветают левкои,На российских кладбищахИх некуда посадить…
* * *
Ни с того, ни с сегоострым рёбрышком режется миртам, где темень и пыль,где паук мастерит паутину —из медвежьих угловда из чёрных прокуренных дырпробивается Слово,и Вечность зовёт на крестины…Освети мне углы —в них всегда интересней, чем в центре,где бушует борьбаза пристойность,за «как у людей»……В самом дальнем углудеревенской запущенной церквиможно тихо заплакать,а больше не стоит нигде…
* * *
Кому звезда, кому гранитный клин,кресты, плита ли, холмики в ограде,а этим — безымянным — дёрн один…«Блаженны правды изгнанные ради»…
А на Руси не били дураков,не били скоморохов и убогих,но извели коней и нет подковна счастье… и умножилися боги…
И ты, поэт, блаженства не проси:постись, терпи, неси без зла вериги…Как много книг хороших на Руси,но никого не учат эти книги.
* * *
Это — лук золотой, репчатый,Это — гусь молодой лапчатый,Это — квас, а хотелось крепче бы:Не умею играть кравчего.
По стаканам плеснув беленькой,Говорю невпопад важному:— Отдыхай от забот, бедненький,Видишь, дело у нас — бражное!
Колея ли моя — келия ль!Из степи ли ветра, с моря ли —Знать, елеем не стать зелию,Ни о чём, господин, спорили.
Хруст капустный — не стон вечевый,Жуй, хлебай, да слезись веками:Для себя мне просить нечего…За Россию просить — некого…
БЛОКУ
Гулянье, грёзы, грохот, грязь.Диск лунный. Лужи. Дискотека.Сип ветра. Вечер. Векосвязь.Фонарь. Аптека.
Из мутной сыворотки летотцедится грядущим векомполсотни слов, десяток мет —Фонарь. Аптека.
«Двенадцать», вышедших в метель,бредут искать иную Мекку,а в этой — те же. Ночь. Постель.Фонарь. Аптека.
САПФО
Ах, как легко в то утро пелось!Смеялись мраморы живые,И ветер трогал легкий пеплос,Как мальчик девочку впервые,И корабли спешили в Делос,На Кипр, в Афины или Спарту…И так легко в то утро пелось,Как будто брошена на картуНе вся судьба, а так — предсудьбьеБогини гордой и греховной…Вершили суд земные судьи,А ей был ведом суд верховный!..Ах, как ей пелось, слава Фебу!Когда в словах не чуя муки,Корабль летел туда, где к небуВолна протягивала руки…
НЕОДУЭЛЬНОЕ
Даже если успеешь зажмуриться, —чтоб не в глаза,даже если успеешь ладоньюприкрыть щеку,всё равно помешать не сможешьлететь плевку,даже если летит он не прямо в тебя,а за…И тогда по законам чести,бери отгул,дымный порох готовь,обегай по квартирам тех,с кем на кухне своей,создавая ритмичный гул,многократно браталсясредь прочих хмельных утех, —потому что к заревсё должно быть готовоинужно будет сходиться,подошвами руша наст,и дыханье смиряя,не струсить по счёту «три»,даже если проспити совсем не придётДанзас…
* * *
Не итоги — так, мысли вслух,бормотанье, летучий лепет…Тополей воробьиный пухлетним снегом кружит и лепит.
И прохожий — один из ста —смотрит пристально, словно будит,будто знает — на ней крестанет и не было, и не будет…
Будет зреть виноградный сок,будет моря больничный запах,будут чайки крестить песокмелким крестиком тонких лапок,
Только я просвищу пращой —и прохожий меня осудит:он не знает — меня ещёнет, и не было, и не будет.
ОДА СВИФТУ
Пока за портьерами вражий станИщет монаршья ретивая свита,Вы будете с нами, сэр ДжонатанСвифт.Пока при своих, сняв лицо, как кафтан,Владыка сморкается в полу клифта,Вы будете с нами, сэр ДжонатанСвифт.Пока, обессилив от мелких ран,Титан лилипутскими нитями свит,Вы будете с нами, сэр ДжонатанСвифт.За окнами кожу меняет платан —Не ветви, не корень, которым сыт.Всё в мире по-прежнему, сэр ДжонатанСвифт.
ИДИЛЛИЯ
Когда-нибудь НЕКТО — ужасно учёный и добрый —придумает НЕЧТО — и всё станет в мире иначе:сплошные удачи! Тотально! Сплошные удачив системе отсчета из Доблести, Чести и Долга,
и к завтраку каждый себе сможет выписать устриц,и дети устанут болеть, и не высохнут реки,и все словари обозначат пометами «устар.»такие слова, как «несчастные» или «калеки».
И станет тепло, и народы забудут о нервах,любясь и резвясь, погоняя то серых, то чалых…Пока в этот рай не заявится новая стерва —за яблоком, вроде. И всё повторится сначала.
* * *
Небичёванных, молодо-гордыхПод тревожное ржанье подругЖеребят на коротеньких кордахОбъезжать выводили на круг.
Первый хлыст — и не боль — изумленье,Вера в руку, творящую зло,Но на третьем сгибает колениВороной — он готов под седло.
Круг за кругом — измученной тенью,Клочья пены роняя с боков…И Гнедой, замечтавшись о сене,Принимает своих седоков…
День к закату — последний на корде,Хлыст звенит, как натянутый лук!Это Рыжий несется по хорде,Вырывая верёвки из рук!
Бросьте хлыст — он не станет послушней!Хоть с откоса — но сам, без петли!Рыжий ветер, надежда конюшни,Золотая веснушка земли!
* * *
…А потом мы ослепли,но как-то не сразу дошло —если полная тьма,ни к чему это хрупкое зренье.Долго жили надеждой,варили траву и коренья,приставали к всевидящим:может уже рассвело?..А потом стало сниться,что выросли дети и зрятконтур синего моряи мягкую зелень травы…Приставали к всевидящим,те говорили — зарницынаблюдают в районе Находки,а в дебрях Москвыпросветления ждут через двеили три перестройки,только если всем миром,и если прищучит разинь……О, куда ты летишь,ненормальная дикая тройка,дарвалдайскую медьрассыпая в дорожной грязи?..…А потом мы оглохли…
* * *
