Марина Хлебникова - Проверка слуха

* * *

Будто жизнь чужую проживаю,будто впереди ещё рожденье —укушу свой палец — нет, живая!У зеркал застыну — привиденье…

Пахнет вечер ладанно и густо,певчий дрозд кого-то отпевает…У зеркал застыну — пусто, пусто…Укушу свой палец — нет, живая.

Скука электрических каминоввыгнала живой огонь из дома…От меня осталась половина:«сапиенс» остался — умер «гомо».

ПОДРАЖАНИЕ ДАНИИЛУ ЗАТОЧНИКУ

Господине мой, князь!Лодку губит не море, но ветры.Путь к концу не длинней миллиметра,если с прошлым утрачена связь,если ветер срывает с оконзанавески и хлопает дверью,выдувая из окон закон,поселяя законно потери.Мы не помним, кого нам винить,и с которых смотреть колоколен…Господине мой, князе, доколев узелках будет рваная нить?Равновесье на узком ноже,сто лукавств между правдой и былью…Мы себя потеряли уже,и того, кто найдёт, позабыли.

* * *

Лежу на диване лицом к стене.Лежу уже двадцать летили двести,но мнене становится легче.Светпробивается в щель под дверью,наверное, вечер…Плевать,я не читаю газети не верюболтовнетелефакиров.Я жую бутерброд с сыроми думаю о войне:на ней не убили отца — по малолетству,а деда — по 58-10,зато убили меня,родив аллергию на солнечный свет,на бесцельность движений,на «зоо»,на «витали»,на тех, кто выдавал,и тех, кого выдали,на правду,поскольку она «полу»,а следовательно, ложь:«Стране не хватаетотечественного бейсболаи фабрик по выделке кож»,как будто всего остального вдоволь!У нас самые счастливые в мире вдовы,а сиротствоне боль, но благо…Из лимфатических реквыбираюсь на островаАРХИПЕЛАГА,чтоб задохнутьсяот трупной вониОСТа(Бросьте!Это же не у нас!)Плевать.Есть мочёная розга,а всё остальное —просто подмочено,даже мой бутерброд с сыром,коий я ем,отвернувшись к стене,рассматривая клопиные дырыи думая о войне,на которой…

* * *

Когда-нибудь, пройдя и Крым, и Рым,по трещинкам судьбу сложу в ладони……На улице жгут листья. Тёплый дымВ осеннем небе гасится и тонет.И город вьётся тысячью дымков —Как будто в мир иной перелетая,Душа земной оставила альковИ лёгкий дым по улицам сметает……Когда-нибудь, за день до холодов,сгребу листву руками без перчаток,и в разнобойных контурах листовсвоей ладони встречу отпечаток,и обращусь в отечественный дым,и отлечу, не спрашивая визы…Налево будет Крым, направо — Рым,и оба вместе — позади и снизу…

МАЛЕНЬКАЯ ВЕСЁЛАЯ ПЕСЕНКА

Руки в тёплых карманах,ноги в тёплом — на «манке»,я иду по Басманной,я иду по Лубянке,

по лубку на Арбате,по кабацкому гною,по ментовке, палате,по лужайке весною,

по коричневым лужам,по домов отраженьям —и никто мне не нужен,и плевать на служенье…

Не прибьюсь — так отчалю!Не по нервам — по коже…Ничего не печалит…Ничего не тревожит…

* * *

Это кажется только,что завтра — не то, что вчера…Я проснулась, когдадо конца этот сон отыграла:дева ела с ножа,кавалеры под звуки хоралаобрывали с неё кружева,и дырана корсажесветилась весёлым и вечным —запусти в неё руку по локотьи вытащишь плод…Дева ела с ножа,каждый атом был считан и мечен,и в зеркальном полуотражался серебряный свод…Дева ела с ножа,кавалеры трясли париками,было заполночь, значит,у Воланда пили вино,брёл безумный Ван Гог,от висков отрывая руками,надоевшие уши,которых узреть не дано…Дева ела с ножа,сок стекал по хрустальному жалу,капал на пол, и сразуна камне вскипал адонис…Было заполночь там,где секундная стрелка держалаострый нос на Канопус,а может, на что-нибудь близ…И в ночных кабакахрастекалась медузообразноприхотливая плоть,бесполезно сливаясь в ничто,и бродил по ножув ожиданьи последнего спазмаобречённый поэт,не согревший дыханьем пальто……Я проснулась, когдаКосмос встал на дыбы, и процокална печальном ослегрустнооко следя,как срывается бешенный соколс хилой кисти того,кто Христу при рожденьи налгал…Я проснулась, когдастало ясно, что зыбкое утрообжимает мой дом,как вода ненадёжный ковчег…Дева ела с ножа…Лодка двигалась странно и утло…И на вёслах дремалобречённый на жизньчеловек.

* * *

Версификатор,пиши верлибры,если хочешь знать свои истинные размеры.Рифма — красивая полумера,облекающая негодную мыслишкув пристойную форму:— Как тебе?— Норма!Версификатор,в рифмованной зауми,в метаметафорах и метаметаболахзаставь разобраться ребёнка,и если он не заплачети не постареет на твоих глазах,считай себя поздним Пикассо…

* * *

В поэзии всё беззаконно —не потому, а вопреки —неясный шорох, блик оконныйменяет медный бой строки,и пахнет свет, и вьётся случай,и по стволу струится плющ,и ствол — как суть — листам созвучийтождественен и равносущ.И мир, подвластный звёздной гамме,послушный трепетной струне,стоит обеими ногамина золотом её звене!..

* * *

Слепым резцом выводится узорСудьбы,               и провалясь под половицу,Копейка свой придуманный позорМедяшки,             стертой пальцами блудницы,Таит от глаз, не ведая пока,Что через век                     подпольного мытарстваЕё на бархат вынесет рука —Как медный грош                    эпохи смутных царствий.

* * *

Харон–перевозчик!Мне можно с тобой ненадолго?Я толькоПриглажуНеистовый локонБлокаИ — мигом обратно.Харон–перевозчик!Мне можно с тобой ненадолго?Я толькоПодложу непочатую пачку бумагиМаринеПод локоть в ЕлабугеИ — мигом обратно.Харон–перевозчик!Мне можно с тобой ненадолго?Я толькоВорвусь легкокрылой гетеройВ полумрак «Англетера»И — мигом обратно.Харон–перевозчик,Ну, что ты молчишь,Вынимая весло из уключин?Думаешь, лучшеВсю жизнь просидеть у Стикса,Стиснув в ладонях череп,Умирая от мысли, что чем-тоНе помогИ даже не простился?..

* * *

Мы — зверьё… Нас сгоняет голод,он сильнее обид и стали.Мы живём по законам стаи,вожакам подставляя горло.

Называемся волчьей голью,щерим пасть на щенков и самок,потому что сегодня самивожакам подставляли горло…

И впиваясь в траву когтями,плавим землю звериной злобой,потому что под костью лобнойчто-то помнит, щемит и тянет…

Помним: голод не любит гордых,но мороженый кус пластая,к Гончим Псам задираем мордыи хрипим: «До тепла нам стая…»

МЕЙЕРХОЛЬД

Полдыханья от гневадо хлева,полдыханья от храмадо срама…Как его называла мама —Владикили Сёва?..Всеволод сын Эмиля…Макинтош изобрёл резину,а присяжные говорят — невинен,неподсуден,поскольку не знал,что кто-то изобретёт шлангили резиновую дубину…Как не знали и те, что билиВсеволода сына Эмиля…Почему?!ПО ЧЕМУ?По старческим рёбрам,по ногам желто–красно–синим(как всегда, чтоб спасти Россию!)…Полдыханья от словадо рёва…Непосильно…На-крови-ливзошли посевы —крест решеток: не рампа — рама…Как его называла мама —Владик или Сёва?..Всеволод сын Эмиля…Опускайте занавес.Всё.Убили.

* * *