Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2
404[8]
Бог
Мой Бог – Кто скрыт подшелухой вещей, Кого назватьбоялся Моисей, о Ком скрывална проповеди Будда, и Иисус –назвал Отцом людей.
Мой Бог, Кто будетжив во мне, покуда я самЕго живым дыханьем буду;в начале шага, взора иречей, о Ком, во мне жи-вущем, не забуду;
Кто не прибег ещедля славы к чуду в тюрьмеи смуте, в воздухе полей,в толпе, к ее прислушиваясьгуду, в возне плиты и воп-лях матерей;
Кто делает все чищеи добрей, открытый в жизнималенькой моей.
405[9]
Любовь
У звезд и трав, животныхи вещей есть Плоть однаи Дух единый в ней. Он есть и в нас, – пустьцели и нажива нас гонятмимо жизней и смертей. Но ты смирись и уважайлюдей: что в них и с ними,жалко и красиво; ты сожалей и милуй все,что живо – не повреди, щадии не убей. Люби неЯ, как тело лю-бит душу: и соль морей, икаменную сушу, и кровь жи-вую, и в броженьи звездземного шара золотую грушу. Как из птенцов, свалив-шихся из гнезд, дыши навсех: на выжатых как грозд,на злых и наглых, вора и кли-кушу, кто слишком согнути кто слишком прост. Пусть твоего Дыханьяне нарушит ни жизнь, нисмерть, ни почести, ни пост,который в ранах папиросытушит.
406[10]
Земной рай
Заря цветет вдоль не-ба, как лишай. Где трупкошачий брошен за сарай,растет травинкой жел-той и бессильной отве-шенный так скупо лю-дям рай.
Вот проститутка,нищий и посыльный с по-датками на новый уро-жай. Перед стеной тю-ремной скверик пыльный,солдатами набитый черезкрай...
Есть тьма – есть свет,но, веря невзначай, ониидут... разгадка непосильна,и не спасет ни взрыв, никрест крестильный.
407[11]
Голем
Один раввин для местисилой гнева, слепив изглины, оживил голема. Сталчеловечек глиняный дышать. Всю ночь раввин училего писать и нараспевчитать от права влево,чтоб разрушенья силуобуздать. Но дочь раввина назы-валась Ева, а Ева – Ха-ва значит: жизнь и мать, –и победила старца муд-рость–дева. Придя для зла, не могпротивостать голем люб-ви и глиной стал опять.
–––
Не потому ли, плевелыпосева, боимся мы на жизньглаза поднять, чтоб, полю-бив, не превратиться в пядь.
408[12]
Наше сегодня
Ночь, полная разрозненнойстрельбой – комки мозговна камнях мостовой – и надтолпой идущие плакаты...все стало сном – пошло наперегной. Там, где висел у куз-ницы Распятый, где рылсяв пашне плуг перед войной,вдоль вех граничных ходитне усатый и не по-русскимрачный часовой. Ведь больше нет нитам, в степи покатой,ни здесь... под прежнейрусской широтой, Ее, всвоем паденьи виноватой. Огородясь казармой итюрьмой, крестом антеннывстав над курной хатой,на нас взглянул жестокийвек двадцатый.
409[13]
Бог
1
Те, что для Бога между крыш, как в чаще, дворцы возво-дят с роскошью разящей, в наитии наивной простоты ждутблаг земных из рук Его молчащих. Но руки Бога скудны и пусты: дают бедно и отни-мают чаще... И как бы Он служил для суеты разнуздан-ной, пресыщенной и спящей! Бог – это книга. Каждый приходящий в ней от-крывает белые листы. Дела его вне цели и просты.
2
Антенны крест сменяет – золотой, и плещет ряса,призывая в бой, пока ученый бойни обличает, испуганныйпоследнею войной. Так, распыляясь, вера иссякает. Над взбешенной ослепшею толпой идут плакаты –реют и... линяют. И липнет кровь, и раздается рой. История, изверясь, забывает, когда душистый теплыйпрах земной носил Богов – хранил их след босой. Но гул земной Кого-то ожидает в тот странный час,в который наступает по городам предутренний покой.
3
«Все ближе Я – непризнанный хозяин, и мой приходне нов и не случаен. Я тот, чей вид один уже пьянит,чей разговор о самом мелком – таен. Творец не слов, но жизни, Я сокрыт от тех, чейвзгляд поверхностно скользит. В движеньи улиц, ярмароки чаен мое дыханье бурей пролетит. И в том, кто стал от пустоты отчаян, кто вечнотелом болен и несыт, Я оживу, от мудрецов утаен... Где зарево над городом стоит, где миг с тобою ра-достно нечаян, Я знаю – ждет надежда и язвит!»
410[14]
Памяти Бориса Буткевича
Твоя судьба, великий трагик – Русь,в судьбе твоих замученных поэтов.Землей, намокшей в крови их, клянусь:ты не ценила жизней и сонетов. Пусть тех нашла свинцовая пчела,пусть в ураганах подломились эти –судьбой и скорбью вечною былапричина смерти истинной в поэте.
Черт искаженных – исступленный вид!–твоих жестоких знаков и волненийне перенесть тому, кто сам горит,сам исступлен волнами вдохновений... Не только душ, но их вместилищ – тел,горячих тел – ты тоже не щадила. Я трепещу, что высказать успелвсе, что молчаньем усмирит могила. В тот год, когда, разбужена войной,в коронной роли земли потрясала, –ты эти зерна вместе с шелухой,в мрак мировой рассыпав, растоптала...
В чужую землю павшее зерно,раздавленное русскою судьбою!И утешенья гнева не данонам, обреченным на одно с тобою. Наш гнев устал, – рождаясь вновь и вновь,он не встречает прежнего волненья,и вместо гнева терпкая любовьвстает со дна последнего смиренья.
411[15]
Дни мои... я в них вселяю страх –взгляд мой мертв, мертвы мои слова.Ночью я лежу в твоих руках;ты зовешь, целуешь этот прах,рядом с мертвым трепетно жива.
Греешь телом холод гробовой,жжешь дыханьем ребра, сжатый рот.Без ответа, черный и прямойя лежу, и гулкой пустотойнадо мною ночь моя плывет.
И уносит пустотой ночной,точно черные венки водой,год за годом, и встает пустапамять, тьмой омытая... Зимойтак пуста последняя верстана пути в обещанный покой.
412[16]
Дрожа, струится волнами бумага,к руке слетает меткая рука.Течет стихов молитвенная влага,как плавная воздушная река.
Стучать весь день, и золотой и синийот солнечных, от раскаленных тем,разыгрывать на клавишах машинысимфонии торжественных поэм.
А за окном, где опустили выиихтиозавры-краны над мостом,живут машины в воздухе стальные,кишат на камнях, сотрясая дом.
Их скрежетом, ворчаньем, голосаминаполнен мир – большой стальной завод,где вечный дух певучими стихамисквозь лязг машинных валиков течет.
413[17]
Дрожишь над этой жизнью – а зачем?Трепещешь боли, горя – а зачем?..Ведь все равно непобедима жизнь–Твоей судьбе ее не изменить.
Кричи в агонии; я жить хочу...В тоске моли: я умереть хочу...Умри... живи... непобедима жизнь –Твоим словам ее не изменить.
Подобен мир нетленному лучу.Умри, ослепни, стань безумен, нем –он так же будет петь, сиять, трубить:непобедима и бессмертна жизнь!
414[18]
