Поль Валери - Избранные стихотворения
Несытой гаванью объятья вам раскрыл.
Уйдя от гибели наперекор надежде,
Как быстрый парусник, взъерошьте перья крыл!
Спешите! Ночь грозит приблизить смерть Тантала:
До неба призрачный восторг его возрос,
Но роза смертная лучами отблистала,
Но роза сумрака нисходит с пьедестала,
Бледна последняя из предвечерних роз...
Не вижу более я с палубы обзорной,
Как пестрым вымпелом трепещет сильф морской,
Пустыней ледяной лежит причал мой черный,
Колючий ветер тьмы я чувствую щекой.
Задрайте наконец осмеянные люки —
Глазницы, темнотой пробитые! А ты,
Плодотворитель тайн, плодотворитель скуки,
Услышь беззвучный крик с надзвездной высоты
И мыслям облегчи предродовые муки...
АННА
С измятой простыней почти сливаясь, Анна
Сквозь пряди долгие глядит издалека
На обнажившийся живот, где бездыханно
Откинулась во сне бесцветная рука.
Просторно ходит грудь, вбирая мрак тягучий,
И, точно памятью, нагую плоть сдавив,
Приливную волну мешает с влагой жгучей
Разорванного рта раскатистый извив.
С цветными пятнами на невозбранном теле,
В прохладу устремясь — в крутой водоворот,
Во мраке спящая дрейфует на постели,
Тюльпанной горечи подставив жадный рот.
Пока на отмели не выброшен льняные
Рассвета ранний блеск, бездушен и кровав,
Пока ладонь влажна, и пальцы ледяные
Разжаться не спешат, земную нить порвав, —
В забвенье, без мужчин, без грез, напропалую
Нырнуть и, томную приоткрывая гроздь,
Не подставлять ее хмельному поцелую,
Смеющейся лозой увить нагую кость —
Шпалеры, где кричит, забредив плодосбором,
Телодвижение любое, жест любой:
Любовники, гордясь изысканным убором,
Так чувство хрупкое потащат на убой.
Монархи варварских держав, тая восторги
За дрожью обмерших сердец и голосов,
Приготовленьями неутомимых оргий
Натравят на тебя разгоряченных псов...
Не отвернешься ты от пальцев ослабелых,
И кровь, которую ничем не побороть,
Тяжелою волной пловцов накроет белых
И бросит на твою утесистую плоть...
Смиряет демонов твой остров тихоструйный
Обетованный край! — любовь плывет к нему
В надежде с гидрою сразиться поцелуйной
И ненавидящим зрачком пронзает тьму!
Ах, если золото сквозь абрис нетворимый
Вгрызется в теплую предутреннюю ткань,
Вернись в прозрачный мрак, где Тождества незримы,
Провалом мраморным в лучах рассветных стань!
Пусть губы, раздвоясь в улыбке изнуренной,
Продолговатых слез кусают стебелек, —
Под маскою души, ко сну приговоренной,
Покой настиг тоску и отдохнуть прилег.
Старуха, что атлас округлый золотила
И ставни жгла перстом, альков забыла твой —
Не вырвать ей тебя из утреннего ила,
Светилу не вручить запястий звон живой...
Но дерево извне раскрыло веер дымный,
Укоры совести гоня в конце концов,
И над трилистником пылающие гимны —
Напевы птиц одни смиряют мертвецов.
АРИЯ СЕМИРАМИДЫ
Камиллу Моклеру
Блистать короною из утренних лучей
Мечтает бледный лоб, глаза взирают сонно,
В прожилках мрамора светлеет мгла ночей,
И зреет золото рассветного виссона.
"Явись, великая душа, — зовет Заря, —
Прими же наконец телесное обличье!
Спеши назначить день, когда огней моря
Преобразят твое бессмертное величье!
Уже гремит труба, и голос битвы груб,
Пожаров отблески бегут от башни к башне —
О пышность древности! — и вспышки жадных губ
Холодный воздух жгут наемника бесстрашней!
Из мрака поднимись — довольно жить впотьмах!
До суши доплыви, до истинного зренья:
Сметёт преграду волн пловца победный взмах,
Глубины существа круши до изнуренья
И, вопрошая плоть, отважно разорви
Её бессилия невидимые путы:
От чудищ, чей приплод снует в твоей крови,
Избавься от ночной новорожденной смуты...
С востока я пришла и каждый твой каприз
Готова ублажать деяньем самым чистым:
Пусть пламена твои питает свежий бриз —
Соедини себя с пророчеством лучистым!"
- Ответствую Заре из бездн небытия,
И сердце с крыльями орла-огнепоклонца
Меня уносит ввысь — тщеславна цель моя:
От сонных мертвецов лечу быстрее солнца.
И, розу подхватив, беру наперевес
Блестящее копье, а в голове толпится
Поспешный гул шагов — величию небес
Объятья распахну, воздушная царица!
На кровле башенной, счастливая, стою.
О безлюбовный шпиль, гордись Семирамидой!
Узрев безбожную империю мою,
Правитель, скипетру жестокому завидуй!
На пропасть посягну! Пройду мосты садов,
Безумица, продлю пожар надменной страсти
На муравейники кишащих городов:
Дороги — росчерки моей монаршей власти!
Держава предо мной простерта шкурой льва,
Его убила я и завладела шкурой!
Отныне призраком хранительного рва
Вокруг овец моих блуждает запах бурый!
Я солнцу жертвую секрет державных жен,
Впервые к нежному прильнет оно порогу,
Земли и неба зов взаимно отражен —
В нем тайной хрупкости вкушаю я тревогу.
О пиршество царей, осознанная мощь,
У ног безгрешного, божественного стража
Лежишь ты подступом туманных крыш и рощ,
Намеком тайного свершенья будоража.
Здесь я на высшее величье посягну —
Я, сердцем окрылясь, взойду на эту кровлю,
Небесную в себе открою глубину,
Прибежище душе смятенной уготовлю!
О пропасть славная, о вогнутая грудь,
Вбирающая синь телесными ноздрями,
Ты горький фимиам возжаждала вдохнуть
Над человечьими кварталами-морями!
О солнце, полог сна отбросив второпях,
Хохочет улей мой, гремит над Вавилоном,
Поют рожки, визжат кувшины на цепях,
И камни к пильщикам взывают непреклонным.
Вверяя страсть мою резцу и долоту,
Рабочим гомоном я населяю воздух,
Неукротимый шпиль пронзает высоту,
И глыбы мрамора пищат, как птицы в гнездах.
Растет строение навстречу небесам,
Отныне голос мой в решенье судеб слышен,
И, кажется, мой храм себя возводит сам,
Дрожжами смутного брожения возвышен.
Увы, тесна, как плен, державная стезя,
Немыслящим рукам обязана я славой,
Но эту ненависть не полюбить нельзя,
Когда у ног твоих — хребет тысячеглавый.
Толпа мурлычет мне напевы, как волна,
В простертой ярости утихшая до плача, —
К царице ластится, умиротворена,
До срока дикое негодованье пряча.
В трусливом ропоте раскрывшиеся рты —
Я слушаю, я жду их ярости подолгу.
Не менее богов несправедлива ты,
Великая душа, приравненная к долгу!
Любовной прихотью задетая порой,
Победной страсти я добычею не стала,
Вовек я от себя не отрекусь, герой,
Тенётам нежности не покорюсь устало.
От низменных блаженств, от ласковой вражды,
От разомлевших тел, от поцелуйной влаги
Сбежала я в свои висячие сады
И там, на высоте, где бездна в полушаге,
Где молний яростных цветочный ждет бальзам,
Где роза дерзкие испепеляет руки,
Я, безразличная к признаньям и слезам,
Венчаю прошлое надгробьями разлуки.
Смотрю, как высится новорожденный храм,
Массивный монумент бесплотного мечтанья,
Как грубые кубы, подобные горам,
Воздушных замыслов приемлют очертанья.
Звени, кимвал, ликуй! Как перси, высоки
Аркады убранной цветами пирамиды, —
Веди меня, о мысль, открой мне тайники
Царицы мудрых чар, златой Семирамиды!
ЮНАЯ ПАРКА
Андре Жиду
На долгие годы оставил я искусство поэзии;
пытаясь снова подчиниться ему,
я сочинил это упражнение,
которое и посвящаю
тебе.
Ужели чудеса нагромоздило Небо
