Мария Жиглова - Сталину

Амур

Этот парень босоногий,Как безносый мальчуган,Как Амур, крылат, и ногиОн расставил – стрелку дам.Про любовь рифмует виршиИ, крылат и босоног,Он хорей четверостишийРаспевает, чисто бог.Головеночка в кудряшках,Он стреляет, не любя —Погадаю на ромашке,Девушка, и про себяПовторяю: милый, милый,Что, сегодня не придешь?Но Морфей уж сон бескрылыйНавевает, нехорошСон сегодня мне приснится… —Мальчик, снова брось венки.И сквозь черные ресницыВижу елки и колкиВ Греции или в России,Все равно – везде молваХодит, в храм святой ВасилийВходит, слышится едваГолубиная повадка —Ухожу, красиво врешь.А любовь была несладка,А разлука – острый нож.И, чего не попросили,Я себе опять скажу:Ходит в храм святой Василий,Я сегодня ухожу.

Россия на закате

Это так ломко —Стих о закатах.Кремль мой в обломках —Я виновата.Дело, как щавель,Кисло и звонко,Быстро и бисер.Кормит ребенка,Кормит мамаша,Черные тачкиЕдут кто дальше.Русь в печенегах,Кони лихие.Воля и нега —Други плохие.Денег и хлеба,Хлеба и зрелищ —Воля, и в небо,Видимо, въедешь.Черные тачки —Вру, вороные.Быстро и ходкоЕдет Россия.Воля, и небоВидно из двери.Душно. Без хлеба —Даром. Как дерево,Рубишь ты головы.Даром – без хлебаГолодно, холодно,И из подъездов,И по перилам…В храме не местоНашим могилам.Брови напрасноХмуришь, мальчишка:Край мой прекрасный,Закон твой, как дышло,Губит сегодняВора и ляха.Хватит. Как сводня,Русская плаха.

Икона. Во сне

Иконка – как капелька йодная,А я сама – капелька ртутная,И жизнь моя простонародная,И речь моя – голь преступная.Стихи мои – жизнь переветника,Как в летописи, начинаются.Надежда на жизнь неуютную,Как злая безумная, мается.Рука моя – левая, правая,Как сено-солома, их путаю.И право на жизнь поминутноеОпять и опять выбираю я.Иконы и лики святые мнеУже не блазнятся, а кажутся,И бомж все лежит на простынке, неСпит и красиво куражится.

Мой дом, мой удел – мы кочевники,Уходим из греков в варяги.А церкви красиво ковчегамиПлывут по тончайшей бумаге.А купол-то, купол-то – маковкаЗеленая, с звездами синими.Уехать – куда? Я от матушкиПришла в монастырь Ефросинией.И я подошла на рассветнуюМолитву, которая засветло.Машуня, тебе не советуюОстаться – ты пишешь не набело.Машуня, тебе не советуюИдти в монастырь Богородицы.И тут я пошла на Советскую —На улицу, в школу, где трудитсяУчитель простой: не советуюУчить, сочинила ты плохонько —Про жизнь напиши про советскую,Что знаешь, гуляя под окнами,Про дом свой в Сибири, где маетсяНадежда на революцию.И вновь просыпаюсь: покаятьсяВо сне означает проснуться.

Каждый жил до нас…

Каждый жил до нас, но не умретНаше молодое племя века.Ровный желтоватый свет – вперед —Жизни, и небесная, как веткаРоз, лошадка падает в кусты.Ходит племя, дерзкое, как лошадь,И упадочный желтеет диск —Этот свет не видим я и ты.Выхожу одна на эту площадь,На манеж. Колышется, шиздит,Как за мной – карета и кареткаПишущей машинки полевой.Я живу пока что не полвека.Я пока живая. Ты живой.Я слепа, но вижу человека.

Набросок

Гори-гори ясно,Чтобы не погасло!– Вот тебе спички,А вот тебе масло.Вот тебе тапкиНа красные лапки.Вот и носочкиДля нищенки-дочки.А у старой еврейки —Цепочка на шейке.

Аполлону. Быт

И тетка улыбается, как черт.– Гони деньгу, здесь все наперечет.– Мы не должны сегодня оставаться.– Но мне давно известен Ваш расчет.Гони скорей, таксист, мне сужденоОдной остаться; выпито виноМоей судьбы, и надо расставаться —Расстраиваться. В желтое окноГробы глядят. Минута из минут —И привиденье детское, и трутЗажженной зажигалкой сигареты.Я говорю: да вот она, поэтыСебя не ищут, рифмы только жнут.Как жгуч любовник-Аполлон, красив.Но мне сегодня не хватает сил,Кот пьет ликер, а кошка режет мясо.Таксист, давай сейчас притормозим.И месса, Mass, и МашаВсе в мисс маман не превратится. Мгла.В ночи сияет месяц, как золаБагровая в угольях костерка,И очень детская и хрупкая рукаМеня уж душит, миру подражая.Кот пьет вино теперь, и женщинарожает.И Аполлон уже соображает,Что спорить с ним не мне. Ну все, пока.

Начало октября 2014 года

Крым

Интересное дело творится в стране,Интересное дело – оно не по мне.За фашизм председатель родногокабмина,За фашизм и народы Украйны; дубинаГосударева – палка, что о двух концах.Из Сибири уехать? – И дело с концом…Но тогда загустеет удушливый страх,Но тогда я себя назову подлецом.Ты борись, дорогая несветлая Русь,Ты, Россия, восстань, будто в годывойны.А удушливый страх не вернуться? —Вернусь.И верну себе орден от белой страны.Человек! Ты народ, а народ – человек.Человечнее не было слова «Завет».Но в проклятый, немецкий,украинский векНи Христа, ни надежды, ни Пушкинанет.

15.10.2014 г.

Украина

…Свете Тихий,Вседержитель моей души.

Шаг за шагом все глубжепроходит Слово,Что говорил тебе твой отец,И дева Мария смотрит суровоНа Россию с Украйной, и вот конец —Когда на Союз наш сыпались бомбыИ когда наш Жуков Берлин воевал,И когда в Керчи были катакомбы,И когда фашистов мой дед убивал,То тогда великой была Россия,И тогда мы знали, что наш народБыл единственным в мире, какТот Мессия,Был со многими… И снова мечсвой берётПокровитель России – святой Никола,И еще – впереди него спешитМой убитый брат из донецкой школы,Не умерший в храме моей души.

20 октября 2014 года

Гнев Зевса. Сонет

Земля ребриста, не шарообразна.Ты, первобытный, разжигай костры —Копье, трава и мамонт безобразныйПонадобятся богу на дары.Дары богов мой воин духом чистых,Племен несет женам и зрит Мой гнев.Гнев божества в лесистых и скалистыхМестах – не молния, пугающая девИ мальчиков, а голод, вечный голод,И вождь их племени находитвечный поводРазделаться с соперником своимПо креслу. Вот и мы уже стоимИ видим Зевса, и дары, и молодУбийца Бога. Мы на ужасе стоим.

Кони. Романтизм

Мы мчались к смерти. Кони на бегуОстановились – больше не могуЯ гнать коней. И этот райский сад,Что был уж виден, стал лишь издалече.«Мне суждена таинственная встреча» —За этим пением есть рай иль вечный ад,Кто знает – Гамлет? – что нам суждено,И лес глядит в открытое окно,Автомобильный синий маячокВсё по Морскому едет… Пей виноИ «Carpe diem» говори, сверчок!

28 октября 2014 года

Казахстан

Казахстан. Достоевский. Жид —Слово бранное, но войнаБез него не пойдет. Держись —Я одна, и победа одна.Ты с любезностью воевал,Нелюбезное дело – смерть.Рай. Сибирь. И лесоповал.Как до лагеря мне успеть,Чтоб добраться-то поутруДо синюшно-серых людей?Я опять ямщика наберу.И опять наш Ф. М. – злодей.Из расстрелянных, ссыльных жеИзошла страна, изошла.Как машина на вираже,Все заносится. Очень злаНаша Русь. Девятнадцатый век.И усатый юный бомбистДоказал себе, что человекПроисходит, видать, от убийц.

Отрывок из Овидия. Финал

…Хлеб гороховый, сибирский лес.Край таежный, алтайская степь.В телефоне звенит диез,А звонок вам – уже без тем.Наяву наскребу медякДвушки, карточек. Opera.Вы со мною дружили, босяк —Вот косяк, игла и жараТридцать пять градусов. Девясил,Девясил – соляной цветок,Ядовитый, и не носиБольше платьев, ведь изнемогНаш Овидий уже давно.У него пневмония была,А Сафо его, а Сафо —Вот разбилась, и все дела.Не Сафо вы, а я – Сафо,Мой Овидий меня перевел.Хорошо мне жить, веселó!Бога нет – ведь король-то гол.И материя – как цветокПустотелый, и нет души.После смерти исчезнет ток,А при жизни все хороши.

Белый крест

(цикл стихов)

И затменья затемно глаз паукомИщет, ищет.Ты со мною уже не знаком.Пищи! Пищи!На Есенина был походФиолетовым цветомГлаз. Рыжих косНету.

Юность беглая по Москве —Свету! Свету!Еврипида в Таганке двеПьесы. НетуКапель йодных на небесах —Света солнца.Время, что на моих часах —Время бессонницы.Я пишу пока начерно жизнь —Света нету.При свечах, говорю, пишиСмерть поэта.На Есенина был он похожСиним светомГлаз.И опять его чертовых кожНету.Сглаз.

О прелестнейшая Муза,Муза Драмы!Режиссер почешет пузо,Станет прямо.И с актрисою внаклонОн заставит бить поклонСедовласого актера. Вижу даму.Дамочка в ряду сидитДвадцать первом…И на месте – вдруг проспит? —Двадцать третьем.Разбудить ее пора,Дама выпила в антракт,Смотрит пьесу государьВ лихолетье,Николай наш царь Второй.Смотрим: Лермонтов-герой —АрбенинВ маске, а герой второй —Ленин.Тени.Дальше я не помню как.Лермонтов – наглец, простакИ пиесу выбрал безМеждометий.Мало молоду царюСнова прозой говорю:«Нате, смерти».Вот кавычки, вот струна,Вот и царская жена,Мальчик в смерти.Веришь бедному народу?И бросается под водуБес-Распутин.Утонул он, черт святой?Он застрелен молодой,Бес попутал.И икона из ТоржкаНиколай-царя покаС КуклойУ наследника.Год 17-й. В ТоржкеКутим.И Юсупов под конвойВыходит.И проходят царь с женой,Водит,Водит, водит всё метель.И расхристана постельСнова.Бога нету?Нет как нет,И Христос дает ответ:Проклят, цари, ваш совет:Бога нет, России нет.

Дуло. Лермонтов-поэтЗаряжает пистолетДля дуэли.Он писал всё про Кавказ,Где растения без ваз —Пальмы; стелет,Лепит, мажет снег в метель.Холодна твоя постель.Страшный дух, как в сенокос,Рубит головы. Христос,Где Ты?Как иуда, не скажу.Голову я положуНа газеты.Мефистофеля – домой,Как и ведьму ту с метлой —ЭтоВиснет ледяной туман,Расходитесь по домам,Дети.Вот ромм-ан-тик, патриот,Он тебя на штык возьмет.Ленин. Вот и новая Москва,Ать и два и ать и два,Тени.Тени на его вискахСнег не тает на щеках.И везут его – ах!К Пятигорску.Тень смущенья на челе —Полицмейстер: «Как в петле!»И арбу не подадут —«Верх притворства».

Нынче я, как Lermontoff.Выступает из стиховЛенин плотный.Революция? – Она.Пей, Россия, пей до дна,Хлеб животный.Мальчик бедный.Он, конечно же, умрет,И царица за городЕдет. БледныйКонь – и все курки,И российские полкиДезертирствуют.Лепит, лепит снег в метель,Как мягка твоя постель,Бес вампирствует.

Декабрь 2014 года