Леонид Шваб - Все сразу (сборник)
«есть на Рейне утёс из самородного золота…»
есть на Рейне утёс из самородного золотана том месте кончается музыка и начинается гальванопластикамолодые герои встают готовые к новым сражениям
вот Брунгильды рассядутся в малом зале бакинской консерваториипочему не в большом богатырши просто не понимаюткаждая знает что она виновница смерти Зигфридано дирижёр как бы медлит и ничего не решает
«в музее электричества чисто по-прежнему…»
в музее электричества чисто по-прежнемуодин сотрудник говорит другому вот раньше в семидесятыепростая подстанция в Свиблово была простою подстанцией в Свибловооставались различия между нулём и фазой
оба смотрят в окно сильно покрытое копотьюна внутренний двор где посетители продолжают вздрагиватьв тени огромных чёрных расколотых ещё дымящихся вязов
«марьиванна камбала…»
марьиванна камбалабылажила в ней неминучая сила
где б мы ни прятали всё равно находилажизнь говорила вся вокруг письменного столазолото к золоту положилалёд ко льду прибрала
«я не могу есть артишоки такого цвета…»
я не могу есть артишоки такого цветаговорит Георгию жена его Лизаветатень от соседской сливы мой артишок погубилас каким удовольствием всех бы передушила
Георгий сделай чтобы к ним на дачу упала кометанебольшая но чтобы со смыслом и со скоростью светакак только ты умеешь
«как хорошо что дома нет пианино…»
как хорошо что дома нет пианиноговорит сестра Георгия Нинапианино напоминало бы мне нашей семьи историюдедушку с бабушкой всякую там филармонию консерваторию
это ведь ты Георгий сделал так чтобы они исчезлипостроил для них больницы и кладбища придумал болезнипомолчи хоть сегодня
«всё ходила и спать не могла прочитала у Пушкина смерть…»
всё ходила и спать не могла прочитала у Пушкина смертьпосреди рокового неравного боя мгновенна прекраснаон погиб под кинжалами жертвой невежества и вероломства
боле не врач-ларинголог она из поликлиники на ГалушкинаКоломийцева Анна не может подняться вставать на работу досталибудильник звонил в пол седьмогоона продолжает лежать и не двигается
«Гоча приходит к врачу говорит ему Даниил…»
Гоча приходит к врачу говорит ему Даниилвидимо сохраняется только то чего сам сохранилсвет не сошёлся клином на твоей поликлинике
днём просто ходишь идёшь где всегда ходилвечерами на кухне сидишь в темнотеневольно вспоминаются всё какие-то глупости Даниили уже не важно где больно а где не больно
«главное что…»
главное чточтобы вначалезвёзды медалидумаю я
разницы мало чтобы потомтенирастения
«меня повесят убьют говорит Халед…»
меня повесят убьют говорит Халедво дворе на гранатовом дереве и плоды будут падать5 или 10 минут может быть прямо сейчас войдутперережут горло
Халид приходит домой говорит наконец-то праздник его повесятна шелковице ягоды будут падать 5 или 10 минутвсё всё отдам за только бы видеть
«максим спотыкается выходя из зала суда…»
максим спотыкается выходя из зала судаему помогают идти говорят туданаружу где тысячи стражей где ждёт воронокхлопчик не бойся
вот они ёлки для бедных теперь они навсегда сынок вот что он слышиткогда конвой и случайные зрители слышат только хлопок
«отдай Сачинаве дудочку а Георгию все мои ордена…»
отдай Сачинаве дудочку а Георгию все мои орденапотому что без героизма без подвига полная лабудаполучается никаких удовольствий
Автандил поохотилсяв тесном ущелье укрывшись щитомраненый и окружённый врагамион пишет
«жизнь она навсегда говорит Фарида…»
жизнь она навсегда говорит ФаридаЛёня увёз меня в Полинезию онработал на органы а в 90-мстал заниматься коммерцией вот результат
Вы как великий художник вдохнитев эту скульптуру хоть и надгробнуюпобольше жизни
«Алик всегда любил пэтэушниц и вот женился вернулся домой…»
Алик всегда любил пэтэушниц и вот женился вернулся домойкак бы остепенилсявот он летит и знает что здесь родилсячто все предоставлены самому себе
или это у всех детей в самолёте глаза такие прозрачныеили это особенно видно при длительных перелётахзимой
«у него якорёк на плече якорёк на плече…»
у него якорёк на плече якорёк на плечевероника григорьевна морщится потому что она кардиологинтеллигентная женщинасмотрит на мониторе как сердце его сжимается в специальном луче
все устроится все устроится думает вероникаи вдруг морячёк кричит так что веронике самойстановится плохо от этого крика
«рядом со своей сестрой Изабеллой…»
рядом со своей сестрой ИзабеллойИраида выглядит неуклюжей какой-то дебелойцелый день она слушает новости и поёт
вот она опять напивается и красиво поёт по-русскив старом спортивном костюме идёт курить на балконнесколько раз повторяет Кавказ подо мной Кавказ подо мноювот она опять напивается слушает новости и поёт
«как бы со стороны Бурчуладзе видит своё положение…»
как бы со стороны Бурчуладзе видит своё положениекак некстати думает эти абреки их новые карабины вообще всё их вооружениеБог с ними с этими овцами не нужно было за ними гонятьсяне мой день сегодня
свет он везде также как тьма повсюду думает Бурчуладзеруки и ноги начинают неметь язык заплетатьсяа картинка плывёт и плывёт и не думает останавливаться
Сваровский
Рыбак
снова войнаидет 95-йгодпахнет мятойночьспят мятежникии государственные солдатызакрывает глаза отрядкарателейспят часовыевойна – не войнавсе спят
в темнотев горахна краюзаблудился путникноги его поцарапаныв носках – семенапотерял пистолетон раненчерное небо над головой пересекает спутникавгустлуна
он говорит себе:знаешь, ты – рядом с какой-то разрушенной крепостьюи никого тут неттраваи трава
иты невидимыйв темнотеложисьподоткни одеяло – уже не страшнопогаси фонарь – засыпают дикие зверитолько висят москитыстоят какие-то башнии под слоем сухой землипод тобойостаются те, что умерли самите, что давно убитылежатв сорока сантиметрахпод твоей щекой
вечный покой
(и хотя под тобой – скелетесли тебе его жальто боязни нет)
он закрывает ладонью лицовсюду шипит травав ней он угадывает какие-то неразборчивые слова
поднимаетсяивздыхаетнад его головой в луче фонаря летаютночные жукион чистит от колючек носки
потомподнимает бинокльи смотритна морена море – тьматакая, что можно сойти с ума
но где-то стучит моторв пустоте уплывает катер
он переводит прибор на лунуна луне видно каждый кратер
ложится вниз животомдумает:раньшездесь был каменный дом
во дворе – два тополяплетеные табуреткикофена столе какие-то листья, вязаные салфеткивиноградная водкаинжирвнизу привязана лодка
лодка трется о камниона скрипитнад нею небо не черное, а голубоеи впереди – не бегство, а жаркий деньдопустим, что я – рыбаксегодня я в море не выйдуостанусь сидеть с тобою
на низких скамейках, поджав коленисидими вокруг никогопо земле пробегают тениоблакови ветер меняет тенилистьеви слышны удары прибоя
Катя кусает брата
