Иван Хемницер - Басни

Жила у барина собака на дворе

В таком довольстве и добре,

В каком, бывало, жил чернец в монастыре,

Всего же боле,

Что жить могла на воле.

Сосед, который в дом к боярину ходил,

Собаку эту полюбил,

Да как достать ее, не знает:

Просить боярина об ней он не хотел,

Украсть ее — бездельством счел.

„Нет, надобно“, он рассуждает,

„Скромнее поступить,

И тонким образом собаку ту сманить“.

Бездельство тонкое бездельством не считает,

И всякий раз, когда, бывало, ни придет,

Речь о собаке заведет:

При ней самой ее как можно выхваляет,

А барину пенять начнет,

Что содержание ей у него худое:

„Нет, у меня житье ей было-б не такое;

Иного я куска и сам бы есть не стал,

Да этой бы собаке дал;

Всегда бы спать с собою клал.

А у тебя она лишь кости подбирает

И как случится спит!“

Все, что сосед ни говорит,

Собака правдою считает

И думает: „Что? может быть, и впрямь

Еще мне лучше будет там,

Хоть хорошо и здесь… отведать бы пуститься;

А худо—и назад, ведь, можно воротиться“.

Подумала, да и с двора долой,

К соседу прямо прибежала.

Живет дней несколько, и месяц, и другой,

Не только что куска того не получала,

Которого, сосед сказал,

Не сел бы сам, а ей бы дал,—

И костью с нуждою случится

Собаке в праздник поживиться.

Спать—хуже прежнего спала,

А сверх того еще привязана была.

И поделом: зачем сбежала?

Вперед, собака, знай, когда еще не знала,

Что многие умеют мягко стлать,

Да жестко спать.

Собаки добрые с двора на двор не рыщут

И от добра добра не ищут.

ВЕЛИКАН И КАРЛИКИ

Купались карлики. К ним великан пришел,

Который тож хотел

Купаться,

Да видит, для него река

В том месте, где они купаются, мелка.

Их спрашивать и добиваться:

Не знают ли, где глубина?

„Поди туда“, ему сказали:

„Вот там она“.

И место указали.

Однако же, река

Для великана все мелка,

Чтобы купаться.

Еще у них он добиваться!

„Ну!“ говорят: „так там такая глубина,

Что не найдешь и дна!

Мы через это место плыли“.

Но, все, где карлики и дна не находили,

В брод переходит великан.

Иному и в делах лужайка—океан.

ВОЛЧЬЕ РАССУЖДЕНЬЕ

Увидя волк, что шерсть пастух с овец стрижет,

„Мне мудрено“, сказал: „и я не понимаю,

Зачем пастух совсем с них кожу не дерет.

Я, например, так я всю кожу с них сдираю

И то-ж в иных дворах господских примечаю.

Зачем бы и ему не так же поступать?“

Слон, волчье слыша рассужденье,

„Я должен“, говорит, „тебе на то сказать:

Ты судишь так, как волк, а пастухово мненье-

Овец своих не убивать.

С тебя, да и с господ иных примеры брать,

Не будет, наконец, с кого и шерсть снимать“.

ЖЕЛАНИЕ КОЩЕЯ

„Вот эту-б тысячу мне только докопить,

А там уж стану я довольствуяся жить“,

Сказал кощей, давно уж тысячи имея.

Сбылось желание кощея,

И тысячу он докопил;

Однако же, кощей все недоволен был.

„Нет, тысячу еще; а ту когда достану,

Я, право, более желать не стану“.

Увидим. Тысячу и эту он достал,

Однако, слова не сдержал

И тысячу еще желает,

Но уж последнюю, в том точно уверяет.

Теперь он правду говорил:

Сегодня тысячу и эту докопил,

А завтра умер он, и все его именье

Досталося по нем другим на расточенье.

Когда-б кощей иной,

Доход приумножая свой,

Еще сегодня догадался,

И пользоваться им старался!

ПАУК И МУХИ

„Постой, паук сказал:

Я чаю, я нашел причину,

Зачем еще большой я мухи не поймал,

А попадается все мелочь: дай, раскину

Пошире паутину;

Авось-либо тогда поймаю и больших“.

Раскинув, нажидает их:

Все мелочь попадает;

Большая муха налетит,

Прорвется и сама, и паутину мчит.

А это и с людьми бывает,

Что маленьким, куда

Ни обернись, беда,—

Вот, например, большой, хоть в краже попадется,

Выходит прав из-под суда;

А маленький наказан остается!

ЧЕРВИ

Прекрасным садом кто-то шел

И в нем гнездо червей нашел.

А черви — гадина такая

В саду, как язва моровая.

Как недугов таких

Найти и не напасть на них?

Не вытерпишь никак, чтоб саду не вредили.

И тот, кто по саду ходил,

Взяв палку, их гнездо разрыл.

Лишь только их разворошили,

Всей кучею они на палку поползли,

Как будто бы войной против нее пошли:

На палку куча наступала,

А палка, между тем, все кучу разрывала.

Сатирой тронь дурных писцов,

Не оберешься бранных слов.

ПРИВЯЗАННАЯ СОБАКА

В неволе неутешно быть:

Как не стараться

Свободу получить?

Да надобно за все подумав приниматься,

Чтобы беды большой от малой не нажить.

Собака привязи избавиться хотела

И привязь стала было рвать;

Не рвется привязь: грызть ее… и переела.

Но тою ж привязью опять,

Которой связаны концы короче стали,

Короче прежнего собаку привязали

Басни (1917 год)

© Полное собраніе басенъ и сказокъ И. И. Хемницера. Классическая библіотека „Всемірной панорамы“.

Петроградъ: Копѣйка, 191?

Отецъ одинъ слыхалъ,

Что за море дѣтей учиться посылаютъ

И что вобще того, кто за моремъ бывалъ,

Отъ небывалаго отмѣнно почитаютъ,

Затѣм, что съ знаніемъ такихъ людей считаютъ:

И, смотря на другихъ, онъ сына то-жъ послать

Учиться за море рѣшился:

Онъ отъ людей любилъ не отставать,

Затѣмъ, что былъ богатъ. Сынъ сколько-то учился,

Да сколько ни былъ глупъ, глупѣе возвратился.

Попался на руки онъ школьнымъ тѣмъ вралямъ,

Которые съ ума не разъ людей сводили,

Неистолкуемымъ давая толкъ вещамъ,

И малаго не научили,

А навѣкъ дуракомъ пустили.

Бывало, глупости онъ попросту болталъ,

Теперь ученостью онъ толковать ихъ сталъ.

Бывало, лишь глупцы его не понимали,

А нынѣ разумѣть и умные не стали;

Домъ, городъ и весь свѣтъ враньемъ его скучалъ.

Въ метафизическомъ бѣснуясь размышленьи

О заданномъ одномъ старинномъ предложеньи:

Сыскать начало всѣхъ началъ,

Когда за облака онъ думой возносился,

Дорогой шедши, оступился

И в ровъ попалъ.

Отецъ, который съ нимъ случился,

Скорѣе бросился веревку принести,

Домашнюю свою премудрость извести;

А думный, между тѣмъ, дѣтина,

Въ той ямѣ сидя, разсуждалъ:

„Какая быть могла причина,

Что оступился я и въ этотъ ровъ попалъ?

Причина, кажется, тому землетрясенье:

А въ яму скорое стремленье —

Центральное влеченье,

Воздушное давленье…“

Отецъ съ веревкой прибѣжалъ.

„Вотъ“, говоритъ, „тебѣ веревка: ухватися. 4

Я потащу тебя; смотри, не оборвися“.

— Нѣтъ, погоди тащить; скажи мнѣ напередъ:

Веревка вещь какая?

Отецъ хоть былъ и не ученъ,

Да отъ природы былъ уменъ.

Вопросъ дурацкій оставляя,

„Веревка вещь“, сказалъ „такая,

Чтобъ ею вытащить, кто въ яму попадетъ“.

— На это-бъ выдумать орудіе другое.

А это слишкомъ ужъ простое.

„Да время надобно“, отецъ ему на то:

„А это, благо, ужъ готово“.

— А время что?

„А время вещь такая,

Которую съ глупцомъ не стану я терять.

"Сиди“, сказалъ отецъ, "пока приду опять“.

Что, если бы вралей и остальныхъ собрать,

И въ яму къ этому въ товарищи послать?..

Да яма надобна большая!

Ужли чужой бѣдѣ не должно помогать?

Мужикъ везъ сѣна возъ на рынокъ продавать.

Случился косогоръ: возъ на бокъ повалился.

Мужикъ ну возъ приподымать

И очень долго съ возомъ бился,

Да видитъ, одному не совладать:

Прохожихъ въ помощь призываетъ,

Того, другого умоляетъ.

Тотъ мимо и другой,

Всякъ про себя ворчитъ: "Да что-ста, возъ не мой,

Чужой!"

Услуга никогда въ потерю не бываетъ.

Художникъ нѣкакій, рѣзчикъ,

Въ художествѣ своемъ и славенъ и великъ,

Задумалъ вырѣзать статую

Такую,

Которая-бъ могла ходить

И говорить 5

И съ виду человѣкомъ быть.