Борис Корнилов - Стихотворения. Поэмы
<1927>
Лесной дом
От резных воротЧерез отчий садИ поля, где пасутся закаты,Я пошел вперед,Не взглянув назад —На соломой покрытые хаты.
А когда ушел,Знать, попутал бес, —Ничего не вижу я, кроме,Что за лесом дол,А за долом лесИ в лесу притаился домик.
Тих и невелик,Словно птичий шаг,Он запрятал себя, беспокоясь.Ив и повиликВышитый кушакДля соснового домика — пояс.
Есть хозяйка в нем, —Будто с девьих плечСарафан на березу надели…Помнит хмурый дом:Семь веселых встречПроходило в лесу на неделе.
Но за часом — час,А за днем еще(И у времени много прыти)Старый день угас и румянец щек,Умирая, на памяти вытер.
Только тихий домМне в стихи залез.Ничего не пишу я, кроме,Что за лесом — дол,А за долом — лесИ в лесу — удивительный домик.
<1927>
«Айда, голубарь…»
Айда, голубарь,пошевеливай, трогай,Бродяга, — мой конь вороной!Все люди — как люди, поедут дорогой,А мы пронесем стороной.Чтобы мать не любить и красавицу тоже,Мы, нашу судьбу не кляня,Себя понесем, словно нету дорожеНа свете меня и коня.Зеленые звезды, любимое небо!Озера, леса, хутора!Не я ли у вас будто был и не былВчера и позавчера.Не я ли прошел —не берег, не лелеял?Не я ли махнул рукойНа то, что зари не нашел алее?На то, что девчат не нашел милее?И волости — вот такой?А нынче почудилось: конь, бездорожье,Бревенчатый дом на реку, —И нет ничего, и не сыщешь дорожеТакому, как я, — дураку…
Ночь комбата
Знакомые дни отцвели,Опали в дыму под Варшавой,И нынче твои костылиГремят по панели шершавой.
Но часто — неделю подряд,Для памяти не старея,С тобою, товарищ комбат,По-дружески говорятУгрюмые батареи.
Товарищ и сумрачный друг,Пожалуй, ты мне не ровесник,А ночь молодая вокругПоет задушевные песни.
Взошла высоко на карниз,Издавна мила и знакома,Опять завела, как горнист,О первом приказе наркома.
И снова горячая дрожь,Хоть пулей навеки испорчен,Но ты портупею берешьИ Красного Знамени орден.
И ночью готов на парад,От радости плакать не смея.Безногий товарищ комбат,Почетный красноармеец,Ты видишь:
Проходят войскаК размытым и черным окопам,И пуля поет у вискаНа Волге и под Перекопом.
Земляк и приятель погиб.Ты видишь ночною пороюХудые его сапоги,Штаны с незашитой дырою.
Но ты, уцелев, на парадГотов, улыбаться не смея,Безногий товарищ комбат,Почетный красноармеец.
А ночь у окна напролетВысокую ноту берет,Трубит у заснувшего домаПро восемнадцатый год,О первом приказе наркома.
1927
Ожидание
Грудь слезами выпачкав,Снова к вербе, к омутуТы уйдешь на цыпочках,Покидая комнату.
Только хлопнут двери там,Где кончалась комната, —Ходит ветер берегомК омуту от омута.
И приносит вести он,И уйдет назад, —На лице невестиномПолыхнет закат.
Руки сломит надвое,Плача и любя,Волны встанут, падая,Прямо на тебя…
Криками совинымиВ ельники игольчатые…Только за овинамиДрогнут колокольчики.
Никого в овинах нет, —Может, тройка дикаяНа поляну вымахнет,Звякая и гикая.
Кручами и срывами,А над нею вóроны —Пристяжные гривамиМашут в обе стороны.
Тропками забытымиНа лугах и насыпяхКоренник копытамиРвет поляну наспех.
Недолга у девушекИ тоска и жалоба.Где она? Где уже?Сам жених пожаловал.
Постели ему постельБез худого словушка, —Сбоку ходит коростель,В головах — соловушка.
Убаюкай, успокой,С новою тревогойТихо ласковой рукойГолову потрогай.
Высоко заря горит,Скоро утро будет,Ветер ходит, говоритИ тебя разбудит.
Никого в долинах нет,И путями новымиВороной не вымахнет,Стукая подковами.
Не дрожали у рекиКони, колокольчики,Где шумят березники,Ельники игольчатые.
Не любили, не могли, —Нива колосистая, —Милый водит корабли,Песенку насвистывая.
На веселый хороводУ реки, у хутораМилый больше не придет,Уходя под утро.
Не твои картузыИ сапожки лаковые,Не в последние разыГлазыньки заплаканные.
1927
Старина
Скажи, умиляясь, про них,Про ангелов маленьких, набожно,Приди, старину сохранив,Старушка седая, бабушка… Мне тяжко…Грохочет проспект,Всю душу и думки все вымуча.Приди и скажи нараспевПро страшного Змея-Горыныча,Фата и девический стыд,И ночка, весенняя ночь моя…
Опять полонянка не спит.Не девка, а ягода сочная,Старинный у дедов закон, —Какая от этого выгода?Все девки растут под замком.И нет им потайного выхода. Эг-гей! Да моя старина, —Тяжелая участь подарена, —Встают на Руси терема,И топают кони татарина.
Мне душно, Окно отвори,Старушка родимая, бабушка,Приди, шепелявь, говори,Что ты по-бывалому набожна,Что нынче и честь нипочем,И вера упала, как яблоко.
Ты дочку английским ключомЗамкнула надежно и наглухо.Упрямый у дедов закон, —Какая от этого выгода?Все девки растут под замком,И нет им потайного выхода…
Но вот под хрипенье и дрожьТвоя надвигается очередь.Ты, бабушка, скоро умрешь,Скорее, чем бойкие дочери.И песня иначе горда,И дни прогрохочут, не зная вас,Полон, Золотая орда,Былины про Ваську Буслаева.
1927
На Керженце
Мы идем.И рука в руке,И шумит молодая смородина.Мы на Керженце, на реке,Где моя непонятная родина,Где растут вековые леса,Где гуляют и лось, и лисаИ на каждой лесной версте,У любого кержачьего скитаРусь, распятая на кресте,На старинном,На медном прибита.Девки черные молятся здесь,Старики умирают за деломИ не любят, что тракторы есть —Жеребцы с металлическим телом.Эта русская старина,Вся замшённая, как стена,Где водою сморена смородина.Где реке незабвенность дана, —Там корежит медведя она,Желтобородая родина,Там медведя корежит медведь.
Замолчи! Нам про это не петь.
1927
