Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология
По лесам гуляет осень,
Мнет цветы, стряхает лист.
И над нею синь и просинь
И синичий свист.
Та же явь и сон старинный,
Так же высь и даль слились;
В далях, в высях журавлиный
Оклик, берегись!
Край родной мой (все, как было!)
Так же ясен, дик и прост, —
Только лишние могилы
Сгорбили погост.
Лишь печальней и плачевней
Льется древний звон в тиши
Вдоль долин родной деревни
На помин души, —
Да заря крылом разбитым,
Осыпая перья вниз,
Бьется по могильным плитам
Да по крышам изб…
1922
«Моя душа дошла до исступленья…»
Моя душа дошла до исступленья
У жизни в яростном плену,
И мне не до заливистого пенья
Про соловья и про луну!
Легла покойницей луна за тучу,
Давно умолкнул соловей,
И сам себя пугаю я и жучу
Остатком радости своей…
И сам не знаю я, горит ли это
Любви обугленный пенек,
Иль бродит неприкаянный по свету
Зеленый волчий огонек!..
Ни выдумка веселая, ни шалость,
Ни смех не прозвенит в избе —
Все отошло и все смешалось
В глухой и призрачной судьбе…
Так осенью в ночи над волчьим лазом
На ветке хохлится сова,
Пред зимней спячкою едва
Водя одним полуоткрытым глазом…
1929
«На чужбине далеко от родины…»
На чужбине далеко от родины
Вспоминаю я сад свой и дом,
Там сейчас расцветает смородина
И под окнами птичий содом…
Там над садом луна величавая,
Низко свесившись, смотрится в пруд, —
Где бубенчики желтые плавают
И в осоке русалки живут…
Она смотрит на липы и ясени
Из-за облачно-ясных завес,
На сарай, где я нежился на сене,
На дорогу, бегущую в лес…
За ворота глядит, и на улице,
Словно днем, – только дрема и тишь,
Лишь причудливо избы сутулятся,
Да роса звонко капает с крыш, —
Да несется предзорняя конница,
Утонувши в туманы по грудь, —
Да березки прощаются-клонятся,
Словно в дальний собралися путь!..
Эту пору весеннюю, раннюю
Одиноко встречаю вдали…
Ах, прильнуть бы, послухать дыхание,
Поглядеть в заревое сияние
Милой мати – родимой земли.
1914, 1918
«Надела платье белое из шелка…»
Надела платье белое из шелка
И под руку она ушла с другим.
Я перекинул за плечи кошелку
И потонул в повечеровый дым.
И вот бреду по свету наудачу,
Куда подует вешний ветерок,
И сам не знаю я: пою иль плачу,
Но в светлом сиротстве не одинок.
У матери – у придорожной ивы,
Прильнув к сухим ногам корней,
Я задремлю, уж тем одним счастливый,
Что в мире не было души верней.
Иными станут шорохи и звуки,
И спутаются с листьями слова,
И склонит облако сквозные рукава,
И словно не было и нет разлуки.
1922
Ноченька
Эх ты, ноченька,
Ночь ты темная,
Непроглядная,
Беспросветная.
Долго, долго ты
Мглою смрадною
Землю кутала
Безответную.
Долго ноченька,
Что чудовище,
Тучей черною
В небе ползала
И на голову,
На покорную
Резким холодом
Била с севера.
Долго ноченька
Билась о землю
Черной птицею,
Билась крылами
И носилася
Вереницею
Диких коршунов
Над могилами.
Долго, ноченька
Непроглядная,
Ночь ты темная,
Беспросветная,
Гнала ты во тьму
Мысль отрадную
Думу вольную
Предрассветную.
Долго, ноченька,
Сквозь седой туман
Ты не дождичком
Своим брызгала,
А сочилася
Из глубоких ран
Кровью свежею,
Кровью теплою.
И со стонами
Замиравшими,
В груди вздохами
Угнетенными,
Слезой рабскою,
Слезой горькою
В землю плакала,
В землю влажную.
Но рассвет настал —
Восток в зареве.
1906
«О чем в ночи шепочут ивы…»
О чем в ночи шепочут ивы,
Поникши у дорог?
Но разум мой кичливый
Их разгадать не мог…
Куда плывет простор бескрайный,
Откуда льется свет?
Вот это тайна… тайна,
И ей разгадки нет!
Весна, берез зеленокудрость
И свежесть их лица…
Вот только это мудрость,
Которой нет конца!
1929
«Образ Троеручицы…»
Образ Троеручицы
В горнице небесной
В светлой ризе лучится
Силою чудесной.
Три руки у Богородицы
В синий шелк одеты —
Три пути от них расходятся
По белому свету…
К морю синему – к веселию
Первый путь в начале…
В лес да к темным елям в келию —
Путь второй к печали.
Третий путь – нехоженый,
Взгянешь, и растает,
Кем куда проложенный,
То никто не знает.
1910
«Окутал туман перелески…»
Окутал туман перелески,
И грохнул на мельнице лед.
Там слышатся радостно всплески
И птиц торопливый прилет.
Дубравна идет, а за нею
Венцами летят журавли.
Под ноги ее, зеленея,
Поляны, долины легли…
Мне жаль улетающей ночи,
Но лишь
