Эмиль Верхарн - Стихи
(1912)
Дороги
Дорог раскинутая сеть,Как будто тяжкими гвоздями,К земле прикреплена камнями,Чтоб между темными лесами и полямиТянуться, извиваться и белеть.
Старейшие — когда-то римские — дорогиДоныне помнят, как в сады людейПорой наведывались боги;Другие видели в соседней роще фейВ плаще голубоватом,С горящим светлячком на плечике покатом;А те скользят, петлят, но цель у них проста:Добраться — на развилке — до креста,До ниши с каменным изображеньем девы;А вот по тем, дыша горячей лавой гневаИз яростного зева,Когда-то шла война.
Пока зима, угрюма и мрачна,Все время жмется к печке милой,Под небом сумрачным унылоДороги серые томятся там, вдали,Но вешние лучи на них едва легли —И им уже тепло, они уже готовыСозвать, увлечь в поля сияющие сноваДля солнечных трудовИ плуги, и возы, людей, коней, волов,Мальчишек и девчонок.И жаворонка звон с прозрачных облаковЛетит над пашнями, пронзителен и тонок,И вот —Дороги по утрам уже бегут впередСкрываясь под зеленым сводомРаскинутых ветвей — к лугам, селеньям, водам;Без отдыха ониКанавы огибают и плетни;То мягче, то прямей и кручеВзбираются, змеясь, на склон холмистой кручи,Где сладко пахнет скошенной травой;Помедлить, подождать им хочется порой;И тень от облака — ширококрылой птицы —В полдневный зной на них торжественно ложится;
Сквозь нивы желтые, где началась страдаИюльская, они проходят иногда:То вправо двинется одна, то сразуНалево повернет — от жницы к сноповязу;Другая спустится, чтоб обогнуть кольцомЛесного сторожа убогий дом;А у широких, плотно замощенных,Такие тяжести на спинках закаленных,Что, глядя, как они уносятся в закатСо всем, что в этот день их нагрузить успело,Невольно думаешь, дворы деревни целойК пределам солнечным спешат.Дороги, пробуждаясь летомС рассветом,До гаснущей на западе зариОбходят фермы, и сады, и пустыри.Их любят-старики, что у ворот под вечерБолтают про дела минувшие и встречи;Привычно узнают ониШаги, что их касаются в одниИ те же утра, ночи, дни.Ведут они и в церковь — и в сторонку,В какой-нибудь лесок,Где грубоватый, хитрый паренекПодстережет свою девчонку.И нам от них не скрыть своих утрат, измен,Своих удач и бед за толщей наших стен,И на себе они несут в седые далиВсе наши радости, тревоги и печалиИ смелость душ людских, что крепче стали.
Перевод Н. Рыковой
Гроза
Средь яблок золотых, под легким ветерком,Ты показалась там, где закачались ветки.Вдруг тучу принесло, и дождь запрыгал редкий;Грудь сада разорвав, лавиной рухнул гром.
И в страхе с лестницы скользнула ты проворноПод низенький навес, что в вспышках грозовыхТо белизной сверкал, то в тьме внезапной тих,Меж тем как по стене стучали града зерна.
Но стало небо вновь ясней и розовей.Ты вновь идешь в цветах росистою травою,И эти яблоки, что сорваны с ветвей,Ты к солнцу подняла, омытые грозою.
Перевод Вс. Рождественского
Влюбленные
Порою летней, в день воскресный,Под колокольный перезвонТы тем внимала, кто плененБыл красотой твоей телесной.
Один сказал, любя: «Коль сердце у тебя —Листок, дрожащий и прекрасный,Который было бы опасноСорвать на грозной высоте, —Я ничего бы не боялся,По веткам смело бы поднялся К моей мечте!»
Другой сказал, любя: «Коль сердце у тебя —Сокрытый камень драгоценныйНа дне морском иль в речке пенной,Пусть будет сетью он храним,Пусть преграждают путь мне травыСвоей трясиною лукавой, — Нырну за ним!»
Еще один — любя: «Коль сердце у тебя —Плод, созревавший одинокоНа островах страны далекой,В гнилом тропическом аду, —Я в жажде счастья неизменной,Будь он хоть на краю вселенной, Его найду!»
Ты слушала всех трех с насмешливым лицом,Но ничего не отвечалаИ в солнечном луче, чуть шевеля носком,Легко, усталоЛишь башмачком своим качала.
Перевод Вс. Рождественского
Башмачник
«Скорей коленопреклоненноЗажгите свечи пред мадонной!Ваш муж — башмачник — в этот часНавеки покидает нас».
А школьников сабо у школыОтщелкивают марш веселый,И повторяет тротуарСтук черных пар и белых пар.
«Мальчишки, полно баловаться,Стучать подошвами, смеяться,Когда тут честный человекКончает свой тяжелый век!»
«Жена, зачем на них сердитьсяВ тот час, как должно нам проститься:Пусть повторяет тротуарСтук белых пар и черных пар».
«Коль каждый так шумит бездельник,Мы не услышим, как священникПод нашим явится окномС дарами и пономарем!»
«Жена, таких сабо немалоЯ сделал для ребят квартала.Пусть повторяет тротуарСтук белых пар и черных пар!»
«Но как же голосом спокойнымМолитву прочитать достойно,Как бог приказывает нам,Под этот дикий визг и гам?»
«Пускай повеселятся детиС моей душой, со всем на свете.Пусть повторяет тротуарСтук белых пар и черных пар!»
«Когда на улице так шумно,И стук сабо, и крик безумный, —Не станут ангелы, скорбя,Петь аллилуйю для тебя!»
«Чтоб веселей ребятам было,На небе кружатся светила.Так пусть сабо — мой скромный дар —Стучат, стучат о тротуар!»
Перевод Вс. Рождественского
Золото
Спрячь золото верней!Смотри, следят за нами.Спрячь золото верней!Свет солнца страшен мне:Меня ограбить может пламяЕго лучей.
Спрячь золото верней:Не здесь, а под семью замками,Не здесь, а дальше, где-то там,Зарой поглубже в мусор, в хлам,Под хворост, за дровами…Но как узнать, но как узнать,Откуда вора можно ждать?
Встает заря или темно,Не все ль равно?Не открывай ни на мгновеньеДверь и окно.Не шевелись, не шевелись!Я. слышу шепот, шум, движенье,Шаги, я слышу, раздались:Шагают вниз!
Что слышно вам? Что слышно вам?А там за дверью что такое?Не воры ль шарят по углам?Что слышно вам? Что слышно вам?Ах, нет на свете мне покоя!Все говорят, что я старик,Но шум любой я слышу вмигВо мраке, лежа на подстилке…Что день, что ночь — мне все равно,Дрожать мне вечно сужденоТак, что трясутся все поджилки.
Под шкаф поглубже залезай,Изобрази собачий лай!Упала тень, и темен день…Скажите мне, прошу я вас,Не видно ль глаз, не видно ль глаз?Им в щель заглядывать не лень!
Проходит час, не видно глаз,Должно быть, мышь на этот разСкреблась за печкой, где поленья…Я засыпаю на мгновенье!Но где покой? Стучит в висках…Хранить бы золото в костях —И я совсем забыл бы страх!
Перевод Б. Томашевского
Покойник
Усопших к месту погребеньяВсегда проносят вдоль селенья.
Уже мальчишки тут как тут;«Гляди, покойника несут!»
Глаза рукой прикрыв от солнца,Старуха смотрит из оконца.
Столяр бросает свой верстак, —В гробах он смыслит как-никак.
А лавочник расставил ногиИ курит трубку на пороге.
От взоров досками укрыт,Покойник в ящике лежит.
Без тюфяка он, без подушки, —Под ним солома лишь да стружки,
А гроб из четырех досокНе в меру узок и высок.
Носильщики идут не в ногу,Кляня разбитую дорогу.
Злой ветер возле «Трех дубов»Срывает гробовой покров.
Шершавым доскам будто стыдно,Что всем теперь их стало видно.
Холодный ветер валит с ног;Все думают: «Мертвец продрог».
Все знают: спит он, бездыханный,В одной рубахе домотканой.
И в день, когда своих рабовГосподь поднимет из гробов,
Дрожа, в смущении великом,Он будет наг пред божьим ликом.
Процессии дать надо крюк,Чтоб обогнуть общинный луг.
По той полоске, рядом с лугом,Покойный шел весной за плугом.
Он тут в погожий летний деньКосил пшеницу и ячмень.
Всем сердцем был он в жизни труднойПривязан к этой почве скудной.
Под вечер, выбившись из сил,Он с ней любовно говорил.
Вон там, где тянется тропинка,Он комья подбирал суглинка,
И после трудового дня,С соседом сидя у огня,
Он землю в пальцах мял, смекая,Какого ждать им урожая.
Вот кладбище; как свечки, в рядТри кипариса там стоят.
Сплеча могильщик бородатыйОрудует своей лопатой:
Его, не побоясь греха,Забыла разбудить сноха.
Вон гроб уже у поворота,А не закончена работа.
На мертвеца могильщик золЗа то, что тот его подвел, —
Нашел же времечко, постылый, —И он плюет на дно могилы.
А гроб все близится, и вот —Он у кладбищенских ворот.
Толпа в ограду повалила,Перед покойником — могила.
Неистов ветер, даль черна,Как эта яма холодна.
Могильщик с силой и сноровкойПодхватывает гроб веревкой,
И скрип ее о край доски —Как одинокий стон тоски.
Безмолвна скорбь, и сухи веки.Гроб опускается навеки
В глухую темень забытья,В объятия небытия.
Перевод Мих. Донского
