Мария Петровых - Костер в ночи
1925
Дождь
Кто-то шумно швыряет пшеничные зерна на крышу,их клюют второпях обезумевшие петухи;густо сыплется дождь, и во мраке полуночном слышу,как тяжелые капли колотят по краю стрехи.
Прорастают упавшие зерна колосьями длинными,а средь них возникают, как дьявольские грибы,волдыри черных зонтиков и над размытою глиноюпроплывают во мгле будто волею черной волшбы.
Сыплет дождь из лукошек, отборной пшеницею полных,и дерутся всю ночь петухи над летучим зерном,а наутро является солнце, как желтый подсолнух,что без семечек выклеванных поднялся за окном.
1925
Снег
На кручи крыш в их тесноте железнойи на асфальт бульваров городскихсойдет ли хоть однажды снег небесный,подобно ангелу безгрешно тихи лучезарен? Вряд ли!.. Дым тлетворныйнад городом царит весь год, весь век.Здесь и зима, наверно, будет черной,здесь неизвестны ангелы и снег.Он если и слетит с небес немых,то лишь на срок, отмеренный минутками:здесь, полицейскими и проституткамирастоптанный, он сгинет прокоптелымот дыма, что из труб валит с утра…И лишь в садах он остается белым, —там, где играет детвора.
1929
Вечер
Бреду один по улицам, где вечернад рдяно-красной черепицей кровель,такой же рдяно-красный, догорает.И, глядя на закат, я вспоминаю:сейчас и над Неаполем он рдеет,и блещут окна верхних этажей,пылающие блики отражая,и Неаполитанского заливасветлеют волны, тронутые ветром,и зыблются, как на лугу трава,и возвращаются мычащим стадомв шумливый порт под вечер пароходы.На набережной пестрая толпаблагословеньем провожает этотминувший день, прожитый беззаботно,но в той толпе меня теперь уж нет.
Закат сейчас горит и над Парижем.Там запирают Люксембургский сад.Труба звучит настойчиво и страстно,и, словно на ее призыв протяжный,нисходит сумрак в белые аллеи.Толпа детей за сторожем идети слушает в молчаньи, в упоеньиповелевающую песню меди,и каждому хотелось бы поближек волшебному пробиться трубачу.Из тех резных ворот, открытых настежь,выходят люди весело и шумно,но в их толпе меня теперь уж нет.
Зачем не можем мы одновременнобыть там и здесь, всегда и всюду, гдеклокочет жизнь могуче и бескрайно?Мы непреодолимо умираем,вседневно умираем, исчезаяоттуда и отсюда — отовсюду,пока совсем не сгинем наконец.
1930
Поэт
Падают минуты монотонно.Ты не спишь, и слух твой напряжен —слышишь старого комода стоныи бормочущий далекий сон.
Вдоль шоссе автомобиль пронессятемноте ночной наперерез;фарами сверкая, в окна бросилтень дороги и пропал, исчез.
Этот быстрый свет привел в движеньекомнату твою и вместе с нейвсе, что дожидалось воплощения,все, о чем молчал ты столько дней.
Миг единственный!.. В ночном бесшумьесвет зажжен, и ты всю ночь готовпожинать посев глухих раздумийи следить за прорастанием слов.
И скитальцам, что в пути усталии домой бредут уже с трудом,засияет из далекой далисвет в окне твоем.
1934
Зеркало
Долгими годами ждешь ты чуда,а оно пред нами всякий час…Видишь — грузчик мимо насзеркало несет. Взгляни отсюда —город в зеркале как мир тысячелицый:улицы, ворот высоких своды,здания, заборы, пешеходыи внезапные автомобили,будто обезумевшие птицы…Площадь зыблется, и, сбившись тесно,крыши, и балконынакренились и вот-вот исчезнутв блеске неба, в синеве бездонной…Не дивись, что, тяжестью измотан,сгорбясь, человек идет с трудом.Небывалый, дивный мир несет онна плече своем.
1937
Где-то в России
Усталый поезд у вокзаластал для разгрузки и погрузки.Заря заката угасаланад неоглядной степью русской.
Вот девушка на виадукепротягивает парню руки,он к ней спешит, и в небе где-тоя вижу два их силуэта.
Вот на велосипеде спешнопромчался кто-то вдоль избенок;вот разрыдался безутешно,от матери отстав, ребенок.
Прощально дрогнули вагоны,отходит поезд от перрона,вдали остался шум вокзальный,и мчится поезд, мчится дальний.
Тот велосипедист, что скрылся,мелькнув передо мной случайно, —приехал ли, куда стремился?Мгновение осталось тайной.
И парня девушка встречалаиль провожала, обнимая?Ребенок в толчее вокзаланашел ли мать?.. Я не узнаю.
Мгновеньям этой краткой встречи —им никогда не повториться.Не это ль жребий человечий —пройти неведомым и скрыться?
1965
Художник и ветер
Ивану Симеонову
Художник хотел нарисовать ветер — и рисовал листья, что летели в смятении с веток осенних, будто искры бушующего костра.Он хотел нарисовать ветер —и рисовал, как, поблескивая, струится трава на лугу.Он хотел нарисовать ветер — и рисовал облака в их паническом бегстве по небу.Художник хотел нарисовать ветер — и видел всегда, что рисует другое.
1977
Валерий Петров (р. 1920)
Родители
На дачу съездить время выдалось,и я повез их, но в путимашина отказала, выдохлась,придется им пешком идти.
По Витоше наверх идут они,гляжу со страхом им вослед,дивлюсь недавней мысли путаной:да ты привязан к ним иль нет?
В моей он куртке, не теперешней,а старенькой, что чуть жива,ведет жену за локоть бережно,хоть сам он держится едва.
Она, пучок прикрыв панамою,неспешно с палочкой идет.С тревогою глядят глаза мои,как двое движутся вперед.
Зашли за взгорье недалекоев минуты гаснущего дня;ее фигурка невысокаясокрылась первой от меня,
еще мгновенье вызывающеторчали волосы его,и вот в закатной дымке тающейуже не вижу никого.
Провинившийся
Что было делать! Он бедствием стал,лаял так страшно, что я и решил, хоть не сразу:сунул в машину его, завез в дальний квартал,выпустил там и прибавил газу.Было мне тяжко, но я уже говорил:лаял он так, что терпеть не хватало сил.А через неделю в дверь что-то скребется упрямо,что-то скулит и колотит хвостом второпях,что-то на грудь мне кидается прямо,что-то лижет меня со слезами в глазах.Заросший и грязный,промокший, несчастный,и какой-то весь драный,и со свежею раной…Трется о ноги мои, жмется ко мне,голос его понимаю вполне.Он молит: — Хозяин, хозяин бесценный,моя вина несомненна,но прости, заклинаю!Что случилось — не знаю!Припадаю к ногам твоим, плача,я отыскался, я цел!Честное слово собачье —я убежать не хотел!Оттеснило меня народомиль в глаза мне попала пыль —потерял я за поворотомтвой автомобиль!У, как было ужасно!У, как было опасно!Я не раз подбегалк одному магазину,но твой запах пропал,сбитый вонью бензина!Знать, ругал ты собакуИ жалел ты о ней,но и я ведь, однако,рыскал эти семь дней,думал — дальше иль ближе?..Так прости же, впусти же!Не исчезну я снова,пропадать не посмеюи даю тебе словолаять вдвое сильнее!— Заходи, — отвечаю, —но сержусь на тебя я,ты не будешь отнынеразъезжать на машине!
С хорватскосербского
