Александр Перфильев - Стихи
III. Черная речка
Отмерили дистанцию. СчитатьШаги смертельные они умели…И тот, что в николаевской шинели,Стал равнодушно руку поднимать…
Все тот же самый вид у Черной речки,Морозный воздух свеж и снег глубок.Да, это здесь… Нет, не было осечки,И он упал, схватись за левый бок.
Весенняя гроза
Чуть-чуть качнулось деревцоОт ветра легкого касанья;Он точно окунул лицоВ лиловое благоуханье.
Потом рванул, срывая злость,Благоухающие гроздья,И прокололи их насквозьДождя пронзительные гвозди.
И день нахмурился, как ночь,Похолодел весенний воздух,И с ветром полетели прочьКустов сиреневые звезды.
Ну что ж, срывайся и лети,По воле грозового шквала,Сияющее конфеттиСиреневого карнавала.
Дороги
Эх, дороги — весенняя талость…Необъятных небес синева…Хорошо на дорогах мечталосьИ кружилась от дум голова.Мне дороги рассейские любы,Их прошел и изъездил насквозь…Сколько раз мне случайные губыЦеловать на дорогах пришлось…Но дорожные ночи коротки,И заманчиво розов восход.Чужды вольному сердцу колодки,А дорога звенит и поет!И глядишь — оборвется слезамиПоцелуй второпях у крыльца,И потушит неяркое пламяСеребристый ручей бубенца.Только крылья обрезали птицамЭти годы военных тревог.И давно по чужим заграницамМы блуждаем без всяких дорог.Никогда здесь своими не будем,Не чета километры версте —Здесь не только дорога и люди —Но и небо и звезды не те!И гляжу я с чужого порогаКак куда-то идут поезда,А ночами мне снится дорога,Но по ней не пойду… никуда!
Весна («Все поплыло в весеннем разливе…»)
Посв. Лю
Все поплыло в весеннем разливе,Загорелась весна, как свеча.Может быть, мы немного счастливей,Оттого, что весна горяча.
Может быть… и, как прежде, запелиГолоса в утомленном мозгу,Вторя песне весенней капели,Пробивающей русло в снегу.
Я люблю жизнетворчество весен,Но чудесней, чем эти ручьиЗолотая и мудрая осеньОзаряет раздумья мои.
«Нет, я не осуждаю никогда…»
Нет, я не осуждаю никогдаТого, кто пьет: жизнь тяжела, убога,И огненная терпкая водаКак дар забвенья, нам дана от Бога.
Приниженный становится силен,Застенчивый свободен и развязен,И мнится некрасивому, что онНа этот миг совсем не безобразен.
Творцы находят свежесть новых тем,И ширят горизонты дарованья.Любовники порою пьют затем,Чтобы продлить любви очарованье.
Рабочий пьет от тяжкого труда:И крепче сон, и горечь дня забыта,В любви несчастливому иногдаВ далекий рай дорога приоткрыта.
Но… страшен только пробужденья час,Когда рассвет надежды опрокинет…Но Ты, Господь, не осуждаешь нас,Ведь Ты же Сам нас сотворил такими!
«Перед вами Марк Аврелий…»
Перед вами Марк Аврелий —Он философ, он глубок,Только мне милей в апрелеНежный розовый цветок…
Пусть архангельские трубыБудят мертвых, не живых,Мне дороже ваши губыВсех ученых и святых…
Мне милее жизнь простаяВ розовом и голубом,Эта прядка золотаяНад упрямым вашим лбом,
Хорошо бы окунутьсяВ этот мир, совсем простой,И губами прикоснутьсяК вашей прядке золотой!
Смерть обывателя
Со мной ли, с другим — безразличноСлучилось… Банальный рассказ.Шел некто домой апатичноСо службы, как множество раз.Кто был он? Какое нам дело?Конторщик, рабочий, поэт?Но небо все так же синело,Как многие тысячи лет.Раздумывал ли о прибавке,Иль ходе небесных светил —Все это неважно… и в лавкеОн рыбок копченых купил.Такие мы часто едалиВ покинутой нами стране…Синели небесные дали,Как нужно синеть по весне.Наверно, был очень усталым,А может быть, шеф распекал —Он ел равнодушно и вяло,Прилег отдохнуть… и не встал.Ну, как так могло получиться?Есть доктор, коль ты нездоров!Да нет, мы не любим лечиться,Привыкли мы… без докторов.А в мире такая скучищаОт самого верха до дна,Что нам повседневная пищаПресна, солона, не нужна.Когда потухает улыбка —Равно безразлично для нас —Копченая тухлая рыбка,Шампанское и ананас…Вошли и подумали: спящий?Нет, умер. Ну, что ж тут сказать?И возраст уже подходящий,И в общем пора умирать.И в ком это вызовет жалость,Когда это общий удел?Быть может, покорчился малость,Тревожить людей не хотел…Наверное, «неба в алмазах»Не видел в последний момент,Не думал о выспренних фразах,Какой водрузят монумент…Все это банально, обычно,То ваша ли смерть, иль моя,И людям всегда безразличнаКонцовка чужого житья.Подумают: пожил и хватит,И верно, ему не со злаПриказчица в белом халатеС улыбкою смерть продала.
Рождество («Каким-то случайным набегом…)
Каким-то случайным набегом —Не знаю, зачем, для кого?С сияющим розовым снегомПришло наконец Рождество.
Оно подбиралось несмело.С предместьев к нам я город вошло,И пушкинским ямбом запелоДождям и туманам назло.
Но здесь, на задворках Европы,От пушкинских ямбов уйдя,Мы верим лишь только в синкопыКосого и злого дождя.
О, если к твоим берегам бы,Столетья откинув, Нева!…………………………..И тают нетленные ямбы,Как тают снега Рождества.
Стихи («Прочтут, когда тебя не будет…»)
Прочтут, когда тебя не будет,А вероятней, не прочтут.Стихов не любят нынче люди,А те, кто любит — не поймут.
Все исказят, переиначат,Им разъяснять потом изволь,Там, где смешно, — они заплачут,И посмеются там, где боль.
И дело тут не в криптограмме, —Как хочешь, просто напиши —А в бесконечно сложной гаммеЧужой читающей души.
Так, взвесив беспощадно строгоБесцельность и ненужность строк,Поймешь ту боль, с которой ГогольВсе сокровеннейшее сжег.
И не дороже побрякушкиКровоточащая строка.Недаром Лермонтов и ПушкинНе дожили до сорока.
Контрасты
I. «Февраль семнадцатого года… что ж такого…»
Февраль семнадцатого года… что ж такого,Что, словно обезумев от свобод,По улицам проносится народ —На площади по-прежнему суровоТяжелый всадник, сдвинул брови, ждет…Волна нахлынет и волна уйдет,Но неизменно каменное словоНасмешника Паоло Трубецкого;Гранитные комод и бегемот,И всадник, в облике городового,Украшенный кровавым бантом зря;Февраль слиняет в ливнях Октября!
II. «Дворец изящной балерины…»
Дворец изящной балерины,Пыль городская на траве,И цирк с мечетью воедино,Петровский домик на Неве —
Сумбур, издревле нам присущий,Нет, мы не Запад, не Восток…Уже не сдержит «Стерегущий»В кингстоны хлынувший поток…
Он неуклонен, неизменен,Никто не избежит его,С балкона призывает ЛенинК уничтожению всего!
Мост Троицкий, направо крепость,И сумасшедших дней бедлам…Смешалась новых дней нелепостьС былым величьем пополам!
«Сейчас у нас все тонет в новизне…»
