Анатолий Жигулин - Летящие дни

Больши сея любве никтоже имать,

да кто душу свою положит за други своя.

От Иоанна, гл. 15, ст. 13.

Апрель 1877 года

Когда объявили царский манифест,

народ крестился и все поздравляли

друг друга с войною…

На подгоренской улице сельскойЗазвучал золотой благовест.Лучезарной порою апрельскойОбъявил государь манифест.

Манифест о войне с басурманом,О святой, справедливой войне.Ради помощи братьям славянамВ задунайской несчастной стране.

Там далеко, за речкой Дунаем,Черным дымом повит небосклон.Над болгарским истерзанным краемНестихающий слышится стон.

Там лихая орда чужеземцевРастоптала домашний уют.Истязают невинных младенцев,Храмы божии рушат и жгут…

И встречался прохожий с прохожим,Выходя на Воронежский шлях:— Что ж, поможем болгарам?— Поможем!Это дело святое, земляк.

Оградим от орды басурманскойИ поможем в несчастье таком —Трудовою копейкой крестьянскойИ граненым солдатским штыком.

Пусть у нас недостатки с долгами,Пусть померзла озимая рожь.Все же божее солнце над нами,Все же день этот вешний хорош…

А вокруг — голубые опушки,Ветряки, ветряки, ветряки…И летели в казенные кружкиМедяки, медяки, медяки…

Собирается Федор в солдаты.На буграх зеленеет трава.До свиданья, родимые хаты,До свиданья, река Калитва.

До свиданья, супруга Мария,До свиданья, родимая Русь.И не плачьте, мои дорогие, —Я домой непременно вернусь.

Я недаром прошел по пустынеВ туркестанском далеком краю.Если схватит тоска на чужбине,Я веселую песню спою:

     Солдатушки,     Бравы ребятушки!     Где же ваши жены?     Наши жены —     Пушки заряжены.     Вот где наши жены.

Тронул поезд на станцию Лиски,Загудел, застонал паровоз.Все, что дорого сердцу и близко,Затуманилось в дыме берез.

Меловые обрывы и горы…Белогорье, Бобров, Сагуны…Необъятные наши просторыПравославной великой страны…

«Не горюй и не кланяйся пулям —Легче сладишь с любою бедой.До свидания, Федор Микулин», —Шепчет ива над синей водой.

Дым клубится в затейливых кольцах.Тает эхо в весеннем лесу.«Добровольцев везу,Добровольцев», —Колесо говорит колесу.

А в вагонах, в зеленых вагонахМолодые поют голоса.И качается песня на склонахИ привольно летит в небеса:

     Солдатушки,     Бравы ребятушки!     Где же ваша слава?     Наша слава —     Русская держава.     Вот где наша слава.

Ночь на 30 августа 1877 года

под Плевной

Россия — единственная страна в Европе,

где достаточно идеализма,

чтобы воевать из-за чувства.

Укрепи мою душу,Всемогущий Господь,Чтоб и горе, и стужу,И страх побороть!

Уж поборемся славно мыЗавтра в смертном бою.Защитим православнуюВеру свою.

Нашим братьям поможемВдали от родного жилья.Честно головы сложимЗа други своя.

…А в округе окрестнойСтоит тишина.Лишь болгарская песняИздалека слышна:

     Шуми Марица     Окырвавена.     Плаче вдовица     Люто ранена.

Слышно: выстрелы близкие.Слышно: пули летят.То винтовки английскиеУ турецких солдат —

Магазинные, новые,И по былкам травыХлещут плети свинцовые —Не поднять головы.

Рано утром пойдем мыПод терновый венец:Под турецкие бомбы,Под английский свинец.

Не для почестей царских,Наград и питья.Ради братьев болгарских —За други своя.

Поведет нас по пашне,По размытой стернеГенерал наш бесстрашныйНа белом коне.

Вместе с ним мы хлебнулиИ песку и жары,С ним ходили под пулиНа штурм Бухары.

…А в округе окрестнойТишина — как струна.И болгарская песняТихо-тихо слышна:

     Шуми Марица     Окырвавена.     Плаче вдовица     Люто ранена.

Будет вечная памятьТем, кто сгинет во мгле.Будет вечная радостьНа болгарской земле.

И не я, так другие —Сладим с этой ордой.На святой на СофииБудет крест золотой!

А уж если не сможем, —Боже, воля твоя! —Честно головы сложимЗа други своя.

Плевна, 30–31 августа 1877 года

Словно желтый, кровавыйОбломанный клык,На вершине дымитсяРедут Кованлык.

Синим дымом дымится,Плюется свинцом.Молча падают в травыБоец за бойцом.

А правее — другойСмертоносный редут.Но солдаты идут,На погибель идут.

Громыхает оркестровВоенная медь,Но не может, не можетОгня одолеть.

А огонь не утих,А огонь не умолк.Тает Суздальский полк.И Владимирский полк.

И тогда появилсяВ дыму и в огне,Словно воин небесный,Генерал на коне:

— Знамя! Знамя повыше!Ребята, вперед! —Генерала охрипшийПерекошенный рот.

Не берет его пуля.Не берет его штык.Самым первым ворвалсяВ редут Кованлык…

Ой ты, русская сила,Сила русской души!Никому не измеритьТвои рубежи.

Всем военным канонамВопреки, вопрекиСилу крупповских пушекСокрушают штыки.

Взятие отрядом Скобелева двух «городских» редутов поставило турецкую армию в крайне опасное положение. Фронт был прорван по всей глубине, грозный меч навис над Плевной. Но русское главное командование не поняло выгод создавшейся обстановки и категорически отказалось прислать Скобелеву подкрепления. Зато Осман-паша правильно оценил ситуацию и бросил против скобелевских редутов лучшие свои силы.

А на взятых редутахГруды трупов и дым.От ружейного порохаСтало небо седым.

И с соседних редутовТурки лупят под дых.Бруствер сложен из трупов —Из своих и чужих.

Очень трудно укрытьсяОт свинцовой пурги.Послужите нам, братья,Послужите, враги.

И пришел на депешуКороткий ответ:«Подкреплений не ждите:Их у меня нет.                 Генерал-лейтенант Зотов».

Как же нет подкреплений,Если видно вдали,Что не все еще частиВ атаку пошли?

У села у Радищева,У шоссе, у реки —Ясно видно — бездействуютНаши полки.

Но пришел на депешуПовторный ответ:«Подкреплений не ждите:Их у меня нет.                 Генерал-лейтенант Зотов».

Пять турецких контратак были отбиты. Но для продолжения боя уже не было сил. Прикрывать отступление вызвался майор Горталов с горстью солдат-храбрецов. Подвиг Горталова имел большой военно-практический и глубокий нравственный смысл. Уже было известно, что турки подвергают раненых жестоким пыткам, стараясь продлить их страдания как можно дольше. Благодаря майору Горталову русские, отступая, унесли с собою всех своих раненых.