Станислав Гагарин - Военные приключения. Выпуск 1
— Это может быть уже не действующий агент, — спокойно сказал паи Викентий. — Не забудьте, что нами не менялась система предварительной сигнализации, могли быть и индивидуальные осечки самих агентов. Все-таки они оказались на чужой территории.
— Мы это учитываем, дорогой Викентий, — снова улыбнулся немец. Он сегодня был в штатском: белая рубашка, двубортный томно-коричневый пиджак, серые брюки. И совершенно безвкусный, на взгляд Марчевского, галстук. Какие планировались потери на случай, подобный происшедшему?
— Имеете в виду оккупацию?
— Скажем мягче — войну, которая привела к поражению. — Ругге закурил и подвинул к Марчевскому коробку сигарет. Тот отрицательно мотнул головой.
— В лучшем случае потери должны были составить не менее двадцати процентов.
— А в худшем? Кто-то же должен остаться? Не могут же всех их, — немец похлопал крепкой ладонью по стоящему рядом массивному сейфу, — выловить русские или взять на связь англичане. К тому же им далековато добираться сюда со своего Острова.
— Вы прекрасно знаете, Генрих, что дли хорошо поставленной разведывательной службы не существует расстояний. А у Интеллидженс сервис вековой опыт и традиции. — Марчевский развел руками.
— Их традиция — совать в пасть льву чужую голову. Но с нами этот фокус не пройдет! — жестко и зло сказал Ругге. — Надеются отсидеться за Ла-Маншем? Пустяк, минута полета авиации! Пролив — не Атлантика и не Тихий океан. Я бы еще понял, если бы так вели себя американцы. Впрочем, не будем отвлекаться. Итак?
— Вы куда-то собрались? — неуверенно спросил Марчевский, вертя в руках карточку. — Может быть, я вас задерживаю?
— Пока нет, — буркнул Ругге, — собирался поехать по делам на пару дней: надо кое-что уточнить на местности, но машина еще не готова к дороге.
— Расстроены, что не смогли выехать в назначенное время?
— Да, расстроен, — не стал скрывать абверовец. — Расстроен потерями. Потерями с в о и х людей, не ваших. Честно говоря, я не ожидал, что они будут столь велики. Иногда приходит в голову крамольная мысль, что наши успехи на Западе прямо пропорциональны неудачам на Востоке. Я имею в виду только чисто разведывательную работу.
— Она никогда не была простой и не обходилась без потерь, — заметил пан Викентий. — Это, надеюсь, знают в Берлине?
— О, да! — закивал Ругге. — Знают. Но кто-то должен все-таки отвечать за неудачи? Если есть кому получать ордена, должны быть и те, кто получает оплеухи. Наша задача, дорогой альтергеноссе, расконсервировать ваших людей. Не ваших лично, конечно, а вашей прежней службы, влить их в новую систему, заставить работать в несколько ином направлении, чем прежде. В конце концов, коммунисты наши общие враги. И не только они… Работы хватит: каждого надо будет проверять, строя мосты на ту сторону, по которым пойдут… — подполковник оборвал себя на полуслове, выразительно сделав рукой энергичный жест полководца, посылающего в бой свою армию. — Но мы опять отвлеклись.
— Да. Вот эти пометки в верхнем углу означают, что данный человек является радистом, — Марчевский показал группу цифр на карточке, — Здесь же закодированы частоты, позывные, отзыв и время связи. А тут резервные волны, на которых он может работать в случае каких-либо осложнений. Трудно сказать, сохранилась ли у него рация. А вот эти пометки внизу, — он указал абверовцу на закорючку, сделанную зеленым карандашом в нижнем углу карточки, — говорят о том, что данные радиста зашифрованы с помощью журнала «Доокола свята» за тридцать шестой год. Так, минутку… Да, все верно, пометка сделана хвостиком вверх, значит, журнал номер пять, вторая страница, читать нужно снизу вверх. Вполне возможно, что вместо города Лида, указанного здесь, на самом деле радист находится во Львове, и не на Школьной улице, а на Церковной. Идя по отметкам, сделанным цветными карандашами, мы с вами доберемся до каждого из этой картотеки.
— Я распоряжусь достать подшивку журнала, — заверил Ругге.
— Да, будьте так любезны… — лукаво усмехнулся Марчевский. — И еще закажите комплекты за тридцать пятый и тридцать седьмой год. Кроме того, понадобятся Евангелие тридцатого года, обязательно изданное в Лодзи, сборник сказок Божены Немцовой в переводе Модзинского, выходные данные я вам назову, подшивки краковских газет, справочник Львовского университета, сборник псалмов, энциклопедия, романы Дюма-отца… Не записывайте, я подготовлю перечень.
Ругге был потрясен: оказывается, поляки применяли весьма сложную систему шифровки, причем одна карточка могла быть закодирована двумя, а то и тремя шифрами одновременно. Например: имя — одним шифром, место жительства агента — другим, а явка и пароль — третьим. Предстоит колоссальная работа! Какое счастье, что он сумел отыскать Марчевского; теперь тот, ориентируясь но малопонятным пометкам, приведет его к нужному результату. Подполковник подвинул ближе к поляку лист плотного картона, расчерченный аккуратной сеткой.
— Мы разработали сводные таблицы для каждого раздела картотеки, Начнем с агентов, находящихся на Украине и в Белоруссии. По мере расшифровки будем вписывать сюда данные и получим свою, более компактную, полностью расшифрованную картотеку. Наша задача — достигнуть этого как можно скорее, — он с трудом спрятал в углах губ довольную улыбку. Сработано! Полковник действительно владеет тайной ключа. Всего он, конечно, может и не помнить, но большую часть картотеки наверняка расшифрует. Черт побери, без него трудновато было бы добраться до истинных данных агентов разведки, хотя, зачем лицемерить, практически невозможно! Кто знает, кроме пана Викентия, конечно, как и на какой странице надо читать журнал или книгу — задом наперед, снизу вверх или по диагонали, чтобы получить искомое. Нет, поляка стоит поберечь. Очень стоит.
— Вы говорили о позывных, — напомнил немец. — Может быть, вызовем радиста на связь? Вдруг откликнется?
— По крайней мере, никто нам не помешает это проверить, — улыбнулся пан Викентий. — Судя по радиомачте, у вас есть радиоцентр. Если станция не обладает достаточной мощностью, можно попробовать из другого радиоцентра абвера. Когда рация нашего человека откликнется, мы вытянем следом за ним цепочку людей, с которыми он связан.
Ругге встал, прошелся по кабинету, искоса поглядывая на свое отражение в стеклянных дверцах шкафов с винтовками. Чувствовалось, сколь непривычно ому штатское платье. Мысль о вызове радиста на связь была крайне заманчивой. Откуда тому знать, кто именно будет давать ему задания: поляки, англичане или… абвер?! Красивое решение. Даже в том случае, если радист будет гнать дезинформацию, по ней тоже можно судить о многом. Поэтому стоит, видимо, начать с радистов, сразу включая их в работу.
— Что же… — помолчав, ответил абверовец. — Попробуем. Правда, я не слишком склонен верить в успех, но.. Сейчас многое зависит от выигрыша в инициативе. На картотеке есть другие данные радиста? Фамилия, адрес?
Ответить Марчевский не успел. Приоткрыв дверь, в кабинет заглянул Шмидт.
— Они вернулись, — как всегда лаконично, обратился он к шефу.
— Хорошо! — кивнул Ругге и, обращаясь уже к пану Викентию, добавил: — Придется на некоторое время прерваться. Подождите меня.
Он сложил карточки в ящик и, закрыв своей спиной от Марчевского замок, набрал комбинацию цифр на дверце сейфа. Убрал ящик и, захлопнув массивную дворцу несгораемого шкафа, пошел к выходу. Собака тут же вскочила и побежала следом.
— Ну, ну, дурашка! — ласково потрепал овчарку по холке немец. — Останься здесь. Пан Викентий не будет возражать против твоего общества?…
— Нисколько…
Ругге вышел. Овчарка, зевнув, улеглась между сейфом и заинтересованно поглядывавшим на нее Марчевским.
…Вечером, незадолго перед наступлением полицейского часа, в небольшое кафе в центре города зашел прилично одетый светловолосый молодой человек. Спросив у хозяина кружку пива, он устроился за столиком в углу, наслаждаясь тишиной и сигаретой. Посетителей было немного, и молодой человек успел за несколько минут рассмотреть каждого: пожилую пару пенсионеров, двух молоденьких девиц, торопливо допивавших плохонький кофе, мрачного полицейского, хлопнувшего около стойки рюмку сивухи и с явной неохотой отправившегося на улицу.
Докурив, молодой человек направился в туалет. Войдя и кабину, плотно прикрыл за собой дверь, накинул проржавелый крючок, прислушался. За ним никто не шел, ни звука шагов, ни сопенья ожидавшего своей очереди. Дернув за ручку унитазного бачка, молодой человек под шум льющейся воды запустил длинные пальцы в щель дверного косяка и выудил оттуда тугой шарик стеарина. Быстро обтерев его платком, он кинул шарик под язык и вышел. Вернувшись за свой столик, допил пиво и, небрежно кивнув хозяину, покинул кафе. Догнал на повороте трамвай и вскочил на подножку задней площадки на передней ездили только немцы.
