Собрание произведений в 3 томах. Том 1: Стихи - Анри Гиршевич Волохонский
Певунья чистая, мой зимний соловей
750_ Молю услышь мой репортаж недлинный.
Пока уто́к мы зрим издалека
Над решетом в пустынном околотке
Как опухоль мыслительная ткань
Питает чудище из человечьей глотки
Разверзши клюв из зоба смотрит страус
Он гусь и в нем проглядывает гусь
Свой менуэт он пляшет наизусть
И правя шею в наивысший градус
Всё топчет лапочкой воздушные луга
760_ Над тучкой розовой его нога.
Дерзание! Подстриженная птица!
Лишь обернись — увидишь — холм не крут
Мишень чиста — нетрудно убедиться
И плачет лебедь в довоенный пруд
А в мельнице движимой ледником
У зернышка режим не одинаков
И цвет подчас бывает не таков
Какой сварил наследнику Иаков.
Что мне и что тебе цена полей?
770_ Разделим град янтарною границей
Тебе нектар — мне горький сок корней
Тебе стоять — мне гнуться поясницей
До самого последнего суда
Условимся: в членении труда
Ты будешь вместе мельница и мельник
А мне останется часовня и молельня
От хлева ключ я заберу в карман
В овчарнях наших кормят задарма.
Но опуская аргумент
780_ В докладе правильном и жалком
Она ему сказала «нет»
Елей пия с водою залпом.
Конец Пятой главы
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ФОМА ИДЕТ
Суждений раб нелепых и условных
Чернь издавна терзает невиновных.
Разбита вазочка — поносят гончара
Сыреет стенка — звонкий подзатыльник
Я потерплю проспавши до утра:
Заплесневел сердечный мой будильник.
Цырульня вскрыта радостной толпе
790_ Ей парикмахерская кисть лелеет щеки
Она торопится, ей хочется поспеть
А мне — храпеть превозмогая сроки
Нас будит гром кукушки жестяной
Весною, осенью и летом и зимой
Большой завод на этом деле вырос
Высок над городом трубы его папирус
В нем скрыт секрет, его хранит конвой
И он вопит испытывая боль
Внутри его кипит неравный бой
800_ Спешит народ под сень сооруженья
Ужасный век — дурные пробужденья.
* * *
Фома дремал в убогой келье
От мира запертый гвоздем
И ангелы ему пропели
Незамедлительный подъем
Восстал Фома от сна разбужен
Нагнулся, вытащил сапог
Надел его как можно туже
Зевнул и вышел на порог
810_ Зевнул Фома нахмурен бровью
И сделал в воздух первый шаг —
Мир быв оштукатурен внове
Лежал не высохши во швах
Весь перелепленный из воска
Еще застынуть не успев
Весь благодатнейшая почва
Но страшен был весенний сев
Мир словно шарик в новой лунке
Сидел облуплен и умыт
820_ Единственно в его рисунке
Чернели ноги от Фомы
И будто злак ненужный сорный
Меж благодетельных ростков
В эфире несся слепок формы
Под свист гвоздей и гром подков
Лучу естественной преградой
По отражении луча
Нога печать дарила взгляду
Двухместный оттиск залуча
830_ (И вмят в рассудок каменистый
Позднее призрак этот сможет
Дать знать на ком они повисли
И кто хозяин этих ножек)
А тень от возмущенной плоти
Ее зловещий негатив
Переливалась по природе
Владелицу опередив
И мир при этом появленьи
Затмив свой незаметный срам
840_ Нам осветил на умозренье
Одни узоры к сапогам.
Правый
Звезда сияла над Эдемом
Адам под деревом лежал
Звезда в глаза ему глядела
Его ресницами дрожа
Четыре хладные потока
Катили вниз хрусталь ночной
Четыре дивные итога
Они сводили за чертой
850_ И сон Адаму снится чудный:
Но почему запретен плод?
Вопрос казалось бы нетрудный
Но Он ответа не дает
Четыре дивные потока
В один сливаются поток
Над ними Серафим высокий
Ботинок держит за шнурок.
Левый
Сияет свет над Райским Садом
Над Райским Садом чудный свет
860_ Господь гуляет в час прохлады
И видит что Адама нет
— Где ты? — Господь воскликнул строго
— Где ты, Адам? — сказал Господь
И вот со стороны потока
Ему ответствовала плоть:
— Я наг, — донесся голос слабый
— Я совершенно не одет
Меня смутил червяк лукавый —
Адама слышится ответ
870_ Стоит он весь в прибрежной тине
В кустах на берегу реки
И завершением картине
Два беса тянут за шнурки.
* * *
Пошел Фома ступень ступенью
И с каждым шагом разбухал
Одной ногой в бадье сомнений
Другой в ведерочке греха
День отступил под тем хроманьем
И обнажил в себе кристалл —
880_ Храм с хриплым клювом пеликаньим
На башне сбитого креста
Тогда роняя оперенье
Четыре трепетных шара
Внезапно устремились к двери
Дверь хрустнув выпустила мрак
Чертог раздался с гулом медным
Фома вступил за ними следом.
Глава Шестая не окончена…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. СОМНЕНИЯ
Читатель мой, что б сделал ты, отпав?
Что до меня то я б сменил окраску
890_ Позеленел, потом пустился в пляску
Быть может стал трехрук иль шестиглав
Уж крылья были б у меня вне всякого сомненья
Красивых два крыла и с медным бубенцом
Танцор бы вышел из меня и ах, какой танцор!
А так — так я далек от этого уменья
Случись бы мне когда-нибудь отпасть
Я б загулял как набалдашник трости
Вонзил бы в
