Сергей Есенин - Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы)
Полемизируя с автором «Двух Россий», Е.И.Замятин писал в начале 1918 г.: «…мечный звон усиленно разыскивает Иванов-Разумник в <…> Клюеве и Есенине, даже там, где его нет. К основному, лучшему, величайшему, что есть в русской душе: благородству русскому, нежности русской, любви к последнему человеку и к последней былинке — к этому слеп Иванов-Разумник. А именно это лучшее русской души и лежит в основе неодолимой русской тяги к миру всего мира. В любви к серпу и в ненависти к мечу — подлинно русское, народное. И потому так хороши отсюда идущие строфы в <…> революционных стихах Есенина и Клюева. Вот великолепные заключительные строфы из «Певущего зова» Есенина <приведен фрагмент финальной части поэмы>» (сб. «Мысль», Пг., 1918, <кн.> 1, с. 290–291; подпись: Мих. Платонов). Д.Н.Семёновский назвал эти же строки «прекрасными, проникновенными, доходящими до сердца» (газ. «Рабочий край», Иваново-Вознесенск, 1919, 21 февраля, № 41; подпись: Дельта; вырезка — Тетр. ГЛМ), а А.Е.Кауфман заметил в связи с ними, что «даже революционные песни поэта пропитаны любовью» (журн. «Вестник литературы», Пг., 1921, № 11, с. 7; подпись: А.Евгеньев).
Позитивное отношение к «Певущему зову» было также и у других критиков. Среди них — И.А.Оксёнов (журн. «Жизнь железнодорожника», Пг., 1918, № 30, 15 октября, с. 7; подпись: А.Иноков), И.А.Майоров (газ. «За землю и волю», Казань, 1918, 9 июня (27 мая), № 112; подпись: Блокнот), В.Е.Миляев (газ. «Известия Воронежского Совета рабочих и красноармейских депутатов», 1919, 26 января, № 18; подпись: Вас. М-в; вырезка — Тетр. ГЛМ), В.В.Сиповский (в его кн. «Поэзия народа: Пролетарская и крестьянская лирика наших дней», Пг., 1923, с. 116), А.А.Туринцев (журн. «Своими путями», Прага, 1925, № 6/7, май-июнь, с. 26).
Иначе отнеслась к поэме пролеткультовская критика. П.К.Бессалько, говоря о начале третьей строфы «Певущего зова», утверждал, что Есенин «решительно неправ»: «Христос родился в яслях, но он не спас рабов от рабства, не сделает свободными их рожденный на сене, возле кротких скотов. Чтобы разбить цепи, нужен Спас, вышедший из огня доменных печей, чтобы мышцы его рук были стальные и чтобы сердце его не стало на путь любви, жалости и всепрощения» (журн. «Грядущее», Пг., 1918, № 7, октябрь, с. 13). Вторая строфа поэмы была охарактеризована П.И.Лебедевым-Полянским таким образом: «Разве это не напоминает древнерусского заговора или причитания? Разве здесь не налицо мистицизм религиозно-мифического сознания первобытной эпохи? К чему это рабочему классу?» (журн. «Пролетарская культура», М., 1919, № 6, февраль, с. 15; подпись: В.Полянский).
А еще раньше, как бы предвосхищая эти односторонние оценки, в рецензии на Кр. звон бывший соученик Есенина по университету имени Шанявского Н.Л.Янчевский писал (по поводу строк «Сгинь ты, а́нглийскою юдо» и т. д.): «…в своем „патриотизме“ фарисействующий в религии С.Есенин превзошел своих более умеренных коллег по сборнику, и, кажется, не издательством социалистов-революционеров, а воскресшим из мертвых нововременским „Лукоморьем“ изданы следующие молодцеватые стихи <далее следует вышеупомянутая цитата>. И невольно напрашивается вопрос: приличествует ли таким стихам называться «Красным звоном» русской революции?» (журн. «Вестник шанявцев», М., 1918, № 5, 29 апреля, с. 126; выделено автором).
Спустя шесть лет Л.И.Повицкий (взяв в качестве иллюстрации те же первую и третью строфы «Певущего зова», что и Иванов-Разумник) дал автору поэмы такую характеристику:
«Есенин — крестьянин-утопист. Для него Октябрьская Революция — не столько ключ к освобождению крестьян от помещичьего ига, сколько ключ к переустройству крестьянского мира на новых, невиданных доселе, основаниях. Каковы эти новые материальные и духовные формы жизни будущей русской деревни, он сам неясно себе представляет, но говорит об этом неустанно, с уверенностью и жаром нового пророка. Вот излюбленный его язык, полубиблейский, изобилующий религиозными сравнениями» (газ. «Трудовой Батум», 1924, 8 июня, № 128).
Лишь один отклик на «Певущий зов», опубликованный при жизни Есенина, касался (да и то мимолетно) чисто стилевых особенностей поэмы — В.А.Красильников писал: «…есенинский текст вообще живет пейзажем <…>. Сейчас ограничусь приведением хотя бы только таких метафор, интересных тем, что они даже о людях говорят через элементы пейзажа:
Все мы яблони и вишниГолубого сада…» (ПиР, 1925, № 7, октябрь-ноябрь, с. 117).
Остановившие / / На частоколе / / Луну и солнце…— Восходит к Книге Иисуса Навина (X, 13): «И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим».
Назарет — городок в Галилее, где в детстве жил Иисус Христос.
Фавор — гора в Палестине близ Назарета, на которой, по преданию, произошло преображение Иисуса Христа.
Звезда Востока — образ из Нового Завета. См.: «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: Где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему» (Мф. II, 1–2).
Не погасить ее Ироду / / Кровью младенцев. — Восходит к новозаветному эпизоду: «…Ирод… послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов» (Мф. II, 16).
Саломея — племянница и падчерица тетрарха (правителя) Галилеи Ирода Антипы (в Новом Завете по имени не названа), которая по наущению своей матери Иродиады попросила у Ирода в награду за пляску на пире голову Иоанна Крестителя — предшественника Христа (см.: Мк. VI, 16–28).
…Иоанн… поднял с земли отрубленную голову. — В 1919 г. Н.К.Гудзий справедливо заметил по поводу этих строк, что при написании их Есенин исходил, скорее всего, из «иконографического изображения Иоанна Крестителя, изображающегося держащим свою собственную голову» (Известия Таврической ученой археологической комиссии, Симферополь, 1919, № 56, с. 100).
Содом — город на берегу Мертвого (Соленого) моря, в долине Сиддим, истребленный небесным огнем (вместе с Гоморрой) за грехи его жителей (Быт. XVIII, 16–33; XIX, 24–29).
Товарищ (с. 30) — Газ. «Дело народа», Пг., 1917, 26 мая, № 58; Ск-2, с. 15–18; Кр. звон, с. 29–32; Сел. час.; сб. «Россия и Инония», Берлин, 1920, с. 61–67; Рж. к.; Грж.
Авторизованный список (РГАЛИ) — в составе макета сборника революционных поэм «Вече» (1919).
Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.) с уточнением взаимного графического расположения некоторых частей текста по другим источникам.
Датируется по Сел. час. Та же дата — в Рж. к. и Ск-2 (в последнем случае — без указания места написания). В наб. экз. — авторская помета: «<19>17».
В Ск-2 «Товарищем» открывался цикл из четырех произведений «Стихослов»; эпиграфом ко всему циклу были слова из «Моления» Даниила Заточника (см. комментарий к «Марфе Посаднице», с. 279*).
В первые послеоктябрьские годы поэма Есенина неоднократно перепечатывалась в провинциальной периодике, альманахах и сборниках (напр.: «Стихи и проза о русской революции: Сборник первый». Киев, 1919; Львов-Рогачевский В. «Революционные мотивы в русской поэзии». Тула, 1921; «Октябрь. Революционный чтец-декламатор». Харьков, 1921; «Революционный чтец-декламатор». <М.,>, 1922 и др.). В.М.Левин вспоминал: «Какой фурор и слезы вызывала его поэма „Товарищ“, в которой фигурирует Мартин (мартовские дни семнадцатого года)» (РЗЕ, 1, с. 215).
Авторское исполнение поэмы (в 1918 г.) описано Л.В.Никулиным в воспоминаниях, датированных 1957 г. (Восп., 1, 305–307).
О «Товарище» заговорили в печати после его публикации в Ск-2 и Кр. звоне вместе со статьями Иванова-Разумника, в которых критик, в частности, давал произведению высокую оценку: «И целый круг поэм („Товарищ“, „Певущий зов“, „Отчарь“) явились в дни революции единственным подлинным проявлением народного духа в поэзии…» (Ск-2, с. 2; Кр. звон, с. 8–9); «Да, еще в первые дни и часы революции говорил поэт о том, как „пал, сраженный пулей, младенец Иисус…“ С тех дней — прошли года и года; революция, преданная рабами „справа“, губится учениками „слева“ (Ск-2, с. 219); «…было у нас любезное сердцу ревнителей „Святой Руси“ самодержавие, а ныне — „спокойно звенит за окном, то погаснув, то вспыхнув снова, железное слово „республика“» (Ск-2, с. 224).
В.С.Рожицын назвал поэму Есенина «апокрифом революции» (журн. «Колосья», Харьков, 1918, № 17, с. 7; вырезка — Тетр. ГЛМ), а В.Л.Львов-Рогачевский писал: «Из революционных стихов С.Есенина особенной задушевностью и необычной красотой отличалось чудесное стихотворение „Товарищ“… поэтичная „повесть“…» (в его кн. «Поэзия новой России: Поэты полей и городских окраин», М., 1919, с. 55). В подобном духе высказались также В.Е.Миляев (газ. «Известия Воронежского Совета рабочих и красноармейских депутатов», 1919, 26 января, № 18; подпись: Вас. М-в; вырезка — Тетр. ГЛМ), С.Ф.Знаменский (газ. «Вечер», Владивосток, 1920, 29 сентября, № 118; подпись: С.З.), П.Паскаль (журн. «Clarté», Paris, 1922, № 9, 15 mars, p. 198–200; вырезка — Тетр. ГЛМ).
