Александр Пушкин - Полное собрание стихотворений
К молодой вдове
Лида, друг мой неизменный,Почему сквозь легкой сонЧасто, негой утомленный,Слышу я твой тихой стон?Почему, в любви счастливойВидя страшную мечту,Взор недвижный, боязливыйУстремляешь в темноту?Почему, когда вкушаюБыстрый обморок любви,Иногда я замечаюСлезы тайные твои?Ты рассеянно внимаешьРечи пламенной моей,Хладно руку пожимаешь,Хладен взор твоих очей…О бесценная подруга!Вечно ль слезы проливать,Вечно ль мертвого супругаИз могилы вызывать?Верь мне: узников могилыТам объемлет вечный сон;Им не мил уж голос милый,Не прискорбен скорби стон;Не для них – весенни розы,Сладость утра, шум пиров,Откровенной дружбы слезыИ любовниц робкий зов…Рано друг твой незабвенныйВздохом смерти воздохнулИ блаженством упоенныйНа груди твоей уснул.Спит увенчанный счастливец;Верь любви – невинны мы.Нет, разгневанный ревнивецНе придет из вечной тьмы;Тихой ночью гром не грянет,И завистливая теньБлиз любовников не станет,Вызывая спящий день.
Безверие
О вы, которые с язвительным упреком,Считая мрачное безверие пороком,Бежите в ужасе того, кто с первых летБезумно погасил отрадный сердцу свет;Смирите гордости жестокой исступленье:Имеет он права на ваше снисхожденье,На слезы жалости; внемлите брата стон,Несчастный не злодей, собою страждет он.Кто в мире усладит души его мученья?Увы! он первого лишился утешенья!Взгляните на него – не там, где каждый деньТщеславие на всех наводит ложну тень,Но в тишине семьи, под кровлею родною,В беседе с дружеством иль темною мечтою.Найдите там его, где илистый ручейПроходит медленно среди нагих полей;Где сосен вековых таинственные сени,Шумя, на влажный мох склонили вечны тени.Взгляните – бродит он с увядшею душой,Своей ужасною томимый пустотой,То грусти слезы льет, то слезы сожаленья.Напрасно ищет он унынью развлеченья;Напрасно в пышности свободной простотыПрироды перед ним открыты красоты;Напрасно вкруг себя печальный взор он водит:Ум ищет божества, а сердце не находит.
Настигнет ли его глухих Судеб удар,Отъемлется ли вдруг минутный счастья дар,В любви ли, в дружестве обнимет он изменуИ их почувствует обманчивую цену:Лишенный всех опор отпадший веры сынУж видит с ужасом, что в свете он один,И мощная рука к нему с дарами мираНе простирается из-за пределов мира…
Несчастия, Страстей и Немощей сыны,Мы все на страшный гроб родясь осуждены.Всечасно бренных уз готово разрушенье;Наш век – неверный день, всечасное волненье.Когда, холодной тьмой объемля грозно нас,Завесу вечности колеблет смертный час,Ужасно чувствовать слезы последней Муку —И с миром начинать безвестную разлуку!Тогда, беседуя с отвязанной душой,О Вера, ты стоишь у двери гробовой,Ты ночь могильную ей тихо освещаешь,И ободренную с Надеждой отпускаешь…Но, други! пережить ужаснее друзей!Лишь Вера в тишине отрадою своейЖивит унывший дух и сердца ожиданье.«Настанет! – говорит, – назначено свиданье!»
А он (слепой мудрец!), при гробе стонет он,С усладой бытия несчастный разлучен,Надежды сладкого не внемлет он привета,Подходит к гробу он, взывает… нет ответа!
Видали ль вы его в безмолвных тех местах,Где кровных и друзей священный тлеет прах?Видали ль вы его над хладною могилой,Где нежной Делии таится пепел милый?К почившим позванный вечерней тишиной,К кресту приникнул он бесчувственной главойСтенанья изредка глухие раздаются,Он плачет – но не те потоки слез лиются,Которы сладостны для страждущих очейИ сердцу дороги свободою своей;Но слез отчаянья, но слез ожесточенья.В молчаньи ужаса, в безумстве исступленьяДрожит, и между тем под сенью темных ив,У гроба матери колена преклонив,Там дева юная в печали безмятежнойВозводит к небу взор болезненный и нежный,Одна, туманною луной озарена,Как ангел горести является она;Вздыхает медленно, могилу обнимает —Всё тихо вкруг его, а, кажется, внимает.Несчастный на нее в безмолвии глядит,Качает головой, трепещет и бежит,Спешит он далее, но вслед унынье бродит.
Во храм ли вышнего с толпой он молча входит,Там умножает лишь тоску души своей.При пышном торжестве старинных алтарей,При гласе пастыря, при сладком хоров пенье,Тревожится его безверия мученье.Он бога тайного нигде, нигде не зрит,С померкшею душой святыне предстоит,Холодный ко всему и чуждый к умиленьюС досадой тихому внимает он моленью."Счастливцы! – мыслит он, – почто не можно мнеСтрастей бунтующих в смиренной тишине,Забыв о разуме и немощном и строгом,С одной лишь верою повергнуться пред богом!"
Напрасный сердца крик! нет, нет! не сужденоЕму блаженство знать! Безверие одно,По жизненной стезе во мраке вождь унылый,Влечет несчастного до хладных врат могилы.И что зовет его в пустыне гробовой —Кто ведает? но там лишь видит он покой.
К Дельвигу
Блажен, кто с юных лет увидел пред собоюИзвивы темные двухолмной высоты,Кто жизни в тайный путь с невинною душоюПустился пленником мечты!Наперснику богов безвестны бури злые,Над ним их промысел, безмолвною поройЕго баюкают Камены молодыеИ с перстом на устах хранят певца покой.Стыдливой Грации внимает он советыИ, чувствуя в груди огонь еще младой,Восторженный поет на лире золотой.О Дельвиг! счастливы поэты!
Мой друг, и я певец! и мой смиренный путьВ цветах украсила богиня песнопенья,И мне в младую боги грудьВлияли пламень вдохновенья.В младенчестве моем я чувствовать умел,Всё жизнью вкруг меня дышало,Всё резвый ум обворожало.И первую черту я быстро пролетел.С какою тихою красоюМинуты детства протекли;Хвала, о боги! вам, вы мощною рукоюОт ярых гроз мирских невинность отвели.Но всё прошло – и скрылись в темну дальСвобода, радость, восхищенье;Другим и юность наслажденье:Она мне мрачная печаль!Так рано зависти увидеть зрак кровавыйИ низкой клеветы во мгле сокрытый яд.Нет, нет! ни счастием, ни славойНе буду ослеплен. Пускай они манятНа край погибели любимцев обольщенных.Исчез священный жар!Забвенью сладких песней дарИ голос струн одушевленных!Во прах и лиру и венец!Пускай не будут знать, что некогда певец,Враждою, завистью на жертву обреченный,Погиб на утре лет.Как ранний на поляне цвет,Косой безвременно сраженный.И тихо проживу в безвестной тишине;Потомство грозное не вспомнит обо мне,И гроб несчастного, в пустыне мрачной, дикой,Забвенья порастет ползущей повиликой!
Стансы. (Из Вольтера)
Ты мне велишь пылать душою:Отдай же мне протекши дни,С моей вечернею зареюМое ты утро съедини!
Мой век невидимо проходит,Из круга Смехов и ХаритУж Время скрыться мне велитИ за руку меня выводит —
Не даст оно пощады нам.Кто применяться не умеетСвоим изменчивым годам,Тот их несчастья лишь имеет.
Счастливцам резвым, молодымОставим страсти заблужденья;Живем мы в мире два мгновенья —Одно рассудку отдадим.
Вы, услаждавшие печалиМинутной младости моей,Любовь, мечтанья первых дней —Ужель навек вы убежали?
Нам должно дважды умирать:Проститься с сладостным мечтаньем —Вот Смерть ужасная страданьем!Что значит после не дышать?
На пасмурном моем закате,Среди пустынной темноты,Так сожалел я об утратеОбманов милыя мечты.
Тогда на голос мой унылыйМне Дружба руку подала,Она Любви подобна милойВ одной лишь нежности была.
Я ей принес увядши розыОтрадных юношества дней,И вслед пошел, но лил я слезыЧто мог итти вослед лишь ей!
Послание В. Л. Пушкину
Скажи, парнасский мой отец,Неужто верных муз любовникНе может нежный быть певецИ вместе гвардии полковник?Ужели тот, кто иногдаЖжет ладан Аполлону даром,За честь не смеет без стыдаЖечь порох на войне с гусаромИ, если можно, города?Беллона, Муза и Венера,Вот, кажется, святая вераДней наших всякого певца.Я шлюсь на русского БуфлераИ на Дениса храбреца,Но не на Глинку офицера,Довольно плоского певца;Не нужно мне его примера…Ты скажешь: "Перестань, болтун!Будь человек, а не драгун;Парады, караул, ученья —Всё это оды не внушит,А только душу иссушит,И к Марину для награжденья,Быть может, прямо за КоцитПошлют читать его творенья.Послушай дяди, милый мой:Ступай себе к слепой ФемидеИль к дипломатике косой!Кропай, мой друг, посланья к Лиде,Оставь военные грехиИ в сладостях успокоеньяПиши сенатские решеньяИ пятистопные стихи;И не с гусарского корнета, —Возьми пример с того поэта,С того, которого рукаНарисовала ЕрмакаВ снегах незнаемого света,И плен могучего Мегмета,И мужа модного рога,Который, милостию бога,Министр и сладостный певец,Был строгой чести образец,Как образец он будет слога".Всё так, почтенный дядя мой,Почтен, кто глупости людскойРешит запутанные споры;Умен, кто хитрости рукойПереплетает меж собойДипломатические вздорыИ правит нашею судьбой.Смешон, конечно, мирный воин,И эпиграммы самой злойВ известных «Святках» он достоин.Но что прелестней и живейВойны, сражений и пожаров,Кровавых и пустых полей,Бивака, рыцарских ударов?И что завидней бранных днейНе слишком мудрых усачей,Но сердцем истинных гусароьОни живут в своих шатрах,Вдали забав и нег и граций,Как жил бессмертный трус ГорацийВ тибурских сумрачных лесах;Не знают света принужденья,Не ведают, что скука, страх;Дают обеды и сраженья,Поют и рубятся в боях.Счастлив, кто мил и страшен миру;О ком за песни, за делаГремит правдивая хвала;Кто славил Марса и ТемируИ бранную повесил лируМеж верной сабли и седла.Но вы, враги трудов и славы,Питомцы Феба и забавы,Вы, мирной праздности друзьяШепну вам на-ухо: вы правы,И с вами соглашаюсь я!Бог создал для себя природу,Свой рай и счастие глупцам,Злословие, мужчин и моду,Конечно, для забавы дам,Заботы знатному народу,Дурачество для всех, – а намУединенье и свободу!
Письмо к Лиде
