Эмиль Верхарн - Стихи
Перевод Г. Шенгели
Влечения
1В тумане, где простерлись ланды.Стоит заброшенный и опустелый дом.Любовь их зародилась в нем…Он высится, покинут, над прудом,В тумане, где простерлись ланды.Где корабли — те, что пришлиИздалека, — сереют смутноВ воде канала мутной,В тумане, где простерлись ланды,Где речки и ручьи буравят Нидерланды.
Июльским днем он уезжал,Когда дрожал над крышей знойИ ветер пил его шальной.Куда он ехал — сам не знал,Но верил, что вернется к нейСпустя немало лет, спустя немало дней,Наполненных упорною борьбоюС судьбою,И, гордую скрывая нежность,Любимой принесет весь мир в своих руках,В душе, забывшей страх,В глазах, впивавших синюю безбрежность.Он увидал моря — и вновь и вновь моря,Просторы, где встает над тропиком заря,Дремучие леса в уборе пышно-рдяном,Цепляющиеся ветвями за туман,И исполинских змей и белых обезьян,Что ловко прыгали по голубым лианам.
Коралловый атолл сверкал ему средь бурь;Он видел райских птиц — и пурпур и лазурьИх оперения… И золотые пляжиИ горы перед ним вставали, как миражи.Он шел по берегу среди нависших скал,И налетавший бриз лицо его ласкалИ чудилось ему, что это милой рукиКасаются его пылающих висков,Прочь отогнав тоску, утишив боль разлуки,И ветер доносил обрывки нежных слов —Преодолевшие бескрайность моря звуки…
А между тем в краю далеком, но родном,В их белом домике, средь лилий и глициний,Она его ждала, в мечтах о нем одном,И видела его сквозь сумрак ночи синий.Шкатулка, что его записки берегла,Подушка, что голов хранила отпечаток,Диван, любимая качалка у стола,большое зеркало, которое когда-тоСкрестило взгляды их, — все ночью, утром, днемНапоминало ей настойчиво о нем.
Как часто вечером, когда лучи закатаОкутывали даль вуалью розоватой,Его упрямая и нежная рука,Как будто в поисках следов от ласк давнишних,Касалась глаз, волос, колен ее слегка,Трепещущих грудей, губ, алых словно вишни…Какою радостью переполнялась грудь,Как празднично в душе бывало! Ни ненастье,Ни бури не могли в такие дни спугнутьЕе огромное, сияющее счастье,Когда она, забыв томящую усталость,К ласкающей руке губами прикасалась.
Два сердца разлучить не мог и океан…И где бы ни был он — среди лесов, саванн,В долинах и в степях, в болотах и в пустыне,На берегу морском, в горах и на равнине —Повсюду с ним любимая была,С ним вместе странствуя, в душе его жила,Когда он к цели шел дорогой каменистой,Среди опасностей, в потемках ночи мглистой.
2Но как-то раз, в вечерний час,В стране, где много рек и где полей квадратыСредь новых домиков похожи на заплаты,В голубоватой мгле, далеко за мостом,Он город увидал — огромный, шумный, алый,Как будто сад из камня и металла —И сердце замерло от восхищенья в нем.
Оттуда долеталС клубами дыма вместеНеясный рокот улиц и предместий.Он не смолкалНи днем, ни по ночам,Сливаясь с гулом волн, что пели берегамМорские саги.Свистки внезапно, как зигзаги,Прорезывали воздух иногда.Из порта, где стоячая водаПропахла керосином,Отрывистых гудков летел призыв к нему,И фонарей огни пронизывали тьму,Взмахнувшую крылом нетопыриным.Прямые пальцы труб вонзались в облака,Стеклянный свод блистал над рынком, над вокзалом,И, как циклопа глаз, маяк издалекаПодмигивал огнем зеленым, белым, алым,Выхватывая вдруг из мрака корабли,Пришедшие со всех концов земли.
И всеми фибрами души воспламененнойОн город ощутил, громадный и бессонный,Его кипение, борьбу надежд и сил,Людских умов и воль соревнованье,Могущество труда, воздвигнувшего зданьяМногоэтажные… Гигант его пленил,Ошеломил его, потряс воображенье;В предчувствии грозы он весь затрепетал.В душе, как в зеркале, контрастов отраженья…Ему казалось — он сильнее, зорче стал,И выше, и смелей, умноженный стократноТолпой… И с жадностью внимал он шум невнятныйДалеких выкриков, шагов и голосов,И гомон города, и грохот поездов,Увенчанных султаном белым дымаИ мчавшихся по светлым рельсам мимо.Перед его доверчивой душойРитм города возник, как откровенье,Ритм лихорадочный, кипучий, огневой,Ритм, уносящий время за собой,Ритм учащенного сердцебиенья…
3Пока в ее душе, утратившей покой,Сменялась грусть уныньем и тоской —Он позабыл о ней, подхвачен словно шквалом.Его энергия, как фейерверк, пылала.Как перед ветерком камыш — пред ним судьбаСклонилась наконец, послушная раба.Сиянье золота слепило, чаровало,Безумная вокруг стихия бушевала,Но, все опасности и страхи одолев,Удачу он поймал, как антилопу — лев.Он стал хозяином, владыкой силы грозной,Он укротил ее, все выгоды извлекИз гибельной игры, из мощи грандиознойИ верил, что его рукою движет рок.Покорные ему, искали рудокопыИ в недрах Кордильер, и в рудниках Европы,И в знойных тропиках, и там, где смерзлись льды,Железа, олова и серебра следы;Он заставлял людей нырять на дно морское,Взбираться к облакам, долбить пласты в забое;Его огромные красавцы корабли,Наполнив грузом трюм, по океанам шли,И хриплые гудки в ушах его звучали.Порой он странные слова произносил,Не видя, он смотрел… Пред ним вставали дали.От вычислений пьян, он чудеса творил,Склоняясь по ночам над картой в кабинете,Чтоб залежи руды отметить на планете.Он ощущал теперь пульс мира под рукой,Пульс доков, мастерских, заводов, скотобоен…Пульс этот бился в нем, и быстр и беспокоен.Экватор, полюсы и звезд далеких рой!Как он вобрал в себя, познав вселенной цельность.Ваш холод, и жару, и блеск, и беспредельность!
4О, незабвенные былые времена,И домик над рекой, где так ждала она,И, отдаленные пучиной расстоянья,Ее любовь, ее очарованье!Он позабыл о вас, он вами пренебрег.Лишь зов стихийных сил теперь тревожить могИ волновать его — не золотая лира:Ведь у него в груди забилось сердце мира.Со страхом, с радостью, познав его закон,Его велениям повиновался он.Поблекли прошлого чудесные картины,Как фрески мастеров старинных…Каким трагическим и жутким был тот час,Когда декабрьские туманы плыли мимоИ зеркало, в котором столько разВстречались взгляды их, где трепетал экстаз,Разбилось, выскользнув из рук любимой…
И сердце сделалось гробницею любви,Воспоминание, как факел, в нем пылало.Дни грустные текли… Она их коротала,Пока закат не утопал в крови.Приплывшие назад из-за моря — молчали:Они ее судьбу безрадостную знали.И ветер к ней призыв уже не доносил,И ждать любимого ей не хватало сил.Прекрасные глаза не меркли от страданья…Любовь, которая не знает увяданья,Любовь, дремавшая до этого в тиши,Еще раз расцвела в глуби ее душиТак пышно,Что смерть пришла неслышно.Однажды, зимним днем,С улыбкой на устах, без жалоб, без мученья,Она угасла, думая о нем,Шепча слова любви, привета и прощенья.В тумане, где простерлись ланды,Стоит заброшенный и опустелый дом.Любовь их зародилась в нем…Он высится, покинут, над прудом,В тумане, где простерлись ланды,Где корабли — те, что пришлиИздалека, — сереют смутноВ воде канала мутной,В тумане, где простерлись ланды,Где речки и ручьи буравят Нидерланды.
Перевод Валентина Дмитриева
Корабль
Мы мирно курс ведем под звездными огнями,И месяц срезанный плывет над кораблем,Нагроможденье рей с крутыми парусамиТак четко в зеркале отражено морском!
Ночь вдохновенная, спокойно холодея,Горит среди пространств, отражена в волне,И тихо кружится созвездие ПерсеяС Большой Медведицей в холодной вышине.
А снасти четкие, от фока до бизани,От носа до кормы, где светит огонек,Доныне бывшие сплетеньем строгой ткани,Вдруг превращаются в запутанный клубок.
Но каждый их порыв передается дрожьюГромаде корабля, стремящейся вперед;Упругая волна, ложась к его подножью,В широкие моря все паруса несет.
Ночь в чистоте своей еще просторней стала,Далекий след кормы, змеясь, бежит во тьму,И слышит человек, стоящий у штурвала,Как весь корабль, дрожа, покорствует ему.
Он сам качается над смертью и над бездной,Он дружит с прихотью и ветра и светил;Их подчинив давно своей руке железной,Он словно и простор и вечность покорил.
Перевод Вс. Рождественского
