Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения
Она придет
Она придет ко мне безмолвная,Она придет ко мне бесстрастная,Непостижимой неги полная,Успокоительно-прекрасная.
Она придет как сон таинственный,Как звук родной во мгле изгнания,И сладок будет миг единственныйНа грани мрака и сознания.
Я буду тихим, буду радостным,Изведав счастье примирения,Я буду полон чувством сладостным,Неизъяснимостью забвения.
Безгласно буду я беседоватьС моей душою улетающей,Безгласно буду проповедоватьО силе жизни созидающей, —
О силе Правды, не скудеющейЗа невозбранными пределами,И над умершим тихо веющейВ последний раз крылами белыми.
Кому я молюсь?
Кому я молюсь? Холодному ветру.Кому я молюсь? Равнине морской.Я брат не людям, а буре и ветру,Я брат холодной равнине морской.
Куда иду я? К горным вершинам.Куда иду я? К пустыням глухим.Я брат холодному горному ветру,Живу одиноко и растаю как дым.
Чего хочу я? Тени последней.Чего хочу я? Смерти одной.Я дух бесстрастный, дух бесприютный.Хочу я дремоты, дремоты ночной.
«О, волны морские, родная стихия моя…»
О, волны морские, родная стихия моя,Всегда вы свободно бежите в иные края,Всегда одиноки в холодном движеньи своем,А мы безутешно тоскуем — одни и вдвоем.
Зачем не могу я дышать и бежать, как волна,Я в мире один, и душа у меня холодна,Я также спешу все в иные, в иные края, —О, волны морские, родная стихия моя!
«Море — вечное стремленье, горы — царственный покой…»
Море — вечное стремленье, горы — царственный покой.Если ты стремишься к счастью, вверь ладью волне морской:Час придет, волненьем вечным утомится жадный взор, —Спи тогда с разбитым сердцем в тихом царстве мертвых гор.
На вершине
Я в горы ушел до рассвета: —Все выше, туда, к ледникам,Где ласка горячего летаЛишь снится предвечным снегам, —
Туда, где холодные волныЕще нерожденных ключейБледнеют, кристально-безмолвны,И грезят о чарах лучей, —
Где белые призраки дремлют,Где Время сдержало полет,И ветру звенящему внемлютЛишь звезды, да тучи, да лед.
Я знал, что века пролетели,Для сердца Земля умерла.Давно возвестили метелиО гибели Блага и Зла.
Еще малодушные людиЦепей не хотели стряхнуть.Но с думой о сказочном чудеЯ к Небу направил свой путь.
И топот шагов неустанныхОкрестное эхо будил,И в откликах звучных и странныхЯ грезам ответ находил.
И слышал я сагу седую,Пропетую Гением гор,Я видел Звезду Золотую,С безмолвием вел разговор.
Достиг высочайшей вершины,И вдруг мне послышался гул: —Домчавшийся ветер долиныПечальную песню шепнул.
Он пел мне: «Безумный! безумный!Я — ветер долин и полей,Там праздник, веселый и шумный,Там воздух нежней и теплей».
Он пел мне: «Ты ищешь Лазури?Как тучка растаешь во мгле!И вечно небесные буриСтремятся к зеленой Земле».
«Прощай!» говорил он. «Хочу яК долинам уйти с высоты, —Там ждут моего поцелуя,Там дышат живые цветы».
«У каждого дом есть уютный,Открытый дневному лучу.Прощай, пилигрим бесприютный,Спешу… Убегаю… Лечу!»
Все смолкло. Снега холоделиВ мерцаньи вечерних лучей.И крупные звезды блестелиПечалью нездешних очей.
Далекое Небо вздымалось,Ревнивую тайну храня.И что-то в душе оборвалось,И льды усыпили меня.
Мне чудилось: Колокол дальнийС лазурного Неба гудел,Все тише, нежней и печальней, —Он что-то напомнить хотел.
И, видя хребты ледяные,Я понял в тот призрачный миг,Что, бросив обманы земные,Я правды Небес не достиг.
Дон Жуан
(отрывки из ненаписанной поэмы)
Но теперь я властитель над целым миром, над этим малым миром человека. Мои страсти — мои подданные.
Тернер1La luna llena… Полная луна…Иньес, бледна, целует, как гитана.Те ато… ато… Снова тишина…Но мрачен взор упорный Дон Жуана.
Слова солгут, — для мысли нет обмана, —Любовь людей, — она ему смешна.Он видел все, он понял слишком раноЗначение мечтательного сна.
Переходя от женщины продажнойК монахине, безгрешной, как мечта,Стремясь к тому, в чем дышит красота,
Ища улыбки глаз бездонно-влажной,Он видел сон земли, не сон небес,И жар души испытанной исчез.
2Он будет мстить. С бесстрашием пиратаОн будет плыть среди бесплодных вод.Ни родины, ни матери, ни брата,Над ним навис враждебный небосвод.
Земная жизнь — постылый ряд забот,Любовь — цветок, лишенный аромата.О, лишь бы плыть — куда-нибудь — вперед, —К развенчанным святыням нет возврата.
Он будет мстить. И тысячи сердецПоработит дыханием отравы.Взамен мечты он хочет мрачной славы.
И женщины сплетут ему венец,Теряя все за сладкий миг обмана,В проклятьях восхваляя Дон Жуана.
3Что ж, Дон Люис? Вопрос — совсем нетрудный.Один удар его навек решит.Мы связаны враждою обоюдной.Ты честный муж, — не так ли? Я бандит?
Где блещет шпага, там язык молчит.Вперед! Вот так! Прекрасно! Выпад чудный!А Дон Люис! Ты падаешь? Убит,In расе requiescat. Безрассудный!
Забыл, что Дон Жуан неуязвим!Быть может, самым Адом я храним,Чтоб стать для всех примером лютой казни?
Готов служить. Не этим, так другим.И мне ли быть доступным для боязни,Когда я жаждой мести одержим!
4Сгущался вечер. Запад угасал.Взошла луна за темным океаном.Опять кругом гремел стозвучный вал,Как шум грозы, летящей по курганам.
Я вспомнил степь. Я вижу за туманомУсадьбу, сад, нарядный бальный зал,Где тем же сладко-чувственным обманомЯ взоры Русских женщин зажигал.
На зов любви к красавице-княгинеВошел я тихо-тихо, точно вор.Она ждала. И ждет меня доныне.
Но ночь еще хранила свой убор,А я летел, как мчится смерч в пустыне,Сквозь степь я гнал коня во весь опор.
5Промчались дни желанья светлой славы,Желанья быть среди полубогов.Я полюбил жестокие забавы,Полеты акробатов, бой быков,Зверинцы, где свиваются удавы,И девственность, вводимую в альков —На путь неописуемых видений,Блаженно-извращенных наслаждений.
Я полюбил пленяющий развратС его неутоляющей усладой,С его пренебреженьем всех преград,С его — ему лишь свойственной — отрадой.Со всех цветов сбирая аромат,Люблю я жгучий зной сменить прохладой,И, взяв свое в любви с чужой женой,Встречать ее улыбкой ледяной.
И вдруг опять в моей душе проглянетКакой-то сон, какой-то свет иной,И образ мой пред женщиной предстанетОкутанным печалью неземной.И вновь ее он как-то сладко ранит,И, вновь — раба, она пойдет за мной.И поспешит отдаться наслажденьюВосторженной и гаснущею тенью.
Любовь и смерть, блаженство и печальВо мне живут красивым сочетаньем,Я всех маню, как тонущая даль,Уклончивым и тонким очертаньем,Блистательно убийственным, как сталь,С ее немым змеиным трепетаньем.Я весь — огонь, и холод, и обман,Я — радугой пронизанный туман.
Забытая колокольня
