Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения
Вечер
Удвоены влагой сквозною,Живя неземной белизною,Купавы на небо глядятИ дремлют прибрежные травы,И внемлют их вздохам купавы,Но с ними вздохнуть не хотят.
На озере, тихом и сонном,Наскучив путем раскаленным,Качается огненный лик, —То Солнце, зардевшись закатом,На озере, негой объятом,Лелеет лучистый двойник.
И тучка, — воздушная нега, —Воздушней нагорного снега,На воды глядит с вышины;Охвачена жизнью двойною,Сквозя неземной белизною,Чуть дышит в улыбке волны.
Оксфорд. Весна, 1897.
Ручей
Вильяму Р. Морфилю
«Кто печаль развеял дымкой?Кто меж тучек невидимкойТусклый месяц засветил?Кто, шурша травой густою,Возмущает над водоюТочно дальний дым кадил?»
«Чья печаль в твоем журчаньи!»Я спросил в ночном молчаньиУ звенящего ручья.«Чья печаль в росе блестящей,И в осоке шелестящей?»Мне ручей сказал: «Ничья!»
«Отчего же так печальны,Так уныло-музыкальныТрепетанья быстрых вод?»«Я пою!» ручей ответил.«Я всегда певуч и светел,Я всегда бегу вперед!»
Крымская картинка
Все сильнее горя,Молодая заряНа цветы уронила росу.Гул в лесу пробежал,Горный лес задрожал,Зашумел между скал водопад Учан-Су.И горяч, и могуч,Вспыхнул солнечный луч,Протянулся, дрожит, и целует росу,Поцелуй его жгуч,Он сверкает в лесу,Там, где гул так певуч,Он целует росу,А меж сосен шумит и журчит Учан-Су.
В окрестностях Мадрида
Ты глядела мне в душу с улыбкой богини.Ты со мною была, но была на картине.
Ты собой создавала виденье Искусства,Озаренное пламенем яркого чувства.
Мы стремились к горам из Испанской столицы.Мы с тобой улетали, как вольные птицы.
И дома чуть виднелись, в лучах утопая.И над нами раскинулась ширь голубая.
И пред нами предстала вдали Гвадаррама,Как преддверье воздушного белого храма.
Мечтательный вечер
Мечтательный вечер над лесом дышал безмятежно,От новой Луны протянулась лучистая нить,И первые звезды мерцали так слабо и нежно,Как будто бы ветер чуть слышный их мог погасить.
И было так странно, и были так сказочны ели,Как мертвая сталь, холодела поверхность реки,О чем-то невнятном, о чем-то печальном, без цели,Как будто бы пели над влажным песком тростники.
И в бледном объятьи две тени родные дрожали,И каждой хотелось в другой о себе позабыть,Как будто бы можно в блаженстве не ведать печали,Как будто бы сердце людское способно любить!
«От последней улыбки луча…»
От последней улыбки лучаНа горах засветилася нега,И родились, блестя и журча,Два ключа из нагорного снега.
И, сбегая с вершины горы,Обнимаясь в восторге едином,Устремились в иные миры,К отдаленным лугам и долинам.
И в один сочеталися ключ,Он бежал, прорезая узорыНо от мрака разгневанных тучЗатуманились хмурые горы.
И последняя ласка лучаПотонула в туманной печалиИ холодные капли ключаНа остывшую землю упали
«Где-то волны отзвучали…»
Где-то волны отзвучали,Волны, полные печали,И в ответШепчет ветер перелетный,Беззаботный, безотчетный,Шепчет ветер перелетный,Что на свете горя нет.
Амариллис
Амариллис, бледная Светлана!Как нежданно сердце мне смутилиЛаски мимолетного обмана,Чашечки едва раскрытых лилий.О, как сладко светлое незнанье!Долго ли продлится обаянье,Много ль золотистого тумана,Сколько будет жить моя светлана?
Призрак упований запредельных,Тайна предрассветного мечтанья,Радостей прозрачных и бесцельных, —С чем тебя сравню из мирозданья?С ландышем сравнить тебя не смею,Молча, амариллис я лелеюСтройная пленительностью стана,Бледная воздушная светлана!
И ты изменила
И ты изменила,Не черной изменой,Но быстрою смертью своей красоты.Ушла, как светило,Развеялась пеной,Померкла, как песня, во мгле пустоты.
Цветы, расцветая,Немой красотоюПриветствуют Вечность и вянут во сне.И пыль золотаяЛетит над водою,И тает и тонет в чужой глубине.
Я жаждал слиянья,С лучом откровенья,Созвучия встречи с бессмертной душой.Но нет обаянья,Погасло мгновенье,И смертному смертный — навеки чужой.
К Шелли
Мой лучший брат, мой светлый гений,С тобою слился я в одно.Меж нами цепь одних мучений,Одних небесных заблужденийВсегда лучистое звено.
И я, как ты, люблю равниныБезбрежных стонущих морей,И я с душою андрогины,Нежней, чем лилия долины,Живу как тень среди людей.
И я, как свет, вскормленный тучей,Блистаю вспышкой золотой.И мне открыт аккорд певучийНеумирающих созвучий,Рожденных вечной Красотой.
Кошмары
Потому что печаль, как безглазый кошмар нависла над его существом…
ШеллиУзорное окно
На бледно-лазурном стеклеРасписаны ярко узоры.Цветы наклонились к земле,Скала убегает к скале,И видно, как дремлют во мглеДалекие снежные горы.Но что за высоким окномГорит нерассказанным сном,И краски сливает в узоры?
Не дышит ли там КрасотаВ мерцании мира и лени?Всхожу, и бледнеет мечта,К печали ведет высота,За ярким окном пустота, —Меня обманули ступениВсе дремлет в немой полумгле,И только на мертвом стеклеИграют бездушные тени.
Пройдут века веков
Пройдут века веков, толпы тысячелетий,Как туча саранчи, с собой несущей смерть,И в быстром ропоте испуганных столетийДо горького конца пребудет та же твердь, —
Немая, мертвая, отвергнутая Богом,Живущим далеко в беззвездных небесах,В дыханьи Вечности, за гранью, за порогомВсего понятного, горящего в словах.
Всегда холодная, пустыня звезд над намиОстанется чужой до горького конца,Когда она падет кометными огнями,Как брызги слез немых с печального лица.
Вещий сон
(сонет)
Как вещий сон волшебника-Халдея,В моей душе стоит одна мечта.Пустыня Мира дремлет, холодея,В Пустыне Мира дремлет Красота.
От снежных гор с высокого хребтаГигантская восходит орхидея,Над ней отравой дышит пустота,И гаснут звезды, в сумраке редея.
Лазурный свод безбрежен и глубок,Но в глубь его зловеще-тусклым взглядомГлядит — глядит чудовищный цветок,
Взлелеянный желаньем, полный ядом,И далеко — теснит немой просторОплоты Мира, глыбы мертвых гор.
«Бог не помнит их…»
В тусклом беззвучном ШеолеДремлют без снов рефаимы,Тени умерших на воле,Мертвой неволей хранимы.
Память склонилась у входа,К темной стене припадая.Нет им ни часа, ни года,Нет им призывов Шаддая.
В черной подземной пустынеМертвые спят караваны,Спят вековые твердыни,Богом забытые страны.
Сфинкс
