Геометрическая поэзия - Софья Бекас
Ноябрь
Трепещет лист, забытый ветром
И стужи яростным оркестром –
Их медных труб голодный вой
Его накроет с головой.
Прилёг на землю первый снег,
И жизни радостный побег
Упал, сражённый наповал
Клинком неосторожных скал.
Ноябрь спал; парил, как птица.
Людей невидящие лица
Смотрели вдаль, где в мёртвой мгле
Цветы грустили о тепле.
Один бутон в сухих углях
Уснул, как в сказочных полях;
Его беспечный, вечный сон
Не беспокоит скорби стон.
Дом тонким инеем покрыт,
От глаз чужих в метели скрыт,
И снег искрится, как алмаз.
Зимы суровой зоркий глаз
Туманом осени прикрылся
И в нём безвременно забылся,
Как забывался каждый год
Под грузом тягостных забот.
Лес шелестел, и струны ветра
Под звуки сонного оркестра
Тихонько пели в тишине
Сонату матовой луне.
О Рождестве и розах
Прошёл декабрь, впереди — январь.
Я снова жду рождественское чудо.
Такой уютной желтизной фонарь
Дорогу освещает. Беспробудно
Спят у обочины безмолвные снега,
Искрится лёд под нашими коньками,
И Рождество проходит сквозь века,
И снова с озорными огоньками.
Чай остывает. Праздничный мороз
Меня опять по-своему ласкает,
И на бутонах полумёртвых роз
Он кружева с любовью вышивает.
О розы, розы… Наше Рождество
Ваш цвет прогнало. За полярным кругом,
По-прежнему не веря в волшебство,
Вы всё равно цветёте полукругом.
И стонет ветер высоко в горах,
Там, где когда-то Санта Клаус
С оленьей упряжью, на именных санях
Промчался. Одинокий Крампус
Скакал за ним, один из сыновей
Холодной тьмы и братец Николая.
Потом за неода́ренных детей
Благодарил, свирепо завывая.
Эх, Рождество… Ты чудо или мрак?
Я поняла твой смысл спустя годы:
Что ты для нас не друг, но и не враг,
А просто изменение погоды.
Прошёл декабрь, впереди — январь.
Забудь о том, что было и что будет.
Перевернула старый календарь
С надеждой, что судьба меня забудет…
Рождество
К двери подкралось рождество,
И снежный тонкий колокольчик
Впустил к нам в окна волшебство.
Оповестил дверной звоночек
О том, что скоро тонкий лёд
Холодной тысячей осколков
Прогонит уходящий год
В пучину бывших самородков.
А новый, ласково светясь
Своими яркими огнями,
На главной площади кружась,
Зажжёт Москву под фонарями.
Не спит суровая метель,
Не дремлет радостная вьюга,
И сторожат святую ель
Все члены праздничного круга.
Короткий вдох — и полночь бьют
Неумолимые куранты.
Когда наш хрупкий небосвод
Держали снежные атланты,
Тогда смотрели странный сон,
Как будто кружево из снега
Покрыло маков красный склон
Пуховой тенью оберега.
Молчала ночь, лишь дом не спал –
На стёклах опустевших окон
Морозный воздух рисовал
Неукротимый зимний локон.
И… Рождество. Его задор
Передается с проводами
Предновогодних городов
И предрассветными лучами.
Розовый шмель
На розовом клевере розовый шмель
Всю зиму лелеял ручную метель,
И на холме одинокая ель
Хранила границы волшебных земель.
Стоял на вершине заснеженный трон.
Правитель страны, горделивый пион,
Украсил собой пламенеющий склон,
Где умер от горя цветочный питон.
Свой зев раскрывали цветочные львы
В ответ на рычание новой главы,
Но не могли возвратиться, увы,
Туда, где таились глубокие рвы.
Волшебник страны, именуемой Оз,
Бутоны застенчивых пепельных роз
Под теплым крылом окровавленных гроз
Нам в страшный подарок однажды принёс.
Закованный сном, глубоко под землёй
Шмелиный навек успокоился рой.
Его наваждение снято рукой,
Воспетой во многих элегиях мной.
Под снегом построил немыслимый дом
Хранимый метелями маленький гном,
И спит безмятежным, бессмысленным сном
Осознанный лес под пуховым платком.
И розовый шмель в одиночестве спит;
Зимы колыбельная грустно звучит,
И снег под ногами у гномов скрипит
В компании строгих, ворчливых элит.
Живёт глубоко под снегами страна.
Её королева, хромая луна,
Гуляет под небом, где плачет сосна,
Ведь душит её золотая вина.
В морозном небе падал белый снег…
В морозном небе падал белый снег,
Укрыл своими лапами навек
Лицо Земли. Холодная вода
Волнуется и топит города.
Спит Ледовитый грустный океан
Под толщей льда, как сломленный титан.
И, как «Титаник», снежная скала
К портам во льдах неспешно уплыла.
Медведица махровый небосклон
Исправно сторожит, и плачет он
Слезами из литого хрусталя,
Осев снежинками на носе корабля.
Из звёзд растёт небесный виноград,
И в этот миг мы видим звездопад –
Его хвосты растают в небесах
И вдруг зажгут доверие в сердцах.
Мне кажется, что каждый новый день
Заносит пеленой, как будто тень,
И тают в сердце колкие слова,
Как тает снег и снежная Москва.
Сугробов крепости на улицах стоят.
За их стенами не медведи спят,
А айсберги, холодные слоны,
Чьи хоботы касаются луны.
Кого жалеешь, мёртвая зима?
Обрывки догоревшего письма
Согреют дом и каменный очаг,
Ведь ты нажала действенный рычаг.
Я глубоко больна — мой разум не живёт,
В сосуде сердца паутину рвёт,
Лишь жар и бред теперь мои друзья,
И в их компании молитву слышу я.
Моя болезнь сковала тонким льдом
Стоящий вдалеке холодный дом.
Он предоставлен стонущим лесам,
На растерзание бушующим волкам.
Мне кажется, я слышу волчий вой,
Или метель зовёт меня с собой,
Или табун замёрзших лошадей
Бежит туда, где вдвое холодней.
Мне сказку шепчет вьюга до утра,
Пока не схлынет тёмная пора.
Вдруг хмурый ветер кротко замолчит,
Но вновь в трубе камина засвистит.
На крышах отзеркаливает наст.
Полярный полюс нехотя отдаст
Другой зиме пушистые снега,
Похоронив заклятого врага.
В морозном небе падал белый снег…
Декабрьские ночи
Закрыла навсегда распахнутые очи –
Мне снится полуголая метель.
Настали вновь декабрьские ночи
Спустя какое-то количество недель.
Я снова жду, когда под облаками
Взорвётся снопом искр синий лёд;
Мне снится ночь с пушистыми снегами,
Я чувствую зимы морозный гнёт.
Мне снятся вновь колючие сугробы,
Во рту заледеневшая зима.
Жестокий ветер треплет полы робы
В холодной невесомости ума.
Декабрьская ночь мерцающей гирляндой
Окутала замёрзшие леса.
Снежинки на меня сиреневой лавандой
Ложатся, прогоняя голоса.
На небе, далеко, где горы засыпают,
Мне светит Вифлеемская звезда.
За горизонт кометы пропадают,
Суровой вьюги избежав суда.
Мне снится сон по-своему волшебный:
Наступит на земле декабрьская ночь,
И расцветёт цветок особенно заветный,
Который сможет каждому помочь.
Белая лодка
Белая лодка под ивой качается,
Манит меня в эту водную гладь,
В которой волна у утёса ласкается,
Будто забытое просит отдать.
Я в эти
