Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

<1921>

«Народ отчаялся. Заплакала душа…»*

Народ отчаялся. Заплакала душа.Он бросил сноп ржаной о землюИ на восток пошел с жаной,Напеву самолета внемля.В пожарах степь,Холмы святыеВ глазах детейВстают батые.Колосьев нет… их бросил гневно    Боже ниц.И на восток уходит беженец.

1921, март 1922

«Я вышел юношей один…»*

Я вышел юношей одинВ глухую ночь,Покрытый до землиТугими волосами.Кругом стояла ночь,И было одиноко,Хотелося друзей,Хотелося себя.Я волосы зажег,Бросался лоскутами колецИ зажигал кругом себя.Зажег поля, деревья,И стало веселей.Горело Хлебникова поле.И огненное Я пылало в темноте.Теперь я ухожу,Зажегши волосами…И вместо ЯСтояло Мы!

<1921>

«Нансен! Ты открыл материк…»*

Нансен! Ты открыл материк –  Новую Землю событий пророчества.Когда ты входил в белую хижину самоеда,Неужто ты не думал,  Что голода его высочествоПрикажет России есть самое себя?

<1921>

«Он с белым медведем бороться…»*

Он с белым медведем боротьсяУмеет рукою железной.И грозной главой полководцаОн вышел, труду соболезнуя.Щетиной глаза перевиты,Стоит мореходец косматый,Когда-то в волне ледовитойС медведем купался как с братом.Твоею судьбою очертишьСоюза другого холмы:Норвегии, Русских, СибириУделами ставшего Мы.

1921

«Вши тупо молилися мне…»*

Вши тупо молилися мне,Каждое утро ползли по одежде,Каждое утро я казнил их,Слушая трески,Но они появлялись вновь спокойным прибоем.

Мой белый божественный мозгЯ отдал, Россия, тебе.Будь мною, будь Хлебниковым.Сваи вбивал в ум народа и оси,Сделал я свайную хату– «Мы будетляне».Все это делал как нищий,Как вор, всюду проклятый людьми.

<1921>

«Швеи проворная иголка…»*

Швеи проворная иголкаДолжна вести стежки святые,Чтобы уберечь грудь Свобо<до>полкаОт полчищ сыпного Батыя.

<1921>

«Баграми моров буду разбирать старое строение народов…»*

Баграми моров буду разбирать старое строение народов,Чернилами хворей буду исправлять черновик, человеческий листок рукописи.Крючьями чум после пожара буду Еыбирать бревна и сваи народовДля нового сруба новой избы.Тонкой пилою чахотки буду вытачивать новое здание,Выпилю новый народ грубой пилой сыпняка.Выдерну гвозди из стен, чтобы рассыпалось Я, великое Я,То надевающее перстнем ваше это солнце,То смотрящее через стекло слез собачонки.

<1921>

Дерево («Вам срамно…»)*

Вам срамно, дерево, расти с земли?Боясь земли,Брезгливо подымаешь платье,И, оголяя ствол во мху, –Оттоль овечьи лбы спускали клоки шерсти –Ты подымаешь ветви вверх – как песни воинов,Торжественным сказаньем,Былиной о богах и пением на Красной площадиСвободного народа.Зная, что свечек зеленых обедняВсе же темнее и хуже,Чем руки свободы к народным вождям,Я говорю – хорошо!

1921

Дерево («Над алыми глазками…»)*

Над алыми глазками малин, среди веселых голубей, что неба голубей,Колючие ведешь пути Берлин-Бомбей!В часы осенней злючки, когда сыны качались дико лет,Ты мечешь острые колючки, чтоб очи выколоть,Людям выцарапать лицо раба.Железным полотном Москва – ВладивостокИдешь ты в синеве, Сибирь, ночей седых свисток!И путь сибирских поездов, примчавшихся говеть,зеленый и стыдливыйЗакончит в синеве <с> печаль<ю> лепесток.Где полночь зеркала кудрей земной дубровы уроженка,Течет рекою небыть, изломан путь ветвей.Как всадника скок и стоны людей, осужденных «к стенке».Воюя за простор, блестя глазами чародеевИ наколовши ночь на черный дрот ветвей,Ты, дерево, дуброву ужаснуло: пространство на крючке заснуло.Донец-скакун, виски развеяв, летит по полю,Копье в руке, военной радости полно.Стучишь о звездное окно.А у сумрака ока нет.

Клянусь «соседу гнев отдам!».Дубиной русскою шумя, о, шорохи ночных ветвей!Что умер соловей с пробитой головой.Ты тянешь кислород ночейМогучим неводом и споришь с высью.Как звонка дубинушка тысячи листьев!И месяц виноват:В ячеях неводаНочная синева сверкает рыбы чешуейТяжелым серебром.И каждое утро шумит в лесу Ницше.И каждое утро ты, солнечный нищий,Снимая с очей очки, идешь за копеечкой.Звезды, даже вон те,Говорили всю ночь о белокуром скоте.Есть драка и драка.И право кулакаЛесного галаха.И, звездный птицелов,Наводишь черный лук рукой пещерных дикарейНа длинный ряд годовИ застываешь вдруг, как воинПодземных боен.И под землей и над землейГород двуликий тысячи окон,Ныряющий в землю и небо, как окунь.Встаешь, как копья Дона,Воюешь за объем, казалось, в поиске пространства Лобачевского.И ищут юноши снять клятву на мече с кого.Одеты в золотые шишакиИдут по сумраку полки.С нами Бог! Топот ног.Здесь Ермаки ведут полки зеленыеНа завоевание Сибирей голубых.Дитя войны, одето горлинками в пение,Ты осенью оденешь терн,Узнаешь хвой скрипение.Воюя корнями, сражаясь медленно, дуброваВозносит дымы серебра.ТутПолки листов так медленно идутОсадой голубого,Что раз в десятки летМеняют предков след.Ветку в локоть согнув, точно воин, держащий копье,Точно птица раскрыла свой клюв на голубое.

1921

«Воздух расколот на черные ветки…»*

Воздух расколот на черные ветки,Как старое стекло.Молитесь Богоматери осени!Окна часовни осени,Пулей разбитые с разбегу, морщатся.Дерево горело лучиной в воздухе золотом.Гнется и клонится.Осени огниво гневно,Высекло золотые дни.Молебствие леса. Все сразуУпали золотые запахи.Деревья вытянуты, точно граблиДля охапок солнечного сена.На чертеж российских железных дорогДерево осени звонко похоже.Ветер осени золотойРазвеял меня.

7 ноября 1921

«В тот год, когда девушки…»*

В тот год, когда девушкиВпервые прозвали меня старикомИ говорили мне «дедушка», вслух презирая,Оскорбленного за тело, отнюдь не стыдливоПоданного, но не съеденного блюда,Руками длинных ночейВ лечилицах здоровья,В этом я ручье нарзанаОблил тело свое,Возмужал и окрепИ собрал себя воедино.Жилы появились на руке,Стала шире грудь,Борода моя шелковистаяШею закрывала.

7 ноября 1921

«Девушки, те, что шагают…»*

Девушки, те, что шагаютСапогами черных глазПо цветам моего сердца.Девушки, опустившие копьяНа озера своих ресниц.Девушки, моющие ногиВ озере моих слов.

1921

Красоте девушек*

О, если б ваши глазаБлестели бы так, как голенище сапога.О, если б ваш рот был певуч,Как корова, зовущая теленка.О, если бы на ваших косахБыло бы можно повеситьсяИ шея не согнулась…

1921