Проза и сценки. Драматургия - Даниил Иванович Хармс
Старичок кинулся на Лидочку и Лидочке показалось, что он сейчас укусит её за живот. Лидочка закричала. Сейчас же дядя Мика всунул ей в рот свой палец.
– Молчать! – крикнул дядя Мика и ласковым голосом прибавил: – А если маленькая барышня не замолчит, мы ещё дальше воткнём ей в горлышко свой палец, а потом выбросим маленькую барышню в окошко. Маленькая барышня упадёт и сломает все свои маленькие косточки.
Лидочка молчала и с ужасом смотрела на старичка. А старичок опять уткнулся лицом в Лидочкин животик. Колючие борода и усы кололи Лидочку.
– Дядя Мика! Дядя Мика! – тихо кричала Лидочка.
Но дядя Мика опять сунул палец Лидочке в рот. В это время в дверь постучали.
– Кто там? – резким голосом спросил дядя Мика, зажимая Лидочке рот.
– Откройте! у вас девочка! – крикнул за дверью женский голос.
– У меня никого нет! – ответил дядя Мика.
Лидочка высвободила рот и собралась громко заплакать. Дядя Мика схватил Лидочку за горло и начал её душить.
– Не смей пикнуть! – прохрипел дядя Мика.
– Откройте дверь! – раздался из коридора мужской голос.
Потом этого противного старика высекли и посадили в тюрьму, а Лидочку вернули к папе и маме.
<Сентябрь 1935>
«Теперь я расскажу, как я родился, как я рос…»*
Теперь я расскажу, как я родился, как я рос и как обнаружились во мне первые признаки гения. Я родился дважды. Произошло это вот так:
Мой папа женился на моей маме в 1902 году, но меня мои родители произвели на свет только в конце 1905 года, потому что папа пожелал, чтобы его ребёнок родился обязательно на новый год. Папа рассчитывал, что зачатие должно произойти 1-го апреля и только в этот день подъехал к маме с предложением зачать ребенка.
Первый раз папа подъехал к моей маме 1-го апреля 1903 года. Мама давно ждала этого момента и страшно обрадовалась. Но папа, как видно, был в очень шутливом настроении и не удержался и сказал маме «с первым апрелем!»
Мама страшно обиделась и в этот день не подпустила папу к себе. Пришлось ждать до следующего года.
В 1904 году, 1-го апреля, папа начал опять подъезжать к маме с тем же предложением. Но мама, помня прошлогодний случай, сказала, что теперь она уже больше не желает оставаться в глупом положении, и опять не подпустила к себе папу. Сколько папа не бушевал, ничего не помогло.
И только год спустя удалось моему папе уломать мою маму и зачать меня.
И так моё зачатие произошло 1-го апреля 19<0>5 года.
Однако все папины рассчёты рухнули, потому что я оказался недоноском и родился на четыре месяца раньше срока.
Папа так разбушевался, что акушерка, принявшая меня, растерялась и начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез.
Присутствовавший при этом один наш знакомый студент Военно-медицинской Академии заявил, что запихивать меня обратно не удастся. Однако, несмотря на слова студента, меня всё же запихали, но, правда, как потом выяснилось, запихать-то запихали, да второпях не туда.
Тут началась страшная суматоха. Родительница кричит: «Подавайте моего ребёнка!» А ей отвечают: «Ваш, говорят, ребёнок находится внутри вас». «Как! – кричит родительница. – Как ребёнок внутри меня, когда я его только что родила!» «Но, – говорят родительнице, – может быть вы ошибаетесь?» «Как! – кричит родительница – ошибаюсь! Разве я могу ошибаться! Я сама видела, что ребенок только что вот тут лежал на простыне!» «Это верно, – говорят родительнице, – но, может быть, он куда-нибудь заполз». Одним словом, и сами не знают, что сказать родительнице.
А родительница шумит и требует своего ребёнка.
Пришлось звать опытного доктора. Опытный доктор осмотрел родительницу и руками развёл, однако всё же сообразил и дал родительнице хорошую порцию английской соли. Родительницу пронесло и таким образом я вторично вышел на свет.
Тут опять папа разбушевался, дескать, это, мол, ещё нельзя назвать рождением, что это, мол, ещё не человек, а скорее наполовину зародыш и что его следует либо опять обратно запихать, либо посадить в инкубатор.
И вот посадили меня в инкубатор.
25 сентября 1935 года
Инкубаторный период*
В инкубаторе я просидел четыре месяца. Помню только, что инкубатор был стеклянный, прозрачный и с градусником. Я сидел внутри инкубатора на вате. Больше я ничего не помню.
Через четыре месяца меня вынули из инкубатора. Это сделали как раз 1-го января 1906 года. Таким образом, я как бы родился в третий раз. Днём моего рождения стали считать именно 1-ое января.
<Сентябрь 1935>
О драме*
Лошкин (прихрамывая входит в комнату). Товарищи! Послушайте! Я скажу несколько слов о драме.
Все снимают шляпы и слушают.
Лошкин: В драме должно иметься оправдание драмы. В комедии легче, там оправдание смех. Труднее в трагедии.
Кугель: Можно мне вставить своё слово?
Лошкин: Ну говорите.
Кугель: Вы обратили внимание, что тема, недостаточная для прозаического произведения, бывает достаточна для стихотворной вещи.
Лошкин: Совершенно правильно! Если тема была недостаточной, то вещь оправдывает стихи. Потому-то во времена расцвета драматического искусства трагедии писались стихами.
Все хором: Да, прозаическая драма – самый трудный вид творчества.
28 сентября 1935 года
«Жил-был человек,
