Вера Камша - Герои на все времена
Будучи дома, парень несколько раз звонил кому-то по мобильному телефону, ругаясь на отвратительную связь. Как-то Прасковья Потаповна, копаясь в огороде, краем уха услышала обрывок одного из таких разговоров.
— Ни черта не слышу! — грозно орал Вовка. — Что? Да знаю я, что людей не хватает! Но дело тут серьезней, чем мы предполагали.
Парень замолчал на минуту, выслушивая ответ.
— Я все понимаю! И на помощь не надеюсь! — рявкнул он напоследок. — Но если мне оторвет голову на работе, то здесь ничего живого не останется!
На этом разговор и окончился. Вовка спрятал телефон в карман и матюгнулся. Таким Прасковья Потаповна видела его в первый и в последний раз, но уже через минуту постоялец как ни в чем не бывало ремонтировал деревянный стол в саду. Бабка так и не решилась полюбопытствовать, с кем же он так ругался.
А еще поначалу Прасковью Потаповну смутило одно обстоятельство. Она хорошо помнила, что, кроме рюкзака, Вовка имел при себе какую-то подозрительную штуковину в чехле. Все вещи парня были на виду, а злополучная штуковина исчезла из поля зрения бабки в первый же день. Правда, вскоре об этой странности Прасковья Потаповна позабыла.
* * *Старуха накрыла на стол и посмотрела в окно. Поливавший огород постоялец будто почувствовал взгляд, обернулся и подмигнул. Нет, было что-то в этом парне: какая-то искра во взгляде, основательность и неиссякаемое жизнелюбие. От Вовки волнами расходилось что-то бесшабашно-радостное. Прасковья Потаповна на какое-то время заразилась чужим оптимизмом и даже заулыбалась.
Нарушая деревенское спокойствие, по запыленной улице промчался милицейский «уазик» и резко остановился у бабкиного дома. Послышался скрип калитки, яростный Жучкин лай, а чуть позже — стук в дверь. На пороге высился лейтенант Андреев. Вот уже год как его отрядили из райцентра в деревню. Крепкий мужик, упертый, пришел в милицию после армии. Тоже пытается раскопать истину.
— Здорово, Потаповна, — поприветствовал лейтенант хозяйку, снимая фуражку и усаживаясь за стол. — Собирайся. Сегодня восемнадцатое. Сама знаешь, чем это грозит. Не верю я вашим бредням про нечистого. Однако береженого бог бережет. Я договорился. Из райцентра за вами автобус приедет в три часа. Поживете с недельку в пионерлагере. Все едут, даже Михалыч. Живности много не бери, разместить негде.
— Никуда я не поеду, — сразу решила Прасковья Потаповна. — Я в войну, когда немцы в трех верстах стояли, не побежала, а сейчас тем более не побегу. Стара я для этого. Да и хозяйство не брошу. Мало ли какое жулье по округе бродит.
— Ты что, Потаповна?! Совсем умом тронулась?! Твой дом теперь ближе всех к степи. Сгинешь, как другие, хоронить и то будет нечего, — вспылил Андреев.
— Не спеши хоронить, лейтенант.
За спиной милиционера стоял Вовка. Прасковья Потаповна и не заметила, как он появился. Андреев нервно схватился за кобуру, но быстро взял себя в руки.
Он смерил чужака наметанным милицейским глазом. Среднего роста и телосложения. Волосы темно-русые, подстриженные «под канадку». Глаза серые. Шрам над левой бровью. Взгляд не отводит, смотрит смело, даже нахально. По манере одеваться — явно из города.
— А, вот и знаменитый постоялец. Покажи-ка документы, родной ты наш, — съязвил лейтенант. — По какому поводу в нашем захолустье?
— Поднимаю сельское хозяйство, — не остался в долгу Вовка, протягивая книжечку в красной обертке.
— Прямо пионер, всем ребятам пример. — Андреев сверил фотокарточку и с разочарованным видом вернул паспорт. — Мне тут бдительные граждане сказали, ты ночами по округе шляешься. Селян донимаешь дурацкими вопросами. Насмотрелся «Секретных материалов» и агентом Малдером себя возомнил?
— По ночам я не шляюсь, а выхожу дышать свежим воздухом. Места у вас красивые. — Вовка изобразил на лице самое невинное выражение.
Взгляд лейтенанта сделался колючим.
— Врешь и даже не краснеешь, — резко сказал он. — Завязывай со своей самодеятельностью, Малдер. С этой чертовщиной серьезные люди пытались разобраться. Ни у кого не получилось. Дела здесь творятся паршивые и непонятные. Кстати, ты, случаем, не журналист?
— Не журналист, — опроверг обвинение Вовка. — Может, ваши серьезные люди не там копали?
— Значит, энтузиаст-исследователь аномальных явлений, — заключил лейтенант.
— Что-то в этом роде, — уклончиво согласился Вовка.
— Знаешь, сколько таких вот любителей, как ты, сгинуло в этих местах? — мрачно спросил Андреев.
— Как я — ни одного, — уверенно ответил Вовка и в тон милиционеру добавил: — Четверо исследователей-энтузиастов. Если считать с девяносто шестого. А всего здесь погибло тридцать девять человек начиная с сорок восьмого года.
— Ого, — только и смог удивленно вымолвить участковый. — Откуда такая статистика? По нашим картотекам — погибших девять, пропавших без вести — восемнадцать человек.
— Нет никаких «пропавших без вести», — отрезал постоялец, а потом добавил: — Пошли на свежий воздух, разговор есть.
Лейтенант с нескрываемым раздражением двинулся вслед за парнем. Тот, прихватив с собой потрепанную записную книжку, по-хозяйски прошел мимо огорода в сад и уселся за потемневший деревянный стол, врытый в землю под большой яблоней. Андреев, не дожидаясь приглашения, устроился напротив. С одной стороны, слова бабкиного постояльца его заинтриговали, а с другой — этот постоялец вел себя слишком нахально. Лейтенанту такие люди никогда не нравились.
— Ты не ответил на мой вопрос, — с места в карьер начал допрос Андреев. — Откуда у тебя такие данные?
— Сейчас уже не важно, — отмахнулся Вовка. — Важно другое. Уберечь сельчан и попытаться обезвредить то, что регулярно устраивает здесь бойню. Первая часть проблемы за тобой. Вторая — за мной. Эвакуация людей в пионерлагерь — хорошая идея.
— Как-нибудь сам разберусь, что мне делать и как, — оборвал наглеца участковый. — Вот возьму и задержу тебя до выяснения.
Вовка только покачал головой.
— Лейтенант, ты имеешь представление о том, что здесь творится?
— Граждане бесследно пропадают в округе и в самой деревне. Судя по архивным данным — это происходит уже больше пятидесяти лет, — уже более спокойно ответил Андреев. — Всякий раз расследование заходит в тупик. Останки всего два раза находили — в пятьдесят четвертом и в две тысячи втором году, на ферме. По массовому убийству завели уголовное дело.
— Будет очередной глухарь, — предрек Вовка. — С сорок восьмого года все это тянется, гибнут люди, и вы не можете сделать правильных выводов.
— Да какие тут к бесу выводы?! — возмутился лейтенант и вдруг вспомнил, с каким сочувствием на него смотрели коллеги год назад, когда начальство отрядило его в этот глухой угол. — Свидетелей нет, следов нет, чертовщина какая-то!
В ответ Вовка раскрыл свою записную книжку, из которой извлек топографическую карту местности и развернул ее на столе. На карте красовалась злополучная деревня с прилегающими окрестностями. Карта пестрела множеством пометок.
— Обрати внимание, лейтенант. — Вовка ткнул пальцем в красный крестик. — Вот здесь разрушенная церковь. Далековато от деревни, не находишь?
— Не так уж и далеко, — буркнул Андреев. — Минут десять ходьбы.
— Построили ее в конце семнадцатого века, — монотонно продолжал парень. — Нынешняя Лещёвка появилась намного позже. Спрашивается: зачем в глухой степи церковь строить?
— Ну мало ли, — развел руками участковый. — В честь какой-нибудь победы, например, или чуда. К чему ты клонишь?
— Храм взорвали в тридцать восьмом. — Вовка многозначительно посмотрел на собеседника. — После этого начали пропадать люди.
— Не вижу связи, — скептически заметил милиционер. — Прошло десять лет между разрушением церкви и первым случаем исчезновения человека.
— Тем не менее связь прямая, — упорствовал бабкин постоялец.
— Бред! — Лейтенант хлопнул по столу ладонью. — Предлагаешь поверить в нечистую силу, которая здесь промышляет?!
— Можно сказать и так, — твердо ответил Вовка. — Смотря что понимать под нечистой силой.
— Случаем на учете у психиатра не стоишь? — зло поинтересовался Андреев, доставая папироску. — Если нет — могу организовать.
Раздражение лейтенанта росло. Андреев никак не мог понять, что за фрукт этот Вовка. Но на сумасшедшего он не походил.
— Прежде дослушай. — Парень словно не замечал раздражения собеседника. Он снова водил пальцем по карте. — Церковь расположена севернее деревни. Именно в том районе зафиксированы первые нападения. Люди пропадали каждые шесть лет. С каждым разом все ближе к Лещёвке. Потом стали исчезать в самой деревне. И все это творится в области радиусом не более пяти километров. С каждым разом жертв становится все больше.
