Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

О ПОЭЗИИ ЛЬВА МАЛЯКОВА

Наверно, правы считающие, что в имени поэта иногда уже заложены какие-то главные звуки и качества его поэзии. Во всяком случае, когда я впервые услышал имя Льва Малякова, мне показалось, что стихи его должны быть по-плотницки ладно сбитыми, русскими и народными. И одновременно — очень весомыми. Думаю, в своем предощущении его поэзии я не ошибся.

Но имя не бывает случайным, произвольным. Оно достается в наследство от рода и местности, где ты впервые вдохнул свежий воздух и увидел солнечный свет. И потому коренные свойства поэтического таланта связаны прежде всего с тем краем, где начиналась «почва и судьба» автора. Для Льва Малякова такой край — Псковщина, ее не очень плодородная, но бесконечно добрая и красивая земля, освещенная гением Пушкина и Мусоргского, ее свободолюбивые люди, дела которых испокон веков были тесно связаны с исторической судьбой России.

В стихах Льва Малякова трудовая, крестьянская нива и нива историческая, ратная нераздельны в своем существовании. Одна из причин тому — глубокое понимание поэтом народной жизни, из недр которой рождались и рождаются герои и труженики, точнее — герои-труженики, в чьих сиюминутных и не всегда приметных делах пульсирует и забота о неизбывности России. Другая причина — автобиографическая: уже в детстве Лев Маляков успел вдоволь поработать, прочувствовать кровную связь с отчей землей и познать всю радость и горечь, высокое и порой трагическое значение роли защитника Родины.

…Бегут года —А я все на войне.Я от того остался поколенья,Которое горело на огне.

«Лета к суровой прозе клонят», — сказал поэт. В последние годы на долю Льва Малякова тоже выпали прозаические «хлопоты»: им вынесены на суд читателя романы «Доверие» и «Люди добрые», посвященные жизни деревни послевоенного времени. О них можно долго говорить, так как в центре дилогии Льва Малякова находятся многие требующие решения жизненные проблемы. Но здесь, в разговоре о Малякове-лирике, скажу лишь одно — в прозе он умеет оставаться поэтом, то есть в мгновенном, эфемерном заметить и выделить драгоценные частицы вечного, важного всегда и для всех.

В этом смысле литературная работа псковского писателя по-хорошему традиционна. Лев Маляков пристально, заинтересованно исследует новые социальные и психологические процессы, протекающие в современной деревне, но при этом стремится взять под охрану художественного слова все, что не должно кануть в вечность, — будь то духовность крестьянской трудовой жизни, лучшие стороны традиционного сельского быта, память о ратных подвигах народа и даже полевые цветы.

Как хорошо, что столько родных русских городов расцветают сейчас своей поэзией, обретают свой поэтический голос.

ВПЕРЕДИ — ВЫСОТА

«С годами тяжелее ноша…»

С годами тяжелее ношаИ осторожнее шаги.Не скроет ямину пороша,В тени не спрячутся враги.

Смотрю я ближе,Вижу дальше,Не ослепит и яркий свет.И все ж лечу, как глупый                                 вальдшнеп,С открытым сердцем на дуплет.

И, зная все свои потери,Останусь щедрым,Словно Русь.И, время на минуты меря,Скупей ничуть не становлюсь.

Иные у страны орбиты,Но взлет ее у той межи,Где у печальницы-ракиты,Навылет пулями пробиты,Солдаты держат рубежи.

«Промерзла, стала каменной земля…»

Промерзла, стала каменной земля,Насквозь пропахла гибельным                                       тротилом.Мне думалось:Нужна какая силаИзраненные возродить поля!

Своим дыханьем грели мы окоп,Чтоб зеленели будущие травы.Не ради орденов,Не ради славыМы шли на верную…Однако — стоп! —

Хотел я не о том.Меня опятьСюда приводят памятные тропы.Здесь не тротилом —Вызревшим укропомИ чем-то вечным можно подышать.

И помолчать,И снова вспомнить тех,Кто отстоял в огне родную землю.Я всей душою сущее приемлюТеперь один,Один за вас за всех.

ВОИНА ЖИВЕТ ВО МНЕ

Хочу того иль не хочу —Война живет во мне.Я по ночам во сне кричу —Я снова на войне.

И снова полыхает Русь,Враги со всех сторон.И я никак не отдышусь,Из сердца рвется стон.

До леса только доползти —Накрыть проклятый дот!Но кажется, на полпутиФашист меня убьет.

Грохочут взрывы впереди,Пылают сорок лет.Беда осталась позади,Но с сердцем сладу нет.

Я по ночам во сне кричу —На лбу холодный пот…Хочу того иль не хочу —Война во мне живет.

РУССКИЙ СОЛДАТ

Воевал четвертый год,Свыкся,Битва — как работа,Только сердце жгла заботаНеуемней всех невзгод.Сквозь огонь вела солдатаДень и ночь —Вперед, вперед,В ту страну, что виноватаВ бедах русского отцаДо Кровинки,До конца!

Но пришел желанный срок —Долгожданная расплата:На чужой шагнул порогС наведенным автоматом.Ребятишки у стеныЖмутся в кучу от солдата —Дети горя и войны…

В окна ластится закат,Догорает день на склонах…А в груди —Набат, набат!А в глазах — огней зеленых…— Дочка,Доченька, Алена!..

Вот он,Вот отмщенья час —Полоснуть из автомата!.. —И солдат сощурил глаз:— Что, спужалися, ребята? —И, скривив в усмешке рот,Из мешка достал краюху:— Ничего, бери, народ.Ни пера вам и ни пуха!Эх!.. —И вышел из ворот.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ

Мне что-то и хотелось бы забыть,Но я на это не имею права…Сияло солнце,Зеленели травы,Взялась кукушка                        свой урок зубрить.

Прохладой созвала ребят рекаСо всей деревни                   на песок прибрежный.Земля плыла куда-то безмятежно,И доносился гул издалека.

В мальчишеской наивности святойНа самолеты                  с черными крестамиГлазели мы                с разинутыми ртами.И вдруг нас придавил                             зловещий вой.

Песок рванулся,Смертью перевит,Перемешались солнце,                                  травы,                                            дети…

И пятерых —Как не было на свете,А Мишка-несмышленыш —                                           инвалид.

Тот первый день войны —Мой черный день —Живет во мне,                    и нет ему забвенья,Я не ищу от памяти спасенья —Он навсегда со мною,                                 словно тень.

Я вижу,Как бегут на речку дети,Как «юнкерсы»,                      взревев,                                  в пике идут.Тот давний день                         я отдаю на суд,На суд людской —На высший суд на свете!

ТУРИСТЫ ИЗ ФРГ

Шумно и цветасто на вокзале —Недругов не так у нас встречали.Нашенское «милости прошу»Ихнее «гут морген» заглушает.Только я с поклоном не спешу, —Что-то мне под ложечкой мешает.

Из Германии гостейЭкскурсоводПровожал глазеть на стены-кручи.А в моих глазахБылого тучиПодымались,Застя небосвод.

Я стоял и в прошлое глядел:Над Псковой молчали грозно башни,Давний день,Как будто день вчерашний,Болью незабытою гудел.

«Юнкерсов» кресты опять в глазах,Кажется, земля насквозь пробитаБомбами.Земля моя в слезах,Кровью нашей русскою залита.

У стены не кто-нибудь —Отец,Мой отец под дулом автомата.Без промашкиБьет в упор свинец,Смерть-свинец фашистского солдата…

Я ни в чем туристов не виню,Их тогда и не было на свете.За отцов не отвечают дети.Но и память не предашь огню.

РАЗВЕДЧИКИ