Юлия Друнина - Стихотворения (1970–1980)

1977

ДЕТИ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА

Мы были дети 1812 года.

ТРИНАДЦАТОЕ ИЮЛЯ[1]

Зловещая серость рассвета…С героев БородинаСрывают и жгут эполеты,Бросают в огонь ордена!И смотрит Волконский усталоНа знамя родного полка —Он стал в двадцать пять генералом,Он все потерял к сорока…

Бессильная ярость рассвета.С героев БородинаСрывают и жгут эполеты,Швыряют в костер ордена!И даже воинственный приставОтводит от виселиц взгляд.В России казнят декабристов,Свободу и Совесть казнят!Ах, царь милосердие дарит;Меняет на каторгу смерть…Восславьте же все государяИ будьте разумнее впредь!Но тем, Пятерым, нет пощады!На фоне зари — эшафот…«Ну, что ж! Нас жалеть не надо:Знал каждый, на что он идет».Палач проверяет петли,Стучит барабан, и вотУходит в бессмертие Пестель,Каховского час настает…Рассвет петербургский тлеет,Гроза громыхает вдали…О, боже! Сорвался Рылеев —Надежной петли не нашли!О, боже! Собрав все силы,Насмешливо он хрипит:«Повесить — и то в РоссииНе могут, как следует!Стыд!..»

СЕРГЕЙ МУРАВЬЕВ-АПОСТОЛ

Дитя двенадцатого года:В шестнадцать лет — Бородино!Хмель заграничного похода,Освобождения вино.«За храбрость» — золотая шпага,Чин капитана, ордена.Была дворянская отвагаВ нем с юностью обручена.Прошел с боями до ПарижаЕще безусый ветеран.Я победителем вас вижу,Мой капитан, мой капитан!О, как мечталось вам, как пелось,Как поклонялась вам страна!

…Но есть еще другая смелость,Она не каждому дана.Не каждому, кто носит шпагуИ кто имеет ордена, —Была военная отвагаС гражданской в нем обручена:С царями воевать не просто!(К тому же вряд ли будет толк…)Гвардеец Муравьев-АпостолНа плац мятежный вывел полк!«Не для того мы шли под ядраИ кровь несла Березина,Чтоб рабства и холопства ядомБыла отравлена страна!Зачем дошли мы до Парижа,Зачем разбили вражий стан?..»Вновь победителем вас вижу.Мой капитан, мой капитан!Гремит полков российских поступь,И впереди гвардейских ротВосходит Муравьев-Апостол…На эшафот!

ЯЛУТОРОВСК

Эвакуации тоскливый ад —В Сибирь я вместо армии попала.Ялуторовский райвоенкомат —В тот городок я топала по шпалам.Брела пешком из доброго села,Что нас, детей и женщин, приютило.Метель осатанелая мела,И ветер хвастал ураганной силой.Шла двадцать верст тудаИ двадцать верст назад —Ведь все составы пролетали мимо.Брала я штурмом тот военкомат —Пусть неумело, но неумолимо.Я знала — буду на передовой,Хоть мне твердили:— Подрасти сначала! —И военком седою головойПокачивал:— Как банный лист пристала! —И ничего не знала я тогдаО городишке этом неказистом.Ялуторовск — таежная звезда,Опальная столица декабристов!..Я видела один военкомат —Свой «дот»,Что взять упорным штурмом надо,И не заметила фруктовый сад —Веселый сад с тайгою хмурой рядом.Как так? Мороз в Ялуторовске крутИ лето долго держится едва ли,А все-таки здесь яблони цветут —Те яблони, что ссыльные сажали!..

Я снова здесь, пройдя сквозь строй годов,И некуда от странной мысли деться:Должно быть, в сердцевинах тех стволовСтучат сердца, стучит России сердце.Оно, конечно, билось и тогда(Хотя его и слыхом не слыхала),Когда мои пылали города,А я считала валенками шпалы.Кто вел меня тогда в военкомат,Чья пела кровь и чьи взывали гены?

…Прапрадеды в земле Сибири спят,Пред ними преклоняю я колена.

«НЕУДАЧНИКИ»

…Вернули тех, кто в двадцать пятом,В Санкт-Петербурге, в декабре,На площади перед сенатомВойска построили в каре.Теперь их горсточка осталась:Сибирь и годы — тридцать лет!Но молодой бывает старость,Закат пылает, как рассвет.Непримиримы, непреклонны,Прямые спины, ясный взгляд.Как на крамольные иконы,На старцев юноши глядят.Нет, их не сшибли с ног метели,Они не сбились в темноте.Но почему так одряхлелиИх сверстники — другие, те,Что тоже вышли в двадцать пятомНа площадь в злой декабрьский день,Но после… Ужас каземата,Громадной виселицы тень,Бред следствия, кошмар допроса,Надежды тоненькая нить.Они сломились…Все непросто,И не потомкам их винить…Ошибки юности забыты,Пошли награды и чины,Они сановники, элита,Они в монарха влюблены!Все больше ленточек в петлицах,Не жизнь — блистательный парад!Но отчего такие лица:Увядший рот, погасший взгляд?Ах, что с «удачниками» сталось?Ответа нет, ответа нет…А рядом молодая старость,Закат, похожий на рассвет.

ЭПИЛОГ

Предутренний, серебристый,Прозрачный мой Ленинград!На площади ДекабристовЕще фонари горят.А ветер с Невы неистов,Проносится вихрем онПо площади Декабристов,По улицам их имен…

1977

ПОД СВОДАМИ ДУШИ ТВОЕЙ ВЫСОКОЙ…

Памяти Сергея Орлова

«Я в этот храм вступила ненароком…»

Я в этот храмВступила ненароком,Мне попростуВ дороге повезло.Под сводамиДуши твоей высокойТоржественно мне былоИ светло.

Сквозь суету,Сквозь горести,Сквозь годы —Твой опаленный,Твой прекрасный лик…Но нерушимыеКачнулись сводыИ рухнулиВ один ничтожный миг…

«Ты умер, как жил…

Ты умер, как жил —На бегу, на лету,С портфелем в руке,С сигаретой во рту.Наверно, в последнемСекундном адуУвидел себяВ сорок третьем году —В пылающем танке,В ревущем огне —И, падая, понял:Убит на войне.

«Кто-то тихо шептал твое имя…»

Кто-то тихо шептал твое имя,Кто-то выдохнул:«Значит, судьба…»Холод лбаПод губами моими,Смертный холодВысокого лба.

Я не верюНи в черта, ни в бога,Но о чуде молиласьВ тот час…Что ж ты сделал,Сережа, Серега, —Самый смелый и добрыйИз нас?

Как ты дал себяСмерти осилить,До зимы далеко не дойдя?..Провожала солдата РоссияЛедяными слезами дождя.

Осень шла в наступление люто —Вот-вот броситНа кладбище снег…От прощального громаСалютаЛишь не вздрогнулОдин человек…

«Нет, я никак поверить не могу…»

Нет,Я никак поверить не могу,Что ты на том —Нездешнем берегу,Куда слова моиНе долетят,И даже матери молящий взгляд,И даже вскрик отчаянный женыТеперь к тебеПробиться не вольны.

А я все так же,Так же,Видит бог,Хватаю трубку,Услыхав звонок, —Как будто быИз черной пустотыВдруг позвонить на ЗемлюМожешь ты…

«Что же делать?..»