Антон Дельвиг - Полное собрание стихотворений
Е.А. Баратынскому
Вечер осенний сходил на Аркадию. — Юноши, старцы,Резвые дети и девы прекрасные, с раннего утраЖавшие сок виноградный из гроздий златых, благовонных,Все собралися вокруг двух старцев, друзей знаменитых.Славны вы были, друзья Палемон и Дамет! счастливцы!Знали про вас и в Сицилии дальней, средь моря цветущей;Там, на пастушьих боях хорошо искусившийся в песнях,Часто противников дерзких сражал неответным вопросом:Кто Палемона с Даметом славнее по дружбе примерной?Кто их славнее по чудному дару испытывать вина?Так и теперь перед ними, под тенью ветвистых платанов,В чашах резных и глубоких вино молодое стояло,Брали они по порядку каждую чашу — и молчаК свету смотрели на цвет, обоняли и думали долго,Пили, и суд непреложный вместе вину изрекали:Это пить молодое, а это на долгие годыВпрок положить, чтобы внуки, когда соизволит КронионВек их счастливо продлить, под старость, за трапезой шумнойПивши, хвалилися им, рассказам пришельца внимая.Только ж над винами суд два старца, два друга скончали,Вакх, языков разрешитель, сидел уж близ них и, незримый,К дружеской тихой беседе настроил седого Дамета:«Друг Палемон, — с улыбкою старец промолвил, — дай руку!Вспомни, старик, еще я говаривал, юношей бывши:Здесь проходчиво все, одна не проходчива дружба!Что же, слово мое не сбылось ли? как думаешь, милый?Что, кроме дружбы, в душе сохранил ты? — но я не жалею,Вот Геркулес! не жалею о том, что прошло; твоей дружбойСердце довольно вполне, и веду я не к этому слово.Нет, но хочу я — кто знает? — мы стары! хочу я, быть можетНыне впоследнее, все рассказать, что от самого детстваВ сердце ношу, о чем много говаривал, небо за что яРано и поздно молил, Палемон, о чем буду с тобоюЧасто беседовать даже за Стиксом и Летой туманной.Как мне счастливым не быть, Палемона другом имея?Матери наши, как мы, друг друга с детства любили,Вместе познали любовь к двум юношам милым и дружным,Вместе плоды понесли Гименея; друг другу, младые,Новые тайны вверяя, священный обет положили:Если боги мольбы их услышат, пошлют одной дочерь,Сына другой, то сердца их, невинных, невинной любовьюКрепко связать и молить Гименея и бога Эрота,Да уподобят их жизнь двум источникам, вместе текущим,Иль виноградной лозе и сошке прямой и высокой.Верной опорою служит одна, украшеньем другая;Если ж две дочери или два сына родятся, весь пламеньДружбы своей перелить в их младые, невинные души.Мы родилися: нами матери часто менялись,Каждая сына другой сладкомлечною грудью питала;Впили мы дружбу, и первое, что лишь запомнил я, — ты был;С первым чувством во мне развилася любовь к Палемону.Выросли мы — и в жизни много опытов тяжкихБоги на нас посылали, мы дружбою всё усладили.Скор и пылок я смолоду был, меня все поражало,Все увлекало; ты кроток, тих и с терпеньем чудесным,Свойственным только богам, милосердым к Япетовым детям.Часто тебя оскорблял я, — смиренно сносил ты, мне даже,Мне не давая заметить, что я поразил твое сердце.Помню, как ныне, прощенья просил я и плакал, ты ж, друг мой,Вдвое рыдал моего, и, крепко меня обнимая,Ты виноватым казался, не я. — Вот каков ты душою!Ежели все меня любят, любят меня по тебе же:Ты сокрывал мои слабости; малое доброе делоТы выставлял и хвалил; ты был все для меня, и с тобоюДолгая жизнь пролетела, как вечер веселый в рассказах.Счастлив я был! не боюсь умереть! предчувствует сердце -Мы ненадолго расстанемся: скоро мы будем, обнявшись,Вместе гулять по садам Елисейским, и, с новою теньюВстретясь, мы спросим: «Что на земле? всё так ли, как прежде?Други так ли там любят, как в старые годы любили?»Что же услышим в ответ: по-старому родина нашаС новой весною цветет и под осень плодами пестреет,Но друзей уже нет, подобных бывалым; нередкоСлушал я, старцы, за полною чашей веселые речи:«Это вино дорогое! — Его молодое хвалилиСлавные други, Дамет с Палемоном; прошли, пролетелиТе времена! хоть ищи, не найдешь здесь людей, им подобных,Славных и дружбой, и даром чудесным испытывать вина».
<1826>
В альбом А. Н. В-ф
В судьбу я верю с юных лет.Ее внушениям покорный,Не выбрал я стези придворной,Не полюбил я эполет(Наряда юности задорной),Но увлечен был мыслью вздорной,Мне объявившей: ты поэт.Всегда в пути моем тяжеломСудьба мне спутницей была,Она мне душу отвелаВ приюте дружества веселом,Где вас узнал я, где яснейМоя душа заговорилаИ блеск Гименовых свечейПророчественно полюбила.Так при уходе зимних дней,Как солнце взглянет взором вешним,Еще до зелени полейВесны певица в крае здешнемПленяет песнию своей.
20 января 1826
Снова, други, в братский круг
Снова, други, в братский кругС'обрал нас отец похмелья,Поднимите ж кубки вдругВ честь и дружбы, и веселья.Но на время омрачимМы веселье наше, братья,Что мы двух друзей не зримИ не ждем в свои объятья.Нет их с нами, но в сей часВ их сердцах пылает пламень.Верьте. Внятен им наш глас,Он проникнет твердый камень.Выпьем, други, в память их!Выпьем полные стаканыЗа далеких, за родных,Будем ныне вдвое пьяны.
19 октября 1826
Утешение
Смертный, гонимый людьми и судьбой! расставайся с миром,Злобу людей и судьбы сердцем прости и забудь.К солнцу впоследнее взор обрати, как Руссо, и утешься:В тернах заснувшие здесь, в миртах пробудятся там.
1826 или 1827
Смерть
Мы не смерти боимся, но с телом расстаться нам жалко:Так не с охотой мы старый сменяем халат.
1826 или 1827
Эпиграмма
Свиток истлевший с трудом развернули. Напрасны усилья:В старом свитке прочли книгу, известную всем.Юноша! к Лиде ласкаясь, ты старого тоже добьешься:Лида подчас и тебе вымолвит слово: люблю.
1826 или 1827
А. Н. Карелиной
(При посылке «северных цветов» на 1827 год )
От вас бы нам, с краев Востока,Ждать должно песен и цветов:В соседстве вашем дух пророкаВолшебной свежестью стиховЖивит поклонников Корана;Близ вас поют певцы Ирана,Гафиз и Сади — соловьи!Но вы, упорствуя, молчите,Так в наказание примитеЦветы замерзшие мои.
Начало 1827
На смерть В...ва
Д е в аЮноша милый! на миг ты в наши игры вмешался!Розе подобный красой, как Филомела ты пел.Сколько любовь потеряла в тебе поцелуев и песен,Сколько желаний и ласк новых, прекрасных, как ты.Р о з аДева, не плачь! я на прахе его в красоте расцветаю.Сладость он жизни вкусив, горечь оставил другим;Ах! и любовь бы изменою душу певца отравила!Счастлив, кто прожил, как он, век соловьиный и мой!
Март 1827
Сонет
Что вдали блеснуло и дымится?Что за гром раздался по заливу?Подо мной конь вздрогнул, поднял гриву,Звонко ржет, грызет узду, бодрится.Снова блеск... гром, грянув, долго длится,Отданный прибрежному отзыву...Зевс ли то, гремя, летит на нивуИ она, роскошная, роскошная, плодится?Нет, то флот. Вот выплыли ветрилы,Притекли громада за громадой;Наш орел над русскою армадойРаспростал блистательные крилыИ гласит: «С кем испытать мне силы?Кто дерзнет, и станет мне преградой?»
Июль 1827, Ревель
