Сергей Маковский - Somnium breve
Шарманка («На темный перрон полустанка…»)
Е. А. Жарновской.
На темный перрон полустанка,под утро — ни свет, ни заря,плетется хромая шарманка,поет, надрывается зря.
Хоть голос у немощной звоноки в ней человечья душа,никто из вагона спросонокв окошко не бросит гроша.
От века закон одинаковна всех перепутьях земли.И старенький вальс не доплакав,умолкнет шарманка вдали.
Певица («В четверг под мое окно…»)
И. И. Жарновскому.
В четверг под мое окноприходит женщина петь.Пусть ей-то уж все равно,да жуть на нее смотреть.
Во взоре не то вопрос,не то, как ножом, печаль,и грязная прядь волосбахромкой седой — на шаль.
А песню поет онатакую — хоть плачь навзрыд,всю душу мою до днапризывной тоской пронзит.
Любого греха страшней,нельзя никому простить.И хочется крикнуть ей:Неправда, не может быть!
Нищий («В городском саду за рекой…»)
В городском саду за рекой,под каштанами, день-деньскойстарый нищий сидел на пне,всякий раз попадался мне.
Всякий раз минувшей зимой,через сад проходя домой,десять су я совал емув утешительную суму.
Он был очень убог и тощ, —на посту и в холод и в дождь,как заморщенный серый гриб,к придорожной траве прилип.
Все о чем-то просил старик,но в его слова я не вник;что-то шамкал беззубый рот,да понять я не мог весь год.
А недавно я мимо брел,никого в саду не нашел, —только лень торчал сиротойнад примятой слегка травой.
И с тех пор, уж не первый день,мне мерещится этот пень,и на сердце комом тоска.Видно — я любил старика.
ЛУНА(«На соседнюю крышу…»)
П. А. Плетневу.
На соседнюю крышуя смотрю из окна,ослепительно в крышеотразилась луна.Изумруды, алмазывесь усеяли скат,в изумрудах, в алмазахчерепицы горят.
Как безводный колодецэтот нищенский двор,днем серо — все в колодце:люди, камни и сор.А сейчас! На часовнюон похож, у дверей —как лампады часовниогоньки фонарей.
Ночь, угодница Бога,лунным дымом кадит,закоулок убогийжемчугами кропит,и над городом крыльяпростирает окрест,серебристые крыльяозаренных небес.
Часы(«Час за часом с колокольни дальней…»)
«Dis, qu’as tu fait, toi que voila»…
Verlaine.
Час за часом с колокольни дальнейпрогудит глухим укором бой.Слышишь ли? Он плачет все печальнейо годах, загубленных тобой.
Жизнь — о, чаша боли, слез и света,суженая сердцу, — где она?А душа, как песня, недопета,а душа пред Господом смутна.
Было ей завещано так много —столько небом озаренных нив…Что ты сделал, забывая Бога,подвига любви не довершив?
НА ЮГЕ
«Ко мне вернулась вещая подруга…»
Ко мне вернулась вещая подруга,— она со мной давно уж не была, —в залог любви с возлюбленного югасеребряной сирени принесла.
Я тронут обольщающим приветом,смотрю, не налюбуюсь на сирень.Каким родным, животворящим светомвновь озарен мой отснявший день!
Приник лицом к ее душистой пене,разглядываю каждый лепесток…Между цветов серебряной сиренинайду ли пятилелестный цветок?
«О, юность милая! Твоих весенних радуг…»
О, юность милая! Твоих весенних радуги в зиму долгую нс угасает свет —и в пыльной старости на всем, что любим, следвосторгов, слез твоих, и грусти, и загадок.
У нашей памяти другой отрады нет:воспоминаний дым неизъяснимо-сладок,когда повеют им на сгорбленный упадокпожары золотых, светорожденных лет.
Темней душа, темней… Но грезиться мне будетволшебная лазурь давно угасших дней,покуда сам Господь не позовет слышнейи вечностью от сна земного не разбудит…
О, пламя юности! Сияет призрак твой,как радуга весны над сенью гробовой.
«Пылает небо над пустыней…»
Пылает небо над пустыней,слепят полдневные лучи.Далеко — море, в котловинелепечут горные ключи.Туда, в лесную тень, по скаламиду тропинкой не спеша —каким-то счастьем небывалымтомится певчая душа.
Жук прожужжит иль свистнет птица,или в траве зашелестит —все, все земное будто снитсяи вечность тайную сулит.Нездешней правдой сердце дышити чутко замирает вдруги в каждом звуке слышит, слышитнеслышный уху, тайный звук…
Le Cannet
«Июлем раскаленный юг…»
В. А. Злобину.
Июлем раскаленный юг,пылающее море,вдали — туманный полукругтаврических предгорий;костер полуденных небес,кипенье голубое,цикады знойно-звонкий трески пение прибоя;да чайка: вскрикнет и нырнет,и, выгибая спины,выплескиваются из водвеселые дельфины.
Симеиз
«О, моря южного покой…»
О, моря южного покой,воды отлив атласный,край неба, задымленный мглой,и месяц молодой,невинно, нежно-золотой,и тень мечты неясной.
Как рай — вечерний небосвод,как вечность миг единый,а тишина такая вод,что кажется: вот-вотуслышишь ангела полетнад водною равниной.
Ницца
«Ах, эти горы! По утрам…»
«О, этот юг!»
Тютчев
Ах, эти горы! По утрам,чуть свет, какие озаренья!Молюсь нагорным алтарям —и мира непорочен храм,как в утро первое творенья.
Ах, улететь бы в эту высьот тьмы, от ужаса земного —туда, где горы вознеслисьи с бесконечностью слилисьпучины неба голубого.
Ах, раствориться в этой мгле,пронизанной его сияньем,не помнить о добре и зле,не быть собою на земле —быть только светом и мерцаньем…
Vence
«Зноен день, но с гор прохлада…»
Зноен день, но с гор прохлада:и жара, и не жара.В этих старых липах садаветер шелестит с утра.
Небо, даль, просторы… Боже!этакая благодать —на качалке полулежаи дремать, и не дремать,
слушать тишины безбрежнойголоса: цикады скрип,гуд пчелы и шорох нежный,шелковистый шелест лип.
И беззвучье и звучанье,песня золотого дня…Этой музыке молчаньянет названья у меня.
La Colle-sur-Loup
«Обглоданы ветрами скалы…»
Обглоданы ветрами скалы,лишь мох да вереск одичалыйв морщинах каменной земли,и только по руслу быстриныстолпообразные тесниныкосматым лесом обросли.
Поток внизу шумит упорно,свергаясь с высоты нагорнойот заповедных родников, —клокочет глухо, будто споря,бежит, бежит к лазури моря,к просторам южных берегов.
Здесь нет людей, от них далеко,в тиши пустынно-одинокой —как голос рока из глубин,лишь это смутное роптанье,глухонемое бормотаньев дремучих зарослях теснин.
«Тишина. Примолкли птицы…»
