Вадим Баян - Из батареи сердца

1916 г.

Георгий Золотухин

Вам, любовь льющей, Лее.

Каменная колыбель

Если хочешь плавать в вековечном стиле, –От долины Качи правь на Инкерман;Здесь тысячелетья облака сгустили,Каменные глыбы помнят Океан.

Здесь зачатье мысли, предначалье Змею,Вырезы титанов на уступах скал;Розовое небо спрятало Акмею,Чтоб пиитов смену дух любви взласкал,

Подойди и смолкни. Убедись, запомни,Что штрихи былого нежат примитив;Челюсти громады, грудь каменоломниЗарождают прочно крепкий коллектив.

Неистерты знаки павших поколений,Вырезаны резко гордо-письмена;В космоса горниле выковался Ленин,Чтобы закрепилась Новая Весна.

Из страны спокоя для страны бунтарьяКинул красноволны каменный Титан:Пало крепкосталье, вспела Пролетарья: –Из долины Качи правь на Инкерман!

Эскиз к поэме «Паяц»

Паяц, выходи на эстраду!Раскинь по песку душ треск погремушек,Кудрявых игрушек шараду.    Бац!!!Мы так устали, паяц…Удуши арлекинов,Из смеха петлю накинув;Каруселиям тупости в пастиВбей клинья,Клювом орлиньяСкуку гнезда разори.Рукою не старой зариХотим обладать.Паяц, дай себя обглодать!Кости твои – радий,Улыбки – электричество,Их в оболочке-оградеМириадоколичество.Вышел паяц.Вышел и ах!Умерли звоны в пустых мирах;Нет у шута от печали зубастойВсеисцелительной пасты.Гоготом встречен… бац!!!Упал, искалечен паяц…Ничего!От паяцовой корчи,От его разбитой рожиСтанет горе еще горче,Станет смех дороже.

Готика

Сегодня любовь моюНа крестах устах вешалиИ болталась на перекладинах площадей    Она,В глазных впадинах людейОт звена до звена    Пробегая.Душа нагая пламенными языкамиЛизала звезды – леденцы небесные,В неба зало вошли с жолтыми клыкамиМертвецы и пролились отвесные    Дожди конца.– Не жди, не жди гонца!

Безкровного моления утешителиСвященничали,То ровного умаления небожителиМошенничали.Двери доверий к папертиЗаперты и повешена радуга    ТушаИ рада как грешная    Душа.

На колокольне пробило двенадцать…Не сорваться ль с виселицы и раздольней    Повеселиться?Или повисеть в коленкоре черном,Быть рыбой, попавшей в сетьВ разговоре-горе вздорном?Как лучше жить: быть минутным,Облака из лучей шить или смутно мутнымПотоком течь под оком человечьих свеч?    Кто скажет?    А тоска жжетИ все чаще, чаще пояски поисковВ гуще чащи теряются:Лишь думы последними, шалымиЖалами колоть ухитряются.

Что будет? Смерть ли разбудитНебытиемИли вина загадочного вина лихорадочного    Еще попьем??

Вы умерли

Вы умерли. Когда его душа,Без берегов, как лебедь в океане,Взрезала облака таинственных исканий,То буйствуя, а то едва дыша,Где были вы? Холодною скалою,Величественной строгой и немой,Вы звали вниз горячий голос мой,К житейскому, земному аналою.И лебедь был готов смирить зигзаги крыл,Покорствуя безстрастным струнам зова,Но через силу взмах и лебедь снова, сноваАлмазам солнца грудь свою открыл.Вы умерли. И если розой смертиСпадет на мрамор кровь разбитой головы,Вы – многодумная, вы, девушка, поверьте:Не лебедь умер… нет… не он, а вы.

Вадиму в дыму веков

Не жжет огонь, огонь не палит,Междупланетные мостыЗабыли о гнедой опалеСедоволосой простоты.«Громокипящий» кубок выпит,Динам машиною визжа,По телу престарелой выпиГуляла смелая вожжа.Ты уловил круговращеньеНадзвездных звеньев вен, звениСтеклом по стали возвращенья,Хлыстом по черепу свиньи.Тяжеловесный спутник рядом,Окованный семьей кольчуг:То я с разгневанным отрядомС тобою с небом в бой лечу.

Мария Калмыкова

Выкидыши литературы

Танк футуризма раздавил муравейник старой литературы. Мокрое место осталось от всех направлений. Вспрыгнувшая молодая Россия твердо стала на гранитную площадь, вымощенную футуристами. Титаны железного слова гигантскими взмахами раскидали зажигательные факелы в горючие дебри молодых умов, и мировое небо затягивается облаками космической поэзии. Огромной рукой мускулистой молодежи навеки замурован склеп, где покоится смрадный труп разложившейся литературы. Ни червяк, выползающий из щели склепа, ни моль, зажатая в фалды нового сюртука, не воскресят любви к муравьиной поэзии, сложной и ненужной, как паутина. Ни бледные символисты, ни пресные акмеисты не поднимут больше головы. Но всякая шкура имеет своих паразитов.

На шкуре футуризма закишели имажинисты, презентисты, оппортюнисты. Одни путаются в тенетах аллитераций и модуляций, другие потрошат в микроскопе рифму, третьи всячески выворачиваются наизнанку. Все эти выкидыши литературы, безхлыстые таланты и безыдейные словесные хулиганы выплевывают новые лозунги, вопят о несуществующих открытиях и засыпают общественное мнение червонцами футуристических образов. Все эти импотенты слова – мутная пена с котла футуризма. От всей шайки пахнет кроватью и конюшней.

Карболки и огня!

Циклон футуризма захватил все области человеческого мышления и мощным неводом выгреб все драгоценности из океана возможности и исчерпал всю потребность в революции слова. Дальнейшая революция ведет в лабиринт «непонятного» и грозит замуровать в нем идеи века.

Легкомысленные и безответственные литературные попугаи за искусство принимают только форму и роются тупыми носами в словесном мусоре. Но искусство – не форма, а идея в соответствующей форме. Титаны духа, мощным взмахом созидающие целые Вавилоны искусства и несущие на своих плечах огромные вьюки идей, учитывают монументальность этой великой гармонии и жестом великих маэстро дирижируют оркестром человеческого духа.

Уставшая от событий Россия ищет отдыха: лезет в цирк, читает Аверченку и слушает имажинистов.

Но делу – время, а потехе – час.

Прошел час – зритель сплюнул и ушел, а цирк остался пустовать.

Крик мирового футуризма создал атмосферу вокруг земли и это огромное явление только еще разворачивается. Надоевший ярлык «футуризма» сорван и заменен «гениальностью». Из горла рычащего века клубится горячая лава огромной поэзии. «Нам не нужна кустарная красота деревянных расписных поэзий! Мы завалим мир глыбами необработанного золота! Мы закидаем грудь земли гранитами нелепых, но потрясающих истин, из которых Грядущий Человек вытешет себе нового Бога».

Идеи Космизма вековым куполом повисли над землей. Из пасти гудящего купола оглушительно падают на землю глыба за глыбой: «Сто пятьдесят миллионов», «Вселенная на плахе», «Собачество», а рядом раздается писк имажиниста:

– «А мне бы какую-нибудь ОлечкуДа десятка два папирос!».