Рафаэль Альберти - Сценические стихи
ЗАВЕЩАНИЕ РОЗЫ
Кто-то сказал обо мне, о розе затерянной:"Ты вчера родилась, а умрешь ты наутро.Вот и вся твоя пора. Так зачем тебе жизнь доверена?"Вот и вся твоя пора...А утро настало, сегодня то утро...А ты вчера родилась, вчера.Желтая роза, в мир я весной пришла.Я могла быть и белой, и красной, такой, как кармин...Но я желтая роза... Нет, пора мне сказать: я розой была.В воспоминанья уйти.— Тин-тин!— Кто там?— Солнце.— Чего хочет оно от меня?— Войти.— Если солнцу угодно пройти, все открыты пути.Солнце вошло в мою грудь, и раскрылась я.О утро любви!То был для меня рассвет, пробудилась я,то была моей свадьбы заря.Из желтой я стала озолоченной,пышной и круглой, с солнцем в крови,влюбленной.— Тин-тин!— Кто там?— Колибри я.— Чего хочешь ты от меня?— Я хочу тебя целовать.— Если хочешь, можешь начать.Был сладок мой мед,распустившейся розы нектар прозрачный,розы — возлюбленной солнца и новобрачной.А этот свет пылает и смотрит в упор.Мою желтую кожу он, недвижный, сожжет.— Тин-тин!— Кто там?— Легкий ветер-танцор.— Что угодно ему от меня?— Танцевать.— Что ж, давай начинать.Вот я птица.Лепестки мои — крылья.Я лечу или это мне снится?Море я.Моя чашечка — это ладья.Или плаваю я?Я сновиденье.Ты приносишь его аромат.Сплю и вижу виденье.Ночь приходит. Хочу быть звездою!Звезда так высоко сияла,как роза, цвела надо мноюи, как я, желтизною блистала.— Тин-тин!— Кто там?— Мерцающая звезда.— Что угодно ей от меня?— Погрузиться в тебя и плакать в тебе, и мерцать в глубине.— Если угодно звезде, она может войти ко мне. —И заплакала я тогда, заплакала я росою,звездная роза, я плакала и мерцала.И она наверху лила слезы вместе со мною.Снова солнце явилось... И я запылала."Ты вчера родилась, а умрешь ты наутро..."Сегодня то утро. А вчера как будто и не бывало."Вот и вся твоя пора. Так зачем тебе жизнь доверена?"И свое завещанье твержу я весною,завещанье бедной розы затерянной.Я оставляюсердце солнцу.Я оставляюсладость меда колибри.Я оставляюветерку аромат и мерцанье.Я оставляюзвезде свои слезы.Так что ж оставляю я? Ничего.Но не плачьте обо мне, о вянущей розе,что родилась на заре и умерла с зарею.Прощайте, прощайте... Воздух меня уносит.Ты вчера родилась... А солнце сейчас улыбнется.Вот колибри уже... Кружит ветерок...Свет звезды сейчас по небу разольется...Что происходит в мире? Другая желтая розаутром проснется.
ХУДОЖНИК-ЛЮБИТЕЛЬ
Пишу по воскресеньям я. С натуры. Написал ужеи площадь городка,и разноцветное пятно толпыу павильона, где оркестр играет,и улочки спокойные под солнцем полдня,и бедные дворы, забитые горшками,и окна, все в цветах, и девушек,что под луной болтают с женихами,и поле с огородами и мулами усталыми,что вертят колесо колодца поливного...Я все уже писал.И все переписал — ах, сколько раз! —при разном освещеньиза тридцать с лишним лет... Сегодня —любой мотив дается мне легко — хочууйти из городка... Уже светает...Мне дали ослика взаймы... Прекрасный будет день...Весеннее сияющее воскресенье... В путь!Река так далеко... Я редкописал ее. А ведь сюжет хорош,почти что незнакомтем, кто мои холсты приобретаеттам, в городке... Ведь никогда —сейчас могу себе признаться в этом —не удавалась мне вода...Так трудны блики, отраженья...Особенно когда деревьяв волнах колышут зелень... Я хочусегодня, зная, что никто меня не видит,добиться той прозрачности, той ясности,которых никогда не достигал... Пусть это будеттворенье лучшее мое... Его уже я вижу...И ни за что его я не продам... Пускай нотариус,мой лучший покупатель, злится и настаивает...Нет, ни за что! Да это для меня... Продать?За все сокровища вселенной не продам!..Я после смерти завещаюего музею... А какому?Решу потом, подумав... Вот река.Большую папку я привез с собой...Но нет, набросков делать я не стану...Есть время у меня, чтоб изучить все это...оттенки точные воды...и зелени тона...и бесконечный кобальт неба...Определю я точный час... и дажеминуту наилучшего пейзажа,покамест солнце мне теней не сдвинети все вокруг другим не станет...Вот островок посереди теченья,три белых тополя на островке...Струится синяя вода, блестят на нейи белоснежные и изумрудные мазки...Один из тополей под тяжестью воздушнойпротягивает ветки над водою...А в глубине нет ничего: луга пустыев пунктире из цветов... Хороший фон!Скорее краски положу!..Вот светлые... вот темные...они сегодня что-то не темны... Но что такое?Лиловые, голубоватые есть тени?Да разве ж не всегда цвета одни и те же:цвет черный — дыма цвет, цвет тени — цвет земли,для желтого — сиена? Что сегодня происходит?Уж очень светит солнце... Илисияние воды, быть может...Есть только свет сегодня... Поправляю...Соскабливаю... Начинаю вновь... Вычеркиваю...А контуров как будто не бывало...Как будто сито, голубое и фиолетовое,завуалировало все; огонь на маякетак освещает изнутри пейзаж в тумане...А свет идет... Как ухватить его — не знаю...Остановись! Да подожди немного!Как за тобой бежать? Остановись!О, что за невезенье!..Но кто со мною говорит?— Послушай!— Кто говорит со мною?— Я.— Свет говорит?— Нет, посмотри.Свет — это я, я, тополь.Страдаешь ты. Но подожди.Глаза художника переменились.Они едва лишь родились. И в них ударилблестящий утра свет.Закрой на миг глаза. И подожди.А тень моя не темная. Я разливаюее по синеве воды,по зеленеющей, лиловой, желтой белизне,и эта белизна уходит по теченью,по темному стволу.Меня окрашивает небо синевою,я посылаю в небо все мои тона...Открой глаза... Смотри: ведь так? Ну, улыбнись!— Мне улыбнуться? Ничего не вижу... Что ты написал?Моя картина это? Говори!Но где ж три тополя?Все — небо, ветви и река — слилось в одно.Одни цвета, все вместе и на том же месте.С ума сошел я, что ли?Слепой, растерянный, я сплю, быть может?Но... боже мой! Я, кажется, увидел!Вот так? Вот, значит, так? Возможно ли? И все же...Цвета соединились... разделились...Опять соединились... Все кажется так ясно...Осел, вперед! Иди! Скорее! Рысью!Вот так? Возможно ли?.. И все же...
II
ОЛИВА
Что я такое? Кто такая?Мне больше тыщи лет.Я родилась на ласковом холме,где камни красны; увидала море.А братья умерли мои,и сыновья, и внуки...Все мое потомство.Осталась я одна.Все тело в трещинах, все раскололось,остались тонкие пустые стены,туда приходит солнце, согревает,морские ветры входят и выходяти повторяют шелест волн.Умру, наверно,и древней и забытой всеми,но память молода, свежа и зелена.Я видела так много!Море нынчеполно судов... Прозрачные и светлыеспускаются на берег тенипустыни... Вымпелы, знамена закрываютсвоими полумесяцами солнце,а барабаны заглушают голос моря.Мне кровь бросается в высокие плоды,и слезы красные стекают с веток.— Красавица-христианка!Люблю и умираю.Коня я покидаю.Оружье покидаю.Войну я покидаю.Люблю и умираю.Красавица-христианка!Пустыни жажду знаю.Дай воду губ твоих.От жажды умираю.В тени оливы этойот жажды умираю.Люблю и умираю.Красавица-христианка!Уйди, уйди со мною!Переплывем мы море.Оружье покидаю.Люблю и умираю.А, сука-христианка!Свой ятаган вонзаютебе я в горло. Телоя под оливой брошу,а голову повешу.И в море кровь течет.И море пьет и пьет.Красавица-христианка!От счастья умираю.От муки умираю.Люблю и умираю.Мои плоды темно-лиловые почти черны;печальный цвет — как сгустки крови.Я видела так много!Войну и голод, плач в ночи смиреннойпри свете масляной скупой лампады.Была богата я, сокровищем была яу моря... Думала, что я свободна,и думала, что ветки ветру одномупринадлежат, а не кому-нибудь другому...Они для всех и потому ничьи.Я в это верила; со временем, однако...— Ночью кто меня увидитв этой темноте?Кто увидит до рассветав этой темноте?Я в платке тебе оливкитихо принесу.Эту старую оливутихо растрясу.Дай-ка мне платок твой, мама,скоро я вернусь,до рассвета, до рассвета,мама, я вернусь.Раздался выстрел, и ребенокс холма скатился, весь в крови...Я видела так много! Радостного? Нет,кончилось все, не знаю почему, слезами.А я была счастливой, торжествующей, здоровой,всегда живой в пылающих лампадах.Была я мирной рядом с морем,несущим трупы на валах встающих.Была спокойной, как полощущийся парус,когда почти не дышит моря грудь.А вкус и запах масла моегохранила глина стройных амфор.Была священной я под солнцем, людии птица по утрам меня благословляли.В моей тени стада так часто спалипод звуки флейт, игравших чередою.Но длилось все не более мгновенья.Как море, волновалась и земля.Столетья шли, и у меня в глазахне мир, а битвы запечатлевались.Теперь умру. В моих сухих рукаходна цветущая осталась ветка.Гляжу я этой веткой в небо. Что такое?Там синева хрустит, а по пространствамнесутся странные тела, и звездына них глядят в испуге, в изумленьи.Любовь в пути? Иль ненависть? Согласьеиль голод? Иль это смерть в пути?Уничтожение вселенной?Иль возвращение в ничто? Ничто — в ничто?О ясный воздух моря, бриз соленый,скажите мне!.. Я умираю... Слышуколокола, как сон... Лепечет пена...Сама пою иль это песня волн?Светает... День встает...И шум и всплески крыльев надо мною...Как лучшая из всех олив, я умираю...Голубка белая уносит в клювес моим дыханием последним вместезеленый тихий свет моей последней ветки.
ПАРТИЗАН
