Инна Сола - Сила любви

И боль понять, и через боль пройти.

И с болью, кровью, мясом вырвав гвозди из

ладоней,

Очищенную мою душу ладонями своими

обласкать,

И к роднику поэзии припасть губами жадными,

сухими.

И лоскуты души моей, чью плоть изрежут жизнь и

настроенья,

Лишь добротою обмерять, сшивая.

Дай силы говорить или молчать о том,

Чем сердце говорить или молчать повелевает.

И распинать себя на слово, рифмы, строки,

На боль и счастье полагаясь вновь,

И, возрождаясь через боль и муки,

И возносить, и воспевать любовь.

Любовь

Синее небо безбрежное,

Стань колыбелью моей;

Облако хрупкое белое —

Нет одеяла нежней.

Нет колыбельной прекраснее

Радостных криков птиц.

Нет и не будет в помине здесь

Злых, равнодушных лиц.

Не состязаясь с вечностью,

Вечен ты сам – неба свод,

С радостью поднебесной

Воздух вьет хоровод.

Все в этот день так благостно,

Чисто и так светло…

Кажется, я бывала здесь

Когда-то очень давно.

Жизнью строкой написанной,

Я появлюсь здесь вновь,

Дочерью Бога Всесильного

Станет сегодня Любовь.

Певунья с Калемноса

Галька – зернами невзросшего зерна,

Чайки в серо-белых палантинах.

Губками все впитаны до дна

Слезы девы Калемноса милой.

Тысячей проплыли облака, —

Стада их овечьего не счесть,

А слова еще звучат, слова —

Песня сердца с гордостью и честью.

Высушены днями русла губ,

Что словами нежными поют.

Сеть морщин не возвратит улов

Юных грез и сладких женских снов.

Вечность собрала по часу день,

И прервала птичьих крыл полет.

Те, кто слушали, уже ушли,

Но не петь – не петь она не может —

Песню, словно счастье, раздает.

И поет – чтоб слушали ветра,

И дышали расстояньем верст.

Людям песня – словно два крыла,

Ночи – лунной золотой каймой.

Для земли поет – чтоб быть траве,

Матери – заботой о дите.

Ласточке – как веточка в гнездо,

Счастью – чтобы было там,

Где быть должно.

Песни красота – чтоб цвесть цветку,

Путнику уставшему – чтобы нашел

в тени покой.

И для снов – чтобы присниться нам

с тобой.

Стихия

Стихи – моя стихия.

Всем естеством ликую.

В стихии бредом – тело,

А в теле небред – духом.

Топорщатся, как кудри,

Словами глаз волнуя;

Мне в праздник ваши рифмы

И строки – поцелуем.

Перечеркнут банальность

Сокрытого бесчестья,

Чтоб возродиться сердцем

Моей щемящей чести.

Входя в поток природы,

Врываюсь в суть нежданно,

И вехи рифм упрямых

Показывают броды.

Стихом я исплетаю

Все мира узнаванье,

Как взрыв моя стихия

В процессе мирозданья.

Борису Пастернаку

Душа твоя, как эхо звонкой птицы,

Как тонкий дым елея в куполах природных;

Душой своей ты омывал жестокие

И грубые породы, отыскивая

Золотые зерна в сердцах из меди.

А если бы нашел – всем своим светом

Встрепенулся бы; и пестовал, и закрывал

От холода закатным покрывалом,

С рассветной думою своей бы клал

И, думая об этом крохотном зерне,

О поле бы мечтал пшеничном необъятном.

Твоя душа, как совершенство формы

Оливы листьев и лепестков жасмина,

Что плодоносят не плодами – миром,

Всей красотою мира, и окропляются

Благословленьем Божьим.

Рисунком крыльев твой размах очерчен,

Весенним шлейфом – радость за тобою,

И, чтобы о тебе писать, не надо средоточить

Нервы, лишь сердце отпускать свое с тобою.

И плачу я с тобою вместе, и слезы

расставляют

По местам все «лишь» и «как»,

И слово о тебе – молитвою,

И слово «лишь» становится большим,

Когда живет и озаряется тобою.

Свобода

Мне милостью судьбы

Дано читать на небе строки,

Что с синью смешаны в горсти Его руки;

Поделены на линии ладоней,

И чувств значеньями разделены.

На солнце сыграны виолончелью моря,

Волнуя горизонт натянутой струны;

В них плещется души моей Свобода —

Святая птица из Его горсти.

Крылом своим смахнула рабства кокон,

В тесных его руках заржавели ключи.

Открыла двери мне туда моя Свобода,

Где главное – как яркий свет в ночи.

Дыханьем дня растворены оковы —

Покрои ложные моих земных одежд;

Теплом охвачено нагое, непреложное,

То, что Свободы голосом Любви творит

обет.

Молитва

Господь мой Бог, не выстоять – не смею,

И, чтоб пороку душу не отдать,

коленопреклоненной

Быть, как Ты, сумею; молюсь, чтобы

услышать

Волю – Твою, и в ней смирение – своей

узнать.

Я буду кланяться, смиряя плоть и душу,

Читать молитву Честному Кресту,

И знать, что ненависть еще живет

на свете,

Но ненавидящих уже не сокрушу.

Так дай же нам той мудрости и чести,

Чтобы предстать перед Тобой не как

рабы;

И сил, чтобы суметь последнее отдать,

Если захочешь Ты.

«Ортодоксальная Эллада плени меня своею литургией…»

Ортодоксальная Эллада, плени меня своею

литургией,

И душу закричать заставь, и нищими своими на

паперти

Мне сердце разорви, и на коленях пред Христом

Венчай меня своею набожной рукой со всем

страданием людским.

И до, и ныне – распластанную мою душу в расход

пусти,

Все обращая в дух и слово своих псалмов.

И, умирая в Страстную пятницу с Христом, и дух,

и плоть мою

Разорванные на куски – прими, и верою своею

заново создай;

И дай воскреснуть мне той музыкой святой и

мелодичной,

Что в каждом сердце будет петь, и птицей белой —

Вестником любви – взлетит с твоей руки.

Ты и я

Рукой по волосам ведя,

Я вдаль смотрю

И с вечностью не спорю.

Лазури капля – я в узоре бытия,

Тебе – быть цвета глубиной позволю.

На море света рябь —

Лишь всплески настроенья,

Солнца – игра, и наслажденье – морю,

А ты – над морем – небо без конца,

Без края – нежность – этого не скрою.

Когда пройдет столетье вереницей,

Не смей дрожать и закрывать глаза —

На нашей глубине оно не отразится,

Мы – вечны: цвет и небо, ты и я.

Память

Памяти Б.Л. Пастернака

Твоя душа вплелась в меня цветами,

С корней ее янтарный мед ловлю;

Лишь годы тела стеблем высыхают,

Но ярок цвет – его по вкусу меда узнаю.

Иду по кругу, лепестки считая,

И, кругом памяти тем становясь,

Я о начале бесконечном песнь пою.

В непреломленный цикл – в себя тебя

вбираю,

И голосом своим я эхо воскрешаю,

И голос твой в том эхе узнаю.

Быть поэтом

Неравнодушное лицо мое

Так трудно вывести теням из света;

Босая, с посохом стою.

Неравнодушием, как золотой монетой,

Ему я за ответ плачу на мой вопрос:

«Как сделать так, чтоб быть всегда поэтом?»

Чтобы руками-сучьями отважно простираясь к

небу

И, сбрасывая спелые плоды, мне в тот же миг

Ладонями крестьянских рук умелых

Все солнце отделить от кожуры.

Чтобы от блеска рыбьей чешуи глаза, сгорая,

Волною заливали пенной жар;

И рыбака зрачками свет играя,

От странных их сетей меня бы ограждал.

Чтоб быть вплетенной васильком – кусочком

неба —

В венок из ржи прекрасный косаря,

Чтобы, закинул голову и синь увидев,

Все небо сотворил бы из меня.

Быть тем иль этим, и – не знать покоя,

Быть миром, проникающим в миры;

Владеть и властвовать солнцем из кожуры,

Любовью ослепленными глазами рыбака

И неба синевою.

И жду я от Него ответ; так исступленно

Только может ждать поэт ответа на вопрос:

«Как вечно быть собою?»

Как сделать мне порок – порогом,

Чтобы, переступив его единожды,

Не соблазниться следом?

Какую тьму должна пожертвовать я Свету,

Чтоб видеть, слышать и дышать – душою,

И значит – быть поэтом.

Бабушке

Словно в зеркало, смотришься

пристально

И находишь себя во мне.

Что так ищешь жадно, неистово

В непорочном детском лице?

Может быть, твое продолжение —

отражение я приму? Удостаиваюсь

Высокой чести я, принимая любовь твою.

Кареглазая, теплоокая, где твои доброта

И грусть? Как наследием – дарами

Бесценными осыпаешь ты горсть мою.

И, в студеную стужу ненастную мимо

Зеркала проходя, я весну – тебя увидала,

Разглядев в ней частичку себя.

Руки – теплые, сердце – нежное,

Все – от той, что звалася Анною,

Той, что жизнь земную жила,

А любовью любила – царскою.

Марина

Памяти М.И. Цветаевой

Марина.

Имя – в тебе иль в имени – ты,

И все одно – пучина.

Тверже воды агата – волной,

Воля – волна – Марина.

В сказанном слове – мыслью

до дна,

И вновь – грудью на скалы.

Знает: на скалы – обречена,

Но и волна – немало.

Душа, как птица, взлетит в